Под парусами. Свободные

Олег ответил не сразу. Лев Семенович уже собирался положить трубку, когда в динамике послышалось четкое и сухое "слушаю".

– Привет, чемпион, есть разговор, - Рогозин сразу перешел к делу.
– Только ты присядь вначале. Я тебя сейчас сильно удивлю. И порадую.

Не сводя взгляда с раскрытого журнала, Сафронов поудобнее взял телефон и приготовился слушать. Казалось, ничем особым удивить его уже было нельзя, однако уже пару минут спустя понял - Бонифаций не шутил. Новая встреча с феей, как и в прошлый раз, закончилась лихим поворотом в его судьбе. Профессиональный потолок, в который еще недавно уткнулся головой, вдруг стал очень далек. Новая яхта, новые соревнования, новая ответственность – прибыли. Все могло измениться. То, о чем мечтал, но не надеялся, теперь обещало превратиться в реальность.

– Ну как тебе мое предложение?
– закончил рассказ Рогозин.
– Сразу согласишься и продашь душу, али дать тебе целую минуту на раздумья?

– Минуту?
– хмыкнул Олег. Оба прекрасно знали, каким будет решение.

– Аукцион невиданной щедрости, - расхохотался собеседник.

– Помнится, в Одессе было десять секунд.

– Старею! Совсем добрый стал.

– Так я и поверил, - Сафронов похлопал ладонью по журналу, оттянул ворот майки, будто тот душил, и ответил: - Семеныч, готовь коньяк. Я твой с потрохами. Когда начинаем?

– Вчера, Олежка, вчера, - уже серьезно.
– До первого соревнования остался месяц, а до презентации неделя. Тебе с Колей придется здорово попотеть, чтобы наша посудина не потонула в Финском заливе еще до официальной части.

– Не густо со временем, - Олег уже прикидывал, как будет добираться домой, и что в первую очередь нужно будет сделать. – Неделя… Мало.

– Один из твоих новых боссов – редкостный муд*к.

– Для меня это не секрет.
– При мысли о Строганове захотелось крепко припечатать что-нибудь кулаком.

– Ладно.
– Рогозин уже собирался закончить разговор.
– С Витей вопрос решен. Приезжай скорее.

Взгляд Олега вновь остановился на журнале. "Прекрасный капитан и чудесный человек. Рядом с ним любое испытание казалось по плечу, и не хотелось, чтобы регата заканчивалась", - строчки не давали покоя.

– Семеныч...
– Сафронов откашлялся, будто что-то мешало говорить.
– Когда у Строганова свадьба?

На другой стороне телефонной связи послышалось недовольное кряхтение.

– Просто скажи дату, - с большими промежутками между слов повторил Олег.

– А может тебе еще адрес ее сказать, и предупредить, чтобы ждала?

– Не надо. Адрес сам выясню. Дату скажи.

– Сафронов! Ты мне как сын, но... Подпишешь контракт - потом делай, что угодно. Второй раз я Витьку за жабры не возьму.

– Семеныч, все будет в лучшем виде. Не томи.

Кряхтение в трубке сменилось тихим, витиеватым матом.

– Осенью, - наконец сдался Рогозин.
– Осенью красавицу окольцуют. Времени у тебя еще вагон и маленькая тележка. Только будь добр - подпиши вначале контракт!

***

Засунув телефон в карман джинсов, самый молодой из шкиперов экстра-класса задумчиво смотрел вдаль. Все складывало как нельзя лучше. Ссора с Плотниковым уже стала далеким прошлым, а будущее...

– Пожелай мне удачи, кот, - впервые за долгое время на лице Олега появилась улыбка.

Словно поняв, что с ним прощаются, вместо пожелания удачи пушистый собеседник нахально полез на руки. Бульдозером. От неожиданного напора Сафронов на миг даже растерялся.

– Эй, кот, - он попытался снять с себя животное, но тот пустил в ход тяжелую артиллерию и нежно заурчал.

– Права была фея, ты парень со странностями.

Странности на этом не закончились. Вдобавок к мурчанию кот принялся тереться лобастой головой о грудь человека, и тот, тяжело вздохнув, кое-как смирился. Спустя пару минут под размерное мурканье в голову пришла совершенно безумная идея.

– А ты точно бесхозный?
– Олег почесал кота за ушком.
– Потому как если бесхозный, то приглашаю прокатиться.

И повернул сосредоточенную кошачью морду в сторону огромных тягачей с питерскими номерами.

Кот растопорщил усы, но с рук не слез.

Глава 12. Пеленг

Пеленг — местоположение объекта, выраженное в градусах;

определяется по компасу.

Различают истинный и магнитный пеленг.

Морской словарь

Больше всего на свете светская львица и супруга одного из самых богатых бизнесменов страны Нонна Рогозина любила своих детей. После детей следовал муж, а затем – покой. Иногда в иерархии ценностей "муж" и "покой" менялись местами. Случалось это довольно часто – каждый раз, когда благоверный загорался какой-либо сумасбродной идеей. В последние дни уровень сумасбродства Льва Семеновича Рогозина прямо таки зашкаливал.

– Вот скажи мне, рыбка, - миллиардер, положив голову на колени супруги, отдыхал на диване.
– Как такое возможно: у меня орда помощников. Директора, генеральные менеджеры, топ-менеджеры, президенты компаний и прочая высокопоставленная шушера. Я без пяти минут депутат парламента. А какую-то яхту без меня укомплектовать никто не может.

– Несчастный!
– Нонна как веером помахала над мужем журналом, который до этого читала.
– Бедняжка.

– Нонна!
– с упреком.

– Лева, ты хочешь, чтобы я тебе посочувствовала? Я сочувствую.

– Злорадно как-то.

– А ты хотел, чтобы я всерьез горевала?
– усмехнулась Рогозина.
– Ты построил себе новую игрушку, никому не даешь с ней играться и еще чему-то удивляешься.

– Протестую. Яхта - не игрушка! Она - капиталовложение в имидж моего холдинга. И страны.

– Конечно-конечно. Как и все остальные твои яхты.

– Рыбка, - Лев Семенович хитро сощурился.
– Эта - не остальные. Она последнее поколение лодок, созданная для Louis Vuitton Trophy. А это Формула-1 в парусном спорте.

– Ой-ой.

– Даже олимпийские соревнования по яхтингу – детский сад в сравнении с гонками на таких лодках, - Рогозина распирало от гордости.
– Никакому Плотникову и не снилось подобное.

– И для этого ты переманил его шкипера.

– Не переманил, а вернул.

– Поманил парня сладкой конфетой, - супруга продолжала.
– И разругался с Витей.

Все-таки она слишком хорошо знала своего мужа. Тот нахмурился, вспоминая недавний разговор с компаньоном. Давненько ему не приходилось добиваться своего ультиматумами. А уж обещать наложить вето на проект... Не думал он, что до этого дойдет, но дошло. Даже сейчас, два дня спустя, неприятный осадок все еще чувствовался.