Под опекой короля гномов

– Ну, Таньяш, забавный у тебя зверь!
– весело прогудел он, заходя в покои любимой племянницы.

Таньяш же дико вытаращилась на дядю,

– А-а-а...
– промычала она.

Нянька рухнула на лавку у стены:

– Ох, ты ж... Ох, ты ж...

Рихон удивленно поднял брови.

– Что? Это не твой зверь?
– вопросил он.

– Не-е-е-т...
– выдавила принцесса гномов.

– Странно...
– проговорил Рихон и пожал плечами.
– Ну, значит, будет твоим. Или я его себе возьму. Хочешь моим быть, а? Таш?

Рихон так стиснул зверька, что тот захрипел, засучил лапками. Гном сжалился и ослабил хватку. Зверек вывернулся из рук, шлепнулся на пол и по-пластунски, прижимаясь к полу, ртутью метнулся за спину его племянницы.

А через миг...

Челюсть Рихона отвисла...

Ноги Таньяш трепетно обнимал, в насквозь мокрой одежде, взъерошенный человеческий мальчонка, жалобно провывший что-то на незнакомом языке.

– Дядя...
– укоризненно взглянула Таньяш.
– Кили же еще маленький...

МАЛЕНЬКИЙ?!

Маленький?!

О-о-о...

Рихон заржал, согнувшись пополам.

Только сейчас он вспомнил, что брат притащил с собой мальчишку-перевертыша...

Глава 13p>

М-да...

Эту помывку мне долго припоминали...

Я тогда чуть не спалилась - а если бы я в воду влезла в человечьей ипостаси?! Тогда Рихон быстро бы раскрыл мою "стра-а-шную тайну" дорогому братцу. А может быть и не раскрыл. Он был куда добрее (хотя правильнее сказать - снисходительнее) своего венценосного брата. Хорошо, что Гторхар так и не узнал о моей выходке! Даже не знаю, что бы он сделал, но подозреваю, что "пиздюлей" я бы огребла по полной, которые могли рикошетом ударить и по Хорту.

В общем, большое спасибо Рихону и остальным, что промолчали.

После того случая, я опасалась высовывать свой нос из комнаты без сопровождения. Да и стыдно было нос высовывать. Вот только было очень скучно...

Не помню, зачем я полезла в свой рюкзак, упрятанный мной самолично в глубине сундучка, под грудой вещей, но полезла и обнаружила на его дне... платье.

То самое...

– Ох, Иви!
– восхищенно выдохнула мама, рассматривая манекен, на котором было красивое платье на средневековый манер.
– Смотри, какая прелесть!

Я пожала плечами, пробурчав себе что-то под нос. Какие платья?! У меня с рубашками дилемма - брать вот эту серую с черной вышивкой у горловины и шнуровкой вместо пуговиц, или бежевую с широкими рукавами-фонариками?

– Ну, красивое... Мам! Я мальчика отыгрывать буду! Мне платье ни к чему! Можно я обе рубашки возьму?

– Господи, Иви! Ты будто не девочка! Я в твоем возрасте...

Бла-бла-бла...

Опять двадцать пять...

Мам, тебе под сорок! Это в твоем детстве девочки грезили Барби и принцессами! А у нас другие ориентиры для подражания! Эльфы, воины и маги... Меч, лук, стрелы! А ты... платье...

– Мы купим это платье!
– мама решительно ставит точку в нотации и смотрит на ценник: - Сколько оно стоит? Сколько?!? Семь тысяч!?

– Оно в единственном экземляре! Ручная вышивка, а какой узор!
– тут же вскидывается продавец.

– Ваша дочь в нем будет просто красавицей! Оно, как на нее сшито!

Мама сомневается, но по тому, как она нарезает круги вокруг манекена, смотря на платье теми же глазами, что отец на ее плов... будет мне платье вместо рубашек. Ну что за жизнь!

И мама покупает мне платье. Оно красивое, да, но рубашки мне жаль. И все же выцарапываю себе одну из них в виде моральной компенсации. Ведь меня заставили примерить это платье!

– Потрясающе...
– с искренним удивлением говорит продавец.
– Она действительно похожа в нем на принцессу...

Видать были у вас тетя сомнения во мне... добрые люди!

Не думая, достаю платье. Встряхиваю... а продавец не обманула. Удивительно... почти три месяца, а почти не помято. Мама ТАК смотрела на меня, когда я примерила его. С таким восхищением!

Я бережно ложу платье на крышке сундука и решительно распускаю шнуровку серой рубашки.

Раз.

Два.

Три.

Через пять минут я поправляю на руках, как обычно, перекрутившиеся рукава, расправляю складки. Чувствую себя очень странно. Взрослее... мама гордилась, смотря на меня в этом наряде. Вот только волосы к образу принцессы не подходят. Короткие больно. Исправляю ситуацию, набрасывая на голову белый атласный платок и перевязываю его, в тон платью, красной лентой.

Жаль, зеркала нет...

– Ну же, Иви! Покрутись! Дай на себя посмотреть!
– командует мама с горящим от удовольствия лицом.

– Как прикажите, моя госпожа, - ехидничаю я, и склоняюсь в изящном подобии реверанса.

– Как прикажите...
– эхом к воспоминанию, вырывается у меня и я делаю реверанс куда изящнее того...

А в следующий миг слезы из глаз...

Закрыв лицо руками, я сажусь на сундук и отчаянно реву.

Реву...

– Госпожа... не плачьте.

Чей это голос - меня не волнует.

– Я домой хочу... Я устала притворяться!

Он стоит рядом. Буквально в шаге. Я встаю, делаю шаг и он не успевает отпрянуть, как мои руки обвивают его плечи, и я плачу, всхлипываю, уткнувшись в его рубашку.

И Хорт обмирает.

Он не знает, что делать.

И он просто стоит, а я самозабвенно реву в этом распрекрасном платье. Всеблагой Хранитель, какое счастье, что никто не зашел и не увидел нас! Как же глупо бы вышло, и, возможно, трагично. Повезло, что тут скажешь?

Да и Хорт все же сообразил, чем может все закончиться:

– Госпожа... прошу вас. Вам не следует...
– и он отступил назад, заставив меня тем разжать объятия.
– Король требует вас к себе! Вам надо переодеться. Он будет зол на вас, если узнает!

– А ты... ты не скажешь ему?
– несчастно всхлипнула я, невоспитанно утирая щеки ладонями.

– Нет, госпожа, - тихо, но твердо, сказал он.

Хорт...

Почему ты меня тогда не выдал?! Почему?

Неужели пожалел глупую девочку?