Под созвездием Большого пса
Шрифт:
Нет, это не было карцером или местом проведения тёмномагических ритуалов, это была лаборатория, старая и давным-давно никому не нужная. Видимо, когда-то тут занимались зельеварением, а сейчас она стояла забытая и никому не нужная.
Гермиона прошла к покрытому слоем пыли столу: добротная столешница совершенно не поддалась времени, гладкая тёмная древесина была покрыта таким слоем пыли, что можно было рисовать пальцем, на стенах на крючках были развешаны котлы. И что это были за котлы! Медные, блестевшие красноватым оттенком, покрытые зеленоватой патиной, серебряные, окислившиеся до тёмного цвета, их бы почистить, и как они заблестят! А что это там в самом углу? Уж не золотой ли это котёл? Она как ребёнок, впервые дорвавшийся до давно лелеемой в мечтах игрушки, рассматривала каждый из котлов,
Наконец оторвавшись от созерцания котлов, Гермиона прошла к шкафу, такой можно было найти разве что в музеях или магазинах, торговавших предметами старины. Шкаф был громоздкий, явно весивший в десяток раз больше самой Гермионы. Стекло в дверях украшала паутина и, судя по её толщине, плёл её какой-то акромантул-недомерок, обычному пауку сплести ловчую сеть таких размеров и толщины явно было не под силу, разве что он плёл бы её несколько лет кряду. Поразмыслив, она не рискнула оттирать этот шедевр паутиноплетения рукой, огляделась повнимательнее, нашла в углу подходящую щётку и смела паутину ей.
Теперь наконец-то она могла рассмотреть, что же там внутри. Сердце затрепетало и начало выписывать невероятные кульбиты, за стеклом ровными рядами стояли банки и баночки, полные разнообразных ингредиентов, каждая аккуратно подписана. Открыв дверцу, она взяла в руки первую попавшуюся, “Корневища горечавки желтой”. Собрана в 1943 году на острове Уайт”, “Цветы камнеломки карпатской. Собрана в 1941 году. Карпаты” - значилось на другой баночке.
Чего тут только не было: мельчайший порошок рога Шведских тупорылых драконов, склянка с ядом крильмаров, ингредиент редкий и вероятно не дешевый, толчёная печень нунду (“Интересно, скольких храбрецов сожрал этот нунду, прежде чем удалось добыть сей бесценный ингредиент?” - подумала Гермиона) и многое-многое другое. Почему ей не попался этот шкаф, когда ей нужно было добыть шкурку бумсланга? Тут вот мирно лежит почти полная банка этого порошка, бери-не хочу. “Видимо кто-то из обитавших тут ранее всерьёз занимался зельеварением”, - решила Гермиона и продолжила изучать содержимое других полок.
За глухим дверями в нижнем отделе шкафа стояли маленькие серебряные весы, набор гирек, два десятка ножей и ножичков и ещё куча разнообразных приспособлений, столь необходимых зельевару. А в самом дальнем отсеке шкафа обнаружились книги, добрый десяток томов по зельеварению, пара штук по тёмномагическим обрядам и почему-то “История странствий Говарда Трэверса, написанная им самим по возвращении”. “Может, хозяин не только зельями тут занимался, но и иной раз просто уединялся, чтобы посидеть часок в тишине?” - подумала девушка, отложив книгу и отметив про себя, что тоже была бы не против почитать её.
– Кхм-кхм, - раздалось позади.
От неожиданности Гермиона подскочила и выронила на пол книгу, которую в тот момент держала в руках. Книга упала, глухо ударившись об пол, и из её страниц выпал маленький конверт. Не обратив на это внимания, девушка обернулась. Позади неё стоял сам хозяин дома и чуть щурился в полутьме, от чего вокруг его глаз разбегались маленькими лучиками морщинки.
– Я мог бы сразу догадаться, кто столь любопытен, чтобы сунуть нос даже сюда.
– Просто мне хотелось посмотреть, а спросить разрешения я не могла, так как тебя не было дома, не думала, что это что-то тайное.
– Оно и не тайное, тут работала моя бабка Ирма Блэк, в девичестве Кребб, она была не плохим зельеваром, но, так сказать, имела узкую специализацию, она в основном занималась запрещёнными зельями и ядами. Между прочим среди её клиентов были и маглы, не желавшие ждать, когда скончается богатый родственник или наоборот - избавиться от надоевшего любовника, ни один магловский врач бы не заподозрил, что человек умер от яда - столь умело
она их варила. Нам - Блэкам, конечно, есть чем похвастаться, но, как правило, поводы для гордости за предков весьма сомнительные, - горько усмехнулся он.– Тут… тут восхитительно!
