Под прикрытием

– Нет, Миша! Мама у Лизы далеко не дура и, дебошира-алкоголика - «замуж» за себя брать не будет. Такого «добра» и в Ульяновске хватает - если вечером вдоль заборов пройтись. Но возможно через несколько лет, у молодой художницы Елизаветы Молчановой в Москве будет своя творческая студия…

Прищурившись, ещё раз оглядываю пространство кафе:

– …Название, правда придётся сменить: «Стойло» - это уж через-чур, как-то по-скотски. Предлагаю будущую студию «неофутуризма» назвать «Ясли Пегаса». Типа, здесь вскармливаются молодые таланты…

Подмигиваю Лизе и шепчу на ушко:

– Ведь, для будущей Роксоланы, это более практическое вложение капитала - чем деревянный планер, который через пару лет устареет и сгниёт?

В прелестных серых лизиных глазках, как тополиный пух от поднесённой спички, вспыхивает и неугасимым огнём разгорается ЖГУЧИЙ(!!!) интерес:

– Это правда, что Есенин развёлся с Айседорой Дункан?

– Ээээ… Извини, но он постоянно забывает докладывать о разводах со своими бабами…, - закрыв глаза напрягаю «послезнание», - скорее всего это правда. Но, долго он «холостым» не проходит, не надейся: смазливые особы, не отягощённые нравственно и умственно - на «богему» слетаются, как мухи на жидкое… На разведённый сахар.

Мишка, снова вполголоса заржал…

Лиза решительно встаёт, я едва успел схватить её за руку. Смотря снизу вверх в её глаза:

– Девочка моя, ты не забыла…?

«…Чему я тебя учил», - я произнёс мысленно.

– Нет, - твёрдо отвечает, - я ничего не забыла.

И, словно пава не идёт – а «плывёт» к ложе с «отцами-основателями» с решимостью и уверенностью самонаводящейся торпеды.

– …И не пей сегодня больше вина! – еле успел вдогонку.

– Да, она и нашего то - еле пригубила, - Мишка не теряясь, налил себе полный бокал, - ну… Прозит!

Поднимаю бокал минералки:

– Прозит… Чтоб все наши мечты всегда сбывались.

Настроение, сразу упало куда-то на гов…но!

Наверное, то же самое чувствует командир - посылая на первое боевое задание зелёного новичка, мучаясь вопросом: «А достаточно ли я его подготовил?». Увы, но ответ на него никогда заранее не угадаешь… Он приходит только после боя - по его результатам и, часто бывает - вместе с холодным трупом.

Вижу, Елизавета смело и с изящной грацией прима-балерины подходит, смеясь знакомится - подставляя ручку в которую тот «длинный» впивается упырём и, что-то мило лопочет. Садится за их столик и, вскоре я слышу отчётливо:

– Сергей! Только, дайте мне слово - что перестанете писать такую пошлятину…

Её пальчик указывает на стену с голыми «трёхглазыми» тётками.

***

Впрочем, скучать нам с Мишей долго не дали.

Он, довольно долго «булки мял» не решаясь и, только начал было:

– Серафим! Давно уже хочу тебя спросить…

– Хочешь – спрашивай, - взлохматил пятернёй его шевелюру, как шерсть на загривке подрастающему, перспективному щенку бойцовской породы, - только не о том, откуда берутся дети – ты ещё слишком «мелкий», чтоб знать это…

Вдруг, в кафе вваливается среднего роста брюнет плотного телосложения, при галстуке, широкополой шляпе, ярко-рыжих штиблетах и козлиной бородке «а-ля Троцкий». Мишке, он сразу не понравился:

– Жид.

Мне этот тип тоже не понравился - причём «очень давно», но вбитая в подкорку политкорректность заставила зашипеть:

– Миша, блин… С тобой лучше в приличные заведения не ходить! Ведёшь себя… Как перепивший в корчме петлюровец, чес слово.

Миша, с какой-то потаённой тоской протянул:

– Да… «Жовто-блакыдные» их резали, резали… Душили, душили…

Кулаком по столу:

– МИХАИЛ!!!

– Ладно, всё – молчу…

Развязно и крикливо, будто чувствуя себя здесь хозяйчиком, обойдя и здороваясь чуть ли не с половиной столиков, кивнув как давним приятелям «отцам-основателям», бородатый брюнет подошёл к нам. Посмотрев в упор и, не признав за знакомых, он:

– Я вижу здесь у Вас свободно… Разрешите?

С вежливой улыбкой, с ледяным сквозняком в интонации голоса, крайне холодно пытаюсь «отшить» - хоть и вовсе не «татарина», но всё равно – незваного гостя:

– Думаю, Вам лучше поискать себе другой свободный столик.

Однако, тот уже плотно «приклеил» свою задницу к стулу.

– Этот столик на четверых, я всё же здесь присяду – других мест нет.

Протягивая руку, представляется:

– Яков Блюмкин…

Пожав плечами, типа – не блевать же мне теперь кровью от радости, жму его пятерню и ответно представляюсь:

– Просто Серафим. А моя фамилия - в отличии от вашей, ничего Вам не скажет.

– Михаил…, - в отличии от меня, Барон выпучил глаза - как плоская тихоокеанская камбала при виде «мужского достоинства» синего кита, - тот самый Блюмкин…?! Который…

Тот, хвастливо:

– Да, это я убил германского посла Мирбаха!

Это его похвальба, буквально «сорвав крышу», снесла меня «с катушек»:

– От знающих людей, эту историю я слышал несколько иначе. Вы, Блюмкин, стреляли в безоружного человека с трёх шагов и промахнулись - высадив целую обойму из пистолета. Затем, Вы бросили бомбу – которая не взорвалась. Возможно Вы просто забыли поставить её на боевой взвод…? Хм, гкхм… От «волнения»?

Мишка только взгляд свой ошалевший успевал переводить – с Блюмкина на меня и обратно.

– …И, тогда Вы убежали из посольства, перепрыгнув через забор - вследствие чего подвихнули себе ногу и весь мятеж «левых» провалялись в госпитале, прикинувшись ветошью. А графа Мирбаха убила вторая бомба - брошенная вашим напарником Андреевым. …Имеете что-то возразить, «террорист номер один» недоделанный?

Сказал и тут же пожалел об этом, ибо как мне известно из одной скаченной книги - этот Блюмкин был просто отмороженный псих: всюду ходил со своим неразлучным «кольтом» и, чуть-что - выхватывал и наставлял его на оппонента. Причем, не стеснялся делать это в людных, общественных местах!

Не… Кроме мнимого «убийства» посла - больше никаких подобных «подвигов» за ним не числится. Чисто понты бесовские…

Но, мне скандал разве нужен?! Тем более, у него имеются прочные подвязки в ГПУ… Вроде бы.

Невольно напрягся как перед хорошеньким замесом…

Террорист Яков Блюмкин, на цвет лица стал как беленный потолок местного вип-сортира, затрясся осиной со всежеповесившимся Иудой и, действительно – потянулся рукой в карман штанов.

– Не успеешь, - негромко сказал Барон.