Почти цивилизованный Восток

– Надо же… какая интересная картина. Чарльз, вы не будете столь любезны помочь?

– Все, что в моих силах.

– Саквояж. Пусть та милая особа, что принесла ваш перстень… вы умеете удивлять, Чарльз. Так вот, мой саквояж. В нем инструмент. Соберите шприц. Мне нужна кровь этого бестолкового молодого человека. Его отец будет весьма огорчен. Да, да… предвижу.

У Леваса Шверинсона было очень живое лицо с длинным носом и узким, выступающим вперед подбородком.

Тонкие пальцы.

Сеть морщин на смуглой коже.

– А вы… - он глянул на Чарльза с укором. – Ходят слухи, что вы, молодой человек, имели неосторожность жениться… весьма вас с этим поздравляю.

Шприц нашелся.

Собрать, правда, получилось не сразу, пальцы дрожали, и потому, когда Нэнси просто забрала стеклянную колбу из рук, Чарльз не стал сопротивляться. Она ловко присоединила иглу и вставила поршень.

– Чудесно, милое дитя… вижу немалый опыт. Опиум?

– Я… иногда помогала.

– И этому бестолковому самоубийце? Чарльз, не притворяйтесь, что вас здесь нет. Подайте жгут и затяните… вот так.

Со жгутом он управился.

– Нет. Байни… он не кололся. До него… раньше… он хороший. Он не умрет? – в глазах Нэнси появились слезы, но стоило понять, что никто-то не обращает на них внимания, и слезы исчезли. – Он мне еще за этот месяц должен.

– Не знаю, не знаю… - Левас покачал головой. И нахмурился. – Чарльз… вы будете добры поделиться со стариком…

Чарльз молча протянул руку.

– Вот тут держите… вливайте осторожно. Чую, силы у вас прибыло. Оно-то, конечно, лучше бы мозгов. В следующий раз просите Бога мозгами дать… но пока давайте, вот, по капле… вы, вижу, воздержались… что за гадость?

– Н-не знаю, - Нэнси моргнула и шприц подала.

– Сами, голубушка. Сами… вот так, ручку ему согните, чтобы вены проступили, а дальше, думаю, справитесь.

Вены и вправду проступили на белой, какой-то влажной коже. Черные, они походили на червей, и Чарльз с трудом сдерживался, чтобы не отстраниться.

Силу.

Сила текла. По капле. Медленно. И Байни дышал. Грудь его вздымалась. Опадала. Сердце колотилось где-то там, внутри. А Левас замолчал. И это было плохим признаком.

Очень, очень плохим.

Ну же… Байни не может умереть! Не имеет права! Он обещал… и без него Чарльз не найдет этот треклятый аукцион. А ведь дело даже не в сестре Орвуда.

Дело…

Дело в том, что Чарльз должен. Что-то должен сделать, чтобы остановить все это безумие.

– Вот так… - Левас смахнул дрожащею рукой пот. – От меня так просто не избавиться, молодой человек… да, да… милая дама… вы не будете столь любезны… сделать чаю. И сахару, сахару побольше. А еще еды бы какой. Совершеннейшим образом не отказался бы.

– А… - Нэнси показала шприц, наполненный темной кровью. Слишком уж темной.

– Будьте добры… там, в саквояже, есть футляр. Туда и отправьте. А еще поближе подвиньте. И таз какой-нибудь. Я, признаться, не сторонник кровопускания, но сейчас, боюсь, это просто-таки необходимо. И чай, несомненно… без чая никак. Чарли, подайте-ка скарификатор.

Кровь стекала по запястью, все еще бледному и какому-то, словно лаком покрытому. Желтым грязным лаком. Она набиралась в ладонь, потому как пальцы Байни застыли в полусогнутом виде, словно он и бессознательный пытался собрать эту вот кровь, а потом падала меж них в блюдо.

– Что с ним? – тихо спросил Чарльз, прикусывая губы.

Байни дышал. Много ровнее, чем прежде. И все же лоб его покрывала испарина. И веки слегка подрагивали.

– Мозговой удар, - Левас устроился на полу, сунув под зад одну из подушек, что на этом полу валялись. И узкие брючины задрались, выставив на всеобщее обозрение и носки, и подтяжки, отчего-то зеленые. Зеленый Левасу не шел.

Хотя, конечно, странно думать о чужих подтяжках для носков.

– Он же молодой.

– Молодой. Бестолковый. Как все вы. Полагает себя бессмертным. Но… Чарльз, не буду кривить душой. Вы знаете, что он принимал?

А вот взгляд у Леваса холодный.

Расчетливый взгляд.

Чарльз чуть склонил голову и взглядом указал на Нэнси, которая самолично чай принесла.

– Благодарю, милое дитя… а теперь, будь добра, приведи себя в порядок. Его батюшка, который, полагаю, скоро прибудет, весьма старомоден в некоторых вопросах.

Нэнси нахмурилась.

– Он мне за месяц не заплатил!

– И щепетилен. Успокойтесь. Он по достоинству оценит вашу помощь… но вид, к чему злить человека, который и без того будет зол? Вы, несомненно, юны и прекрасны, и ваша фигура – отрада для глаз старого больного человека, но это лишь я… да, да…

Нэнси вздернула нос и удалилась.

– Он в самом деле придет?

– Я отправил помощника. Все же лорд Эвенвуд – фигура весьма значимая. И раз уж дело такое… полагаю, что да. Сына он любит. Как по мне, даже слишком. Так что он принимал-то? Это не опиум. Не морфий. Даже не этот… новая придумка. Героин. Слышали?

– Нет.

– Недавно в городе появился. Весьма хвалят, да… но как по мне, та еще отрава. Хотя вроде бы как лечат пристрастие к опиуму и с успехом. От кашля опять же помогает. Хотя мой вам совет, лучше обходитесь обыкновенною солодкой.

Чарльз поглядел на Байни.

– Он…

– Жить будет. Да и вы оказались рядом, что, несомненно, хорошо… однако что до остального, то сейчас сказать сложно. Героин вызывает некоторое возбуждение, опиум разрушает тело, а вот то, что принял он… взгляните, - тонкий палец коснулся лба Байни. – Его энергетические линии искорежены. Некоторые словно источены изнутри, другие расширены чрезмерно. И такое ощущение, что они спутались. Вы ведь не целитель, верно?

– К сожалению. Или к счастью.

Левас указал на поднос.

– Не откажетесь чай старику подать? Целитель бы из вас не вышел. Силы многовато. А вот мозгов…

Обижаться на Шверинсона не выходило. И чай Чарльз подал. И вежливо не заметил, как подрагивают смуглые руки.

– Физическое и энергетическое тела связаны. Более того, маг от обычного человека и отличается-то лишь степенью развития энергетического тела и возможностью поглощать энергию вовне. Поглощать и отдавать! – Левас поднял палец. – Даже обычный человек делает это, на примитивном, так сказать, уровне. То, что выпил ваш друг, изменило структуру его тонкого тела. Что привело к накоплению энергии внутри. А что будет, если чайнику заткнуть носик?