– Да? Ну тут собрана масса редких ингредиентов, да и местечко неплохо обустроено, - сказал он, оглядевшись вокруг.
– Если эту лабораторию начать применять по назначению, это же сколько полезного можно будет тут произвести. Кстати, а где сейчас орден берёт зелья?
– Точно не скажу, что-то покупают, что-то варят кое-кто из орденцев, это тебе лучше у Молли спросить, обычно закупками ведает она.
Сириус навалился на стол, закинув ногу за ногу и теперь стоял с самым задумчивым видом. Когда он спускался сюда в последний раз? Бабушка умерла, когда ему было пять лет и в общем-то в их семье не было принято, чтобы внуки приезжали на Рождество к ней, наверное, первый и последний раз он был тут, когда незадолго до её смерти, будучи с родителями в этом доме по каким-то семейным делам, он бегал по старому поместью и так же, как сегодня Гермиона, обнаружил эту лабораторию. Такой он её и запомнил: худощавой старухой в чёрной шелковой мантии, с болезненными мешками под глазами, пучком седых волос на затылке. Она стояла и что-то отмеряла на весах, близоруко щурясь, очки старая леди Блэк не признавала, как и иные веяния современности, рьяный ревнитель старины, она считала, что только пенсне, которые она носила на длинной серебряной цепочке, но из-за неудобства, надевала только в кране редкий случаях, может быть допустим в высшем обществе. Бабушка явно не была счастлива увидеть внука, и маленький Сириус был тут же изгнан из лаборатории. С тех пор он тут и не бывал.
– Что это?
– спросила Гермиона, поднимая с пола конверт.
Сириус тоже уставился на конверт, потом взял его из рук девушки и открыл, внутри лежало письмо и маленькая колодография, на которой был младенец, дёргающий руками и вертящийся во все стороны.
Здравствуй, мама. Я, конечно, понимаю, что тебя вряд ли это сильно волнует, но всё же решила, что наверное не правильно то, что вы с отцом даже ни разу не видели Сириуса Ороина Блэка, он очень похож на своего отца, совершенно очаровательный малыш, я уверена, он вырастет настоящим магом, таким, каким и должен быть истинный Блэк, мы ещё будем гордиться им.
С любовью,
Твоя Вальпурга.
– Это ты? Какой хорошенький!
– восхитилась Гермиона, глядя на карапуза, весело пускающего пузыри.
– Вот только семейной гордости так и не получилось, - хмыкнул он.
– Зато тобой гордятся другие!
– Я тут подумал, может ты бы и занялась этой лабораторией?- перевёл тему разговора в другое русло Сириус.
– Я? Какой из меня зельевар? Я зельями только пользоваться привыкла.
– Сколько, говоришь, у тебя по зельеварению было?
– Отлично, ну не всегда конечно, но экзамен я в итоге сдала на “отлично”.
– Я и не сомневался, так почему бы тебе и не попробовать? Я сомневаюсь, что глубокоуважаемый Нюниус поставил тебе высший балл из особой к тебе любви.
– Он не Нюниус, а профессор Снейп, - рассердилась Гермиона.
– Ну как скажешь, профессор так профессор, я просто хотел сказать, что он за просто так оценки не раздавал, и раз уже этот педант признал тебя, то значит было за что. Так что подумай на досуге. Пойдём наверх, мы и так тут на долго задержались, скоро должны трансгрессировать сюда Андромеду с Тедди и Кикимера, есть подозрения, что наши враги могут как-то отслеживать трансгрессию, поэтому мы не рискнули трансгрессировать их сразу сюда, а на несколько дней спрятали у одного сочувствующего ордену пожирателя.
– Сочувствующего ордену пожирателя? Это как? Звучит как волк-вегетарианец или жара в Антарктиде. Я начала сомневаться в психическом здоровье ординцев.
– Причины вступить в ряды пожирателей смерти у всех были разные, и ты сильно ошибаешься, если думаешь, что все они душой и телом преданны своему властелину, конечно, есть и такие, и они самые опасные, такой, например, была и будет Белла, но есть и те, кто переросли своё увлечение бредятиной Реддла о прекрасном мире без маглов и остальной чепухе. Кое-кто среди них иногда нам помогает, не то, чтобы часто, но бывает.