Под защитой твоей тьмы

К тому моменту, как моё совершеннолетие наступило, мамы уже не было в живых. Рассказать мне что-либо она попросту не успела.

И теперь я одна, как тот слепой мышонок, который не знает, чего бояться и от чего именно беречься. Потому и боюсь всего на свете. Особенно мужчин, представляющих для меня наибольшую опасность.

Но… я ведь хорошо помню своего родного отца, лорда Бренмунда, правителя Линденота. Именно он был тем, кто держал мамину силу в своих руках. Разве ей было плохо с ним? Разве он причинял ей страдания, брал магию больше меры?

Мне всегда казалось, что он её любил. Я смотрела на них и мечтала, что когда-то выйду замуж за кого-то, похожего на отца.

Это было задолго до того, как мама однажды пришла ко мне в комнату поздним вечером, когда я уже легла спать, поставила на стол у кровати свечу, села рядом со мной и печальным голосом поведала, что мы с ней принадлежим к древней, почти вымершей расе ленталей, лунных созданий, по воле Пресветлой когда-то появившихся прямо из первозданных магических источников нашего мира. Рассказала, как велик наш дар, если его правильно пробудить, и как легко он может стать нашим проклятием.

Тогда я и услышала от неё, что мужчинам и их сладким речам верить никогда нельзя, что такие, как мы с ней, должны быть очень осторожны, дабы не стать чьей-то собственностью и дармовой кормушкой на всю жизнь, потому что лучше прожить жизнь неинициированной, чем так.

Помню, как сейчас, что лежала под ворохом одеял и таращилась на неё огромными испуганными глазами. Помню каким потрясением для меня стали эти откровения. Как мама поднялась и поцеловала меня в лоб, собираясь уйти. Миниатюрная, тонкая, невероятно прекрасная и печальная, словно лунный луч, заглянувший в тёмную комнату.

– Никогда не верь им, крошка Рин, - прошептала она, погладив меня по голове.
– Ни одному из них. Что бы он тебе ни обещал взамен. Мы можем полагаться только на самих себя.

– А как же отец, мам? — выдавила я тогда потеряно. В тот день все в замке слышали, как лорд и леди громко о чём-то ссорились на своей половине. И меня не покидало необъяснимое горькое чувство, что это произошло из-за меня. — Разве ему мы тоже не можем доверять?

В ответ мама только грустно покачала головой.

– Он мужчина, Рин. И хоть по-своему любит тебя, своё дитя, но делает в первую очередь то, что в его интересах. И мы, женщины, обязаны этому подчиняться. Таков уж этот несправедливый мир.

Лишь спустя несколько лет, когда отца уже не было в живых, я узнала, что означали те слова. Именно тогда он заключил мою помолвку с принцем Оссианом. Вопреки тому, что обещал своей супруге при моём рождении, что не будет устраивать мою судьбу, не согласовав с ней.

Правда, сама я этой помолвке искренне обрадовалась. Она для меня означала избавление от посягательств самого ужасного человека на свете.

После смерти моего отца мама была вынуждена выйти замуж второй раз, чтобы сберечь Линденот. И вместе с отчимом, лордом Бертионом, в наш замок приехал его сын Ларус. И начались самые ужасные годы моей жизни.

– Подозреваю, что именно в этот момент ты усиленно придумываешь себе какой-то очередной ужас. Возможно даже обо мне, - вырывает меня из воспоминаний голос шагающего рядом демона.

Недоумённо глянув на него, вижу как иронично изгибаются чётко-очерченные губы, но в глазах таится напряжённая настороженность. Меня снова изучают, пытаясь вытянуть наружу все мои страхи, сомнения и тайны. И я невольно хмурю брови, думая, что ответить.

– Нет, - останавливаю свой выбор на частичной правде. — Я просто вспомнила кое-что из своего детства.

В этой части дворца никого постороннего нет, только слуги и стражники-демоны иногда попадаются в коридорах. Это уже личное крыло короля с королевой, а значит мы почти на месте.

– Судя по твоим эмоциям, это кое-то не очень приятное, - мягко замечает мой жених.

– Да, не очень, - киваю согласно.

– Поделись со мной, мышонок, - вкрадчиво просит демон, заставляя что-то необъяснимое затрепетать у меня внутри.

С детства вбитые в меня предостережения взывают к рассудку, запрещая раскрывать свою душу. Но что-то такое есть в голосе этого мужчины. Манящее, обещающее заботу и полную безопасность под крылом его тьмы. И я даже не представляла раньше, как мне этого не хватает.

– Я… вспоминала маму, - произношу, на миг поддавшись этому чувству. — И некоторые её напутствия.

– И какие же это? — теперь заинтересованность моего спутника ощущается почти материальной.

Здравый смысл снова велит мне увильнуть от ответа. А что-то глубоко внутри подталкивает рассказать правду о том, что меня учили никогда не доверять мужчинам. Просто чтобы увидеть его реакцию. Услышать, что мой жених скажет в ответ. Как попытается опровергнуть.

В конце концов это ведь не мои слова.

Но в последний момент я всё же останавливаю этот глупый порыв. И произношу совсем другое:

– Она была очень недоверчивой… к людям. И меня этому учила.

Пусть считает это ответом на его вопрос о моём доверии.

– Хм. Как я уже успел убедиться, ты усвоила её науку очень хорошо, - в голосе Мартана нет ни капли недовольства. А потом произносит то, чего я совершенно не ожидала: — В этом мы с тобой даже схожи, Адерин. Я тоже до конца не доверяю никому. Будем с тобой вместе учиться доверять друг другу.

Буквально потеряв дар речи, я растерянно отворачиваюсь, снова смотря строго перед собой. И теперь весь остаток пути без конца кручу в голове его слова.

Хочу ли я его доверия?

То самое своевольное, то ощущается внутри, застенчиво кивает. Кажется, очень хочу. Хоть и понятия не имею, зачем оно мне сдалось.

А тем временем мы приходим наконец к королевским покоям. О нас докладывает один из стражников, после чего открывает нараспашку двери.

Но как только я вместе с женихом переступаю порог, на меня буквально налетает рыжеволосый ураган.

– Адерин, ну наконец-то! — сжимает меня в объятиях королева.
– Я уже вся извелась. Слава великой Праматери, ты жива и невредима.

11.2

Отстранившись, она крепко сжимает мои плечи и внимательно осматривает с ног до головы.

– Ты плакала, - сводит хмуро брови. Бросает нечитаемый взгляд на моего жениха.

Ну вот, я же говорила, что выгляжу непозволительно.

– Я… простите за неподобающий вид, ваше величество, - произношу извиняющимся тоном.
– Дэйр Мартан отвёл меня в лечебное крыло по моей просьбе, там сейчас моя камеристка, Олви. Её ведь ранили вчера. И я не справилась с эмоциями. А времени привести себя в порядок не было.