Почти подруги

Спохватившись, Саврасов выскочил из машины и распахнул заднюю дверцу перед холеной дамой.

– Нет, хочу вперед, – буркнула сорокалетняя красотка и едва не снесла Славика на пути к двери.

Катерина Жукова – а это была хозяйка Саврасова, продюсерша Жукова, – устроилась на правом кожаном сиденье цвета топленого молока, а водитель занял место слева.

– Домой – или?..

– Никаких «или», – отрезала Катерина. – Я устала, как сволочь. Пока не пнешь – никто не почешется! Чертова страна!

Славик понимающе вздохнул, выезжая со стоянки.

– Один человек из ста умеет работать. И один из ста – хочет. Причем это разные люди! Мама-Раша, вот так мы живем.

– Кошмар! – закивал Славик. – Я считаю, если не умеешь заработать своим трудом…

Что ждет не умеющих зарабатывать своим трудом, осталось неизвестным, так как Жукова стянула с маленьких рук лайковые перчатки и вместо того, чтобы положить их в сумку, как делала обычно, открыла бардачок. Нутро бардачка выплюнуло ей на колени фейерверк разноцветных лотерейных билетов.

– Е-мое! – воскликнула Жукова. – Это что за шапито?

Славик зарделся, как божья коровка.

– Да ты у нас веришь в чудеса, оказывается! Двадцать пять лет, а мальчик все ждет Деда Мороза… И зря. Ни единого выигрыша нет, – заметила Катерина, перебирая карточки с изогнувшимися в прыжке спортсменами, винторогими козлами и знаками зодиака.

Все это были билеты мгновенной лотереи, везде серебристый защитный слой был стерт, но под ним не обнаружилось ни одного клада – если не считать выигрыша в десять рублей, которым только нищих смешить.

– Зачем хранишь? – поинтересовалась начальница. – Тебе дырки от бублика не нужны для коллекции?

Славик уже оправился от смущения, его длинное конопатое лицо вернулось к привычному оттенку и сейчас выражало упрямство и некоторую обиду.

– Я для расчетов храню. У меня, между прочим, все по науке, – сказал он.

– Оч-чень интересно! Поделись, что за наука, не томи.

– Вы про теорию вероятности в курсе?

Катерина изумилась, услышав такие слова от своего шофера.

– Ну, где-то как-то…

– В этой лотерее – я по тиражу прикинул – шанс выиграть хорошую сумму один к пятидесяти тысячам.

– Негусто!

– А вот дальше начинается математика. Во-первых, люди, которые покупают лотерейные билеты регулярно, выигрывают в три раза чаще. Я на автомобильном форуме читал, это ученые доказали.

– Потрясающе!

– В три раза чаще – значит, делим мои шансы на три – получается приблизительно один из семнадцати тысяч.

Катерина с серьезным лицом внимала.

– Во-вторых, я везучий на бабки. В детстве, например, я все время деньги на земле находил. Друг мой, Валерка, – ни одной, а я – постоянно. Я посчитал однажды: я где-то в пять-семь раз везучей его! – вдохновенно рассказывал Саврасов, не забывая рулить. – Если в среднем я в пять-семь раз везучей, то поделим семнадцать тысяч хотя бы на шесть и – фигасе! – вероятность уже один к трем тысячам.

– Дело на мази.

– Математика! Затем, я всегда смотрю астропрогнозы. Если пишут: Водолеям удача в денежных делах – в этот день покупаю. А вероятность еще делю на два.

– Почему не на три?

– Я интуитивно чувствую, что надо на два, – твердо сказал Славик. – Итак, полторашка. Дальше. Если я купил, допустим, пятьсот билетов и ни один из них не выиграл – значит, выигрыш где-то в оставшейся тысяче. Уже один шанс из тысячи, а? Математика!

– Да-а… – протянула Жукова, взирая на Саврасова, как на лох-несское чудо. – С математикой не поспоришь! Но знаешь, Славик, тут даже красивее формула может быть.

– Какая? – ревниво спросил водитель.

– А такая, что если ты купил пятьсот билетов, они не выиграли и осталась тысяча… Пятьсот против тысячи – это шансы один к двум! Шоколадные шансы, я считаю.

Славик нахмурился. Что-то ему в формуле Жуковой показалось сомнительным – очень уж близко оказывалась удача, – но где ошибка, он пока ухватить не мог.

– Один к двум! – со вкусом причмокнув, повторила Катерина. – Но, дорогой мой, есть поправочка… математика в нашей стране не работает! Можешь свои расчеты спустить в унитаз.

– Как в унитаз? – потерялся Славик.

– Смело! Потому что у нас такие вещи по-честному не делаются. Здесь тебе не Швейцария! Думаешь, кто-то даст выиграть миллион чужому человечку? Хо-хоо!

– Вот жопа! – с чувством сказал Славик.

– Она, родимая.

– Я уже четыреста тридцать билетов купил!

Катерина соболезнующе поцокала языком.

– Рассчитал все… – вздохнул Саврасов.

– Расчеты шедевральные, наука на грани искусства. Но поверь мне – у меня в этих сферах знакомства, подноготную знаю – у нас в России математика работает в пределах двухсот рублей. Купи семь литров пива, выиграй ручку от пивной кружки – это пожалуйста.

В знак сочувствия хозяйка похлопала Славика по колену.

Саврасов молча подрезал пыльный «фордик», перестраиваясь в левый ряд. Внутри он клокотал. Обида на жизнь-злодейку и на чертову страну раздувала ему ноздри. Да и Жукова, зараза жирующая, не радовала. А за стеклом в синеве вечера проносилась Москва, сияя неверными огнями рекламных обещаний.

Опять – в который раз! – судьба подсунула Славе кукиш. Мечты об обогащении одолевали его постоянно, грандиозные планы рождались и умирали, чаще всего не выходя за пределы Славиковой головы. Лотерейное предприятие было одним из тех немногих случаев, когда он от фантазий перешел к действиям, железно веря в свою удачу.

Саврасов покосился на свою хозяйку. Жукова пудрила нос и выглядела вполне довольной жизнью. Между тем именно с ней был связан предыдущий гениальный план Славика.

План включал в себя: обольщение, прогулки по лучшим ресторанам столицы, походы в кино и поцелуи на последнем ряду, ночь страсти в роскошной квартире Катерины на Сретенском бульваре (с опробованием мебели в каждой из пяти комнат), а затем и прочие ночи страсти, а также дни счастливого безделья и безудержного шопинга – в Москве, Милане, Париже, далее везде. Где-то на горизонте наподобие облачного палаццо возвышался брак с Катериной Васильевной – несколько прекрасных лет для них обоих, во время которых Славик дарил бы продюсерше свою молодость, а она ему в ответ – итальянские костюмы, хронографы белого золота и приземистые скоростные машины. А если когда-нибудь чувства Славика угаснут, то после развода он по-любому станет на сколько-то килобаксов богаче.

Хотя предполагалось, что с первого же дня романа продюсерша будет поливать милого друга деньгами с напором брандспойта, Саврасов не видел в своих планах большой корысти. Какая корысть, что вы?

Ибо он влюбился. И стало невозможно вспомнить, с чего началось его чувство: со взгляда на точеный профиль Катерины, с ее серых, мерцающих силой глаз – или с ее мощного джипа, с золотистой пластиковой карты, которую она подавала на заправке небрежным жестом, не глядя на обслугу, или с невероятной квартиры в доме с лепниной.