Под созвездием Большого пса

В шуме и гаме все как-то позабыли про обед и накрытый стол, только сидевший у своей всё ещё пустой миски Живоглот яростно сверкал глазами-плошками и пытался утробным мярганьем привлечь к себе внимание, а тем временем у двери стояла ещё одна забытая всеми фигура, в отличие от полукнизла, Аманда не пыталась привлекать кого бы то ни было, она чувствовала себя тут совершенно лишней, вот грязнокровка-Грейнджер была тут своя, её все любят и ей все рады, а что она? Что она тут вообще делает и что за прихоть фатума заставила её тут оказаться?

Первым опять опомнился Билл, не склонный к излишней эмоциональности, он огляделся и увидел девушку.

– Здравствуйте, проходите. Как видите, тут у нас бывает шумно, но к этому быстро привыкается.

Молли удивлённо повернулась, ища, кому адресованы слова, и, наконец, обнаружила скромно стоявшую девушку.

– Ой, милочка, я тебя совсем не заметила. Ты уж извини, приходи-ка скорее, ты любишь бифштексы? Мясо сегодня особенно удалось, а к чаю будет чудесный пирог с яблоком и корицей! Заходи-заходи!

Аманда ещё больше смутилась, нет, она как почти что чистокровная волшебница прекрасно понимала, что многочисленное и голдящее общество рыжеволосых волшебников может быть только семейством Уизли, но она же их совершенно не знала, в том обществе, где с детства она росла, к Уизли было принято относиться в лучшем случае с лёгким пренебрежением, “нарожала как Уизли” или “странный как Уизли”, и ещё множество не самых приятных сравнений постоянно были на языке её отца и его друзей. А тут вот они - Уизли, шумные, но вроде бы не такие уж и противные, как она их себе представляла.

– Ой, простите! Это моя ошибка, я уже давно должна была вам её представить - это Аманда Лерой, моя коллега (на последнем слове Гермиона слегка поморщилась), так уж получилось, что мы добрались сюда вместе.

– Ваш отец ведь Фредерик Лерой?
– спросила Молли, вызвав буквально приступ панической атаки у девушки, если её сейчас выгонят, то ей точно не жить.

– Д-да.

– О, я помню, как ещё в Хогвартсе, а он учился на четыре года младше меня, вечно умудрялся перепутать кабинеты, мне кажется, за то время, сколько он потратил на отработку у Филча, можно было выучить наизусть всю “Стандартную книгу заклинаний” Миранды Гуссокл, том пятый и последний!
– рассмеялась Молли, мгновенно разрядив обстановку в столовой.

Последним вошел Сириус, тут же приковав к себе внимание.

– Что обсуждаем? Кто-то соскучился по старине Филчу? Хуже него только боггарт в облике престарелой мисс Амбридж, - поморщился он, вызвав всеобщий приступ смеха.

Гермиона с благодарностью посмотрела на него, как бы там ни было, но Аманда вовсе не была виновата, что всё сложилось вот так, и ей было бы неприятно, если бы кто-то начал оскорблять ту, в конце концов, она хоть и была легкомысленной дурочкой, но никогда и никого не оскорбляла и вообще-то была довольно доброй девушкой.

========== Что скрывает дом ==========

Гермиона уже собиралась подниматься по лестнице на третий этаж, где расположилась её комната, как её внимание привлекла ещё одна дверь, неказистая и растрескавшаяся от времени, она странным образом манила к себе. Девушка провела рукой по старым даже на вид, шершавым от ржавчины кованным дверным петлям, потом положила ладонь на ручку и нажала, к её вящему удивлению ручка слабо скрипнула, но поддалась. Дверь приоткрылась. Гермиона ещё раз толкнула, видимо даже в магическом мире законы химии никто не отменял - петли окислились и изрядно проржавели, ещё раз скрипнув, дверь отворилась, осыпав Гермиону чешуйками ржавчины, в лицо пахнуло затхлым воздухом и пылью. Перед ней открылся ещё один проход, сразу за дверью начинались ступени, которые вели куда-то вниз.

В душе с переменным успехом боролись два желания: спуститься вниз и посмотреть, что там может быть, и благоразумие, подсказывавшее, что не стоило этого делать, всё же она не в Хогвартсе, а в доме, принадлежавшем семье Блэков, которые, как известно, не отличались ни любовью к всему светлому и прекрасному, ни склонностью к человеколюбию. В подвале вполне можно было нарваться на любую пакость, начав от какого-нибудь пыточного застенка, заканчивая тем, что могло быть опасно непосредственно для неё, но гриффиндорское любопытство победило даже свойственную ей осторожность.

Гермиона зажгла на кончике своей волшебной палочки маленький огонёк. Вообще по иронии судьбы самыми часто используемыми и полезными обычно оказываются далеко не самые сложные и годами создаваемые заклятья, а те, которые и создавались-то случайно, как например знамениты “люмос”, когда-то ещё в 1772 году случайно изобретённый Левиной Монаштейн, высокообразованной и, вероятно, талантливой волшебницей, но больше ни чем не прославившейся, если, конечно, не считать особым достижением наличие одиннадцати детей, видимо некоторые другие чары, к тому моменту давно известные и активно применявшиеся замужними женщинами, давались ей куда хуже.

Маленький огонёк не нагревал, не мог ничего случайно или даже специально поджечь и светил ровно столько, насколько это было необходимо, то есть позволяя оглядеться в пределах метра или полутора метров вокруг себя, хотя по необходимости свет можно и усилить.

Гермиона осторожно начала спускаться, стараясь не подвернуть ногу, не известно ещё, сколько в этом случае ей пришлось бы лететь вниз и что вообще её там ожидает, а сломать шею в подвале дома Блэков - это уже совсем феноменальная глупость, девушка мысленно представила картину, как хозяин дома находит её в собственном подвале со сломанной шеей, картина ей не понравилась, чтобы как-то отвлечься, она огляделась: стены были выложены из серого камня, никто не удосужился отесать его до гладкости, и теперь сами стены были шершавые и грубые, впрочем, ступеньки, кое-как вытесанные из того же камня, им явно не уступали.

Шаг за шагом она спускалась вниз, лестница вила по спирали, и она давным-давно уже не видела за своей спиной света, проникавшего из предусмотрительно оставленной открытой двери, за пределами трёх-четырёх ступенек к верху и столько же к низу, вокруг стояла первозданная тьма как она есть, казавшаяся густой, почти что ощутимой всей кожей. Воздух был тяжелый и затхлый, поначалу каждый вздох давался с трудом, словно грудь ей придавили огромным камнем, но через некоторое время она привыкла и уже не обращала внимания на такую мелочь, как недостаток кислорода, голова вроде не кружилась, а значит, возможно, сознание она в ближайшее время не потеряет, и Гермиона продолжила спускаться дальше.

Лестница закончилась неожиданно, когда за очередным поворотом девушка обнаружила вместо ступенек очередную дверь, не менее старую и проржавевшую, но в этот раз открытую. Если перед первой дверью, скрывавшей лестницу, Гермиона задумывалась, то тут сомнений у неё не было, что бы ни скрывалось там, но она хотела это видеть, не даром же она прошла столько ступенек, ежеминутно рискуя как минимум переломать ноги. Дверь открылась на удивление легко. Гермиона вошла и произнесла “Люмос максима”, огонёк на палочке, послушный приказам хозяйки, разгорелся настолько, что теперь она видела всё помещение, куда она попала.