Под прикрытием
Шрифт:
Порылся в ящике с револьверами ещё, и:
– А этот тут откуда?!
Тот, немного помявшись:
– После обыска в одном плацкартном вагоне под полкой нашёл – видно, скинул кто. Сначала домой взял – да сын шибко интересоваться стал. Ну, не выкидывать же добро? Вот сюда и отнёс…
Кивнул головой сочувственно – знакомая история!
Судя по надписи, этот «дамский» - умещающийся в ладонь пистолет, был «Браунингом». Калибр… Что-то в дюймах, по-моему – я в них не разбираюсь, но на глаз - где-то шесть с половиной миллиметров. Это не из такого же ли, интересно знать - слепошарая
Нашёл куда нажать и вынул обойму: не хватает двух-трёх патронов.
– Если понравился – бери себе, - предложил Чеботарёв, - только патроны к такому – днём с огнём не сыщешь.
– Да на кой мне эта игрушка? – закинул «Браунинг» на место, - пусть покамест здесь валяется, глядишь - сгодится на что.
Пересчитал все винтовки, подошёл к месту хранения боеприпасов:
– Часто стреляете? …В смысле: как часто производится стрелковая подготовка?
– «Стрелковая подготовка», спрашиваешь? А, зачем?! Бойцы у меня опытные, бывалые – многие, как я – ещё царской службы. Настрелялись все уже досыта: кто за год, кто за два. А кто, как я - за пять лет…
Резонно! Раз научившись плавать или на велосипеде ездить - уже не разучишься. Позже правда выяснилось, что в Царской армии на стрелковой подготовке сильно экономили.
– …Да и патронов нет столько, чтоб попусту стрелять! Так, на раз отбиться - если что.
Настораживаюсь:
– Что? Бывает, что и «отбиваться» приходится?
– У нас? У нас на полустанке – нет! Что у нас грабить?! Вот ежели вагон какой на перегоне сломается, вот тогда – приходится стрелять, да… Мужики же местные – несознательные элементы. Ну, там наши – дали разок залп поверх голов, те и разбежались по кустам! Ну, а так – кругом банды, проходу нет. Иногда, нас посылают вместе с милиционерами их вылавливать.
Однако, что-то мне в его голосе и взгляде не понравилось…
Ладно, отложим выяснения в долгий ящик.
Патронов для винтовок, действительно – раз, два и «кот наплакал». А, вот для «Нагана»…
– Да, не надо эти пересчитывать, товарищ командир! – запротестовал начальник команды по охране грузов, - они у нас неучтённые: проезжающая через нас воинская часть пару ящиков обронила.
Проверил по документам, действительно – в списках не значатся.
Хм…
– И, как часто у вас такие случаи бывают?
Тот, почесав затылок под сдвинутой вперёд фуражкой, расплывчато как-то ответил:
– Да, уж случается…
Понятно. Скорее всего, просто стащили – «плохо» лежащее или на самогон выменяли. Хотя последнее крайне маловероятно.
– Раз уж они у вас неучтённые, я отсыплю себе жменю…?
Интонация у меня отнюдь не была вопросительно-просительной, а скорее – хозяйственно-свойской. Не успел он даже ответить - как я уже вполне по-свойски, «отсыпал» себе в карманы две пригоршни нагановских патронов. Поэтому ему осталось только согласиться на реквизицию:
– Конечно, о чём разговор?!
Выходя из оружейной комнаты, обронил:
– Сегодня же, обязательно напишу рапорт начальству: пусть даёт нам трехлинейки… Война кончилась и, оружия должно быть - освободилось достаточно, чтоб вооружить особые отряды Республики по-человечьи.
По одобрительному сопению моего комвзвода понял, что заработал у него дополнительное очко
в копилку моего имиджа у подчинённых.Рисунок 14. 47-мм морская пушка системы Гочкиса на полевом лафете кустарного изготовления.
Осмотрели пакгаузы… Склады при железнодорожной станции – по-русски говоря.
Всего их четыре: один вовсе пустой, во втором - опломбированном…
– Откуда, это…, – восклицаю в полнейшем обалдении, - тоже «обронил», кто?!
Что «это», я не спрашиваю - ибо сам скорее всего, даже лучше самого хозяйственного Чеботарёва, знаю…
Это – 47-ми миллиметровая морская пушка системы Гочкиса15, кустарно переделанная в так называемое «траншейное орудие». Неоднократно участвовал в конструктивных срачах на Форуме альтернативной истории по поводу сего девайса – потому, так хорошо знаю этот девайс.
– Ещё в восемнадцатом году, моряки Волжской флотилии на сохранение под расписку оставили, - несколько удручённо ответил мой зам, - да до сих ни слуху про них, ни духу… Забыли или сгинули должно быть все.
Обошёл вокруг, осмотрел внимательно, под продолжающееся бурчание Чеботарёва:
– Оно, конечно, нам не в тягость – не лошадь чай и, овёс с сеном не просит. Но, всё одно – забрали бы товарищи военные её куда подальше отсюда…
– А боеприпас к ней?
– Нет, боеприпаса не оставили – должно быть, самим нужон был. А пушка баяли - сломана.
Самопальный полу- деревянный лафет, довольно криво сколоченный-склёпанный какими-нибудь народными умельцами в какой-нибудь «кроватной» мастерской, действительно – буквально расползся на составляющие элементы. Открыл затвор и, с немалым усилием с помощью Чеботарёва повернул орудие на свет: канал ствола в достаточно хорошем состоянии, не ржавый, изношен по-божьи…
– Пусть стоит – раз жрать не просит!
Затем, отряхивая руки от многолетней пыли, тщательно протирая их носовым платком, спросил:
– Из документов на неё – только та расписка, да? За нашим отрядом эта пушка не числится?
– Больше ничего нет, нет – не числится.
– Вот и ладненько!
Как можно догадаться, у меня появилась кой-какая долгосрочная задумка.
В следующих двух пакгаузах было в основном разное крестьянско-кустарное и шмутьё-барахло. Имущество местных кустарей и частников-нэпманов… И те и, другие и третьи – из-за низкого спроса на месте, торговать ездили в отдалённые большие сёла, небольшие города вроде Ардатова или Мурома, а то и даже в губернский Нижний Новгород. Вновь изготовленный или не проданный товар, за небольшую плату оставляли под охраной на разъезде…
Удобно им всем так - понятно, из-за чего, да?
Значительную, если не большую часть товара составляла та самая минеральная краска – про которую мне рассказывал Отец Фёдор в первую же ночь моего «попадалова».
Наконец, последний из вверенных мне под охрану «объектов» - довольно разветвлённый и вместительный железнодорожный тупик.
– Здесь раньше вагоны дровами из концлагеря грузили, - пояснил Чеботарёв, - сейчас же сломанные паровозы или вагоны отстаиваются – в ожидании приезда бригады из депо…