Под сияньем северной Авроры

Бэй был прав.

Спор есть спор. Слово надо уметь сдерживать.

– Доволен?
– хмыкнул я, застегивая последние пуговички на рубашке.

– Угу. На первое время сойдет. Пойдем на камни у воды, там удобнее приводить в порядок твои космы.

Я расплел пучок волос, с наслаждением принявшись трясти головой. Пучок - штука удобная, бесспорно. Но от него болит голова. Увидев настоящую длину волос, Бэй присвистнул.

– И правда, Рапунцель. Ты вообще стригся хоть раз?

– После того, как покинул детдом, не-а, - признался я.

– А можно поинтересоваться, почему?

– Не знаю, - пожал плечами я.

– Мне казалось, так правильнее. Ощущение такое было. Как будто волосы - это важная часть всего организма, и отрезать хоть чуть-чуть - это как отрезать палец. Как табу. Внутренний запрет и протест.

– Так правильнее, - согласился Бэй, беря в руки гребень.
– Передо мной прямо черное море воочию. Ух... Давненько никого не расчесывал. Странно видеть такое богатство на парне, конечно, но в целом... Зная, что парень не парень... Ладно, проехали. Мне без разницы. Главное, что ты - это ты. Всё поправимо. У нас впереди еще много времени.

Вжи-и-ик!
– проехался первый раз гребень по волосам. Бэй действовал на удивление аккуратно, не рвал и больно не тянул.

Вжи-и-ик!
– и я, точно большой котенок, только что не мурлыкнул от удовольствия. Приятно. Гребешок чуть искрил от статического электричества, но в целом его перемещения по волосам были скорее приятны, чем нет. Я окончательно расслабился и даже закрыл глаза.

Вжи-и-ик!
– с моря потянул легкий ветерок, а на некогда спокойной воде показались первые белые пенистые барашки.

Вжи-и-ик!
– и параллельно треску статического электричества в моих волосах на небе мелькнула первая молния, через пару секунд раздался раскат грома, а на моё лицо упали первые холодные дождинки.

– Так, завязываем, - с явным сожалением произнес Бэй, прекращая расчесывание.
– Ещё рановато, я понял. Да и не сезон. Главное, гребень тебя признал, и это прекрасно. Пойдём в палатку.

– Так дождь скоро прекратится, - потряс головою я.

Хорошо расчесанные волосы блестели, словно намазанные маслом.

– Ну... в этих широтах он может ливануть в любой момент, причем надолго. Или ты что, плавать собрался?

– Ну вообще в этом есть своя романтика, - признался я, заплетая слабую косу.
– Плаванье под дождем. Ни разу не пробовал? Кто-то говорит, что это страшно глупо. Мол, так проще всего заболеть. А я вот считаю, что это самая прекрасная вещь в мире. Снизу вода. Сверху вода. И ты весь в этой воде. Сам как вода. Неотъемлемая часть воды. Единое целое со всей стихией.

– Дай я закончу!
– резко вырвал косу из моих рук Бэй.
– Я, а не ты! Я расчёсывал, мне и заплетать. А то ты по незнанию тут сейчас натворишь дел: реально очередной всемирный потоп начнется.

– Смешная шутка, - хмыкнул я.

– Я не шучу, - процедил Бэй.
– Понимаю, не твоя вина в том, что ты ничего не помнишь, но... Короче, забей.

На последних словах блондин снова вогнал мне гребень в волосы, и ветер с дождем резко прекратились. Море вновь стало спокойным и по-картинному райским. Идиллия.

– Эй!
– возмутился я, ощупывая гребень.
– Я вообще-то голову планировала помыть, а ты опять мне прицепил это. Я сама не сниму!

– Сама?
– хихикнул Бэй.

– Я оговорился, - буркнул я.

– Ты зачастую ко мне как к барышне обращаешься, вот я и нахватался от тебя.

– Рыбонька, ты теперь сама прекрасно вытащишь гребень. Попробуй.

Блондин был прав. Гребешок легко вынимался.

– Забирай его, - протянул я Бэю его недавний презент.

– Подарки не отдарки, - проказливо захихикал азиат, отстраняясь от меня.
– Не-не-не… Носи и помни. К тому же он и так давным-давно твой. Просто ты забыла.

В моей голове вдруг отчетливо сами собой вспомнились строки Марины Цветаевой, переложенные в простенькую песенку начала 90-х. Её у нас в детдоме частенько распевала старенькая уборщица, когда намывала полы:

Чтобы помнил не часочек, не годок -

Подарю тебе, дружочек, гребешок.

Чтобы помнили подружек мил-дружки -

Есть на свете золотые гребешки.

Чтоб дружочку не пилось без меня -

Гребень, гребень мой, расческа моя!

Бла-бла-бла… и так дальше. Ну посыл понятен. Такой коварный подарок, что ни есть, ни пить в простоте нельзя, чтобы не вспомнить о дарителе.

* * * * *

Не хочу сказать, что после того, как Бэй расчесал мои волосы, что-то в отношении нас двоих сильно поменялось, но… я определенно подобрел. Не знаю, правда, почему. Я глядел на парня уже совершенно другими глазами, это верно. И все его маленькие странности, как и ярое нежелание уходить из бухточки почему-то с моей стороны воспринимались как должное. Как будто я находился в каком-то дремотном сладком тумане, приятном, но вязком. И, сам не знаю почему, в этот день мы больше вообще не купались, хотя погода в скрытой от поселка бухточке стояла просто чудесная. И даже не было привычной жуткой удушающей жары.

Ближе к вечеру, наблюдая за тем, как Бэй в очередной раз копается в груде камней («Рыбу ловлю», - так пояснил этот поступок азиат), я обратил внимание на маленькую странность. В лучах заходящего солнца между прядок белых волос в районе ушей на доли секунд появилось что-то отдалённо похожее на полупрозрачные желто-сине-розовые плавники. Очень нежные и красивые. Буквально два крыла бабочки. Необычайно крупной бабочки, прошу заметить. И произошло это лишь потому, что груду камней совершенно неожиданно окатила морская волна.

Я зажмурился. Нет, ну так не бывает. Показалось.

Когда я открыл глаза, плавники исчезли, словно их никогда и не было.

Бэй напряжённо всматривался в мое лицо.

– Что-то не так?
– закусил губу блондинчик.

– Устал, - разочарованно цокнул я.
– Радуга перед глазами.

Ужасно хотелось потрогать такую перламутровую красоту, если бы она и вправду существовала в реальности. Но, видимо, это была всего лишь игра радужных капель воды в лучах вечернего солнца. Хотя, возможно, есть и более рациональное объяснение…