Под жарким солнцем
Шрифт:
— Я же вижу, что ты тоскуешь, сынок, места себе не находишь… Ну, скажи, что с тобой?..
— Ничего со мной не происходит.
— Почему ты ничего о Минне не рассказываешь? Вы поссорились? — пыталась вызвать его на откровенный разговор Зельда.
— Зачем ссориться?.. Просто она не хочет сюда ехать, вот и все.
— Так езжай ты к ней.
— Нет, не поеду, — решительно сказал Илья.
А письма, одно за другим, от Минны шли и шли. Илья читал их, перечитывал, долго писал ответ, рвал написанное и снова писал…
…Зима прошла быстро. Теплые ветры и ослепительно яркое солнце предвещали
С первых дней весны установилась сухая, жаркая погода. Накаленная земля источала белое марево, которое переливалось в блеске солнечных лучей.
Осматривая каждый день молодые всходы, Илья щурясь поглядывал на небо: нет ли намека на облачко? Но небо было прозрачное, лазурно-чистое. На траве у дороги и на невспаханной земле в часы сильного солнцепека листочки начали сворачиваться. Это очень встревожило Илью, но хлеба, кукуруза, подсолнух и баштаны пока стояли свежие, будто напоенные соками, готовые выстоять под зноем в засуху.
«Дождика бы, хоть одного дождика, и мы спасены, — поднимая глаза к небу, думал Илья. — Хоть бы ветер не подул».
Через несколько дней земля стала трескаться и всходы начали вянуть. Это расстроило Илью так, что он даже почернел, как после болезни. Зельда, которая не видела его эти несколько тревожных дней, обомлела, когда он вошел в дом.
— Что с тобой, сынок? Посмотри на себя, на кого ты похож… Может, ты заболел? Скажи правду, что с тобой?
— Ты разве не видишь, мама, что творится? Хлеба горят! Мы столько сил положили, и все пойдет прахом.
Усталый и измученный ввалился в дом Авраам.
— Где ты пропадаешь?.. — спросил он у Ильи. — Я всю степь обошел. Не знал, что и думать…
— Как можно сидеть сложа руки, когда хлеба гибнут? Что делать, что делать? — Илья вынул из кармана несколько колосков и подал отцу.
Разглядывая растертые на ладони колоски, Авраам сказал:
— Они уже набирают молочную спелость. Еще немного, и они созреют…
— Потому-то я и тревожусь. Думаю, как спасти урожай. Ох, как нужен дождь… Только один дождь… и это бы нас спасло.
— Не падай духом, выстоит урожай, — утешал Авраам сына. — Ты отдохни немного, а я пойду.
— И я должен идти, меня люди ждут, — сказал Илья.
Зельда схватила его за руку, начала умолять:
— Отдохни хоть немного, ты ведь с ног валишься. Никуда я тебя не пущу!
Илья противился желанию матери, но сон его все же одолел. Присев на кушетку, он мгновенно заснул. Разбудил его страшный гул. Он подбежал к окну. На улице было темно. Вой ветра бил в уши, словно ножом полоснул по сердцу.
— Пропало, теперь уж все пропало! — воскликнул он.
Разбушевавшийся ветер рвал и метал, подымал клубы пыли.
— Боже праведный, гляди, что творится… Где отец? Может, он в поле? — начала беспокоиться Зельда.
Илья выбежал на улицу.
— Куда помчался, куда?! Посмотри, что кругом творится! — плачущим голосом кричала вслед мать. — Прошу тебя, вернись…
Неистовый ветер не давал Илье и шагу ступить.
«Вот напасть… Откуда это взялось
на нашу голову?» — шептал Илья.Он готов был ринуться на поединок с разъяренным зверем, который не переставал реветь и выть…
Едва немного утихло, Илья выехал в поле посмотреть, не нанес ли ветер урон урожаю. Еще издали он увидел полегшие ряды кукурузы и подсолнуха. Они лежали на земле где вырванные совсем, а где с оголенными корнями. Ближе к середине массива кукуруза и подсолнух стояли нетронутые. С трепетом в сердце он подошел к хлебам. Озимые только кое-где полегли. Илья вырвал пару колосьев, растер их пальцами, подумал: «Да, хлеба начинают созревать».
Он обошел пшеничное поле и, убедившись, что тут почти все в порядке, поспешил домой, чтоб сообщить всем радостную весть: хлеба целы и невредимы.
Навстречу ему на двуколке ехал отец. Еще издали увидев сына, Авраам крикнул:
— Ну, как там?
— Почти все уцелело.
— Неужели уцелело?
— Да, да! Все в порядке!
Из уст в уста по поселку передавали:
— В поле все уцелело!
Нарочным отправили в район экстренное сообщение:
«Ураган, который пронесся по нашей степи, урожаю колхоза имени Свердлова вреда почти не нанес. Только в некоторых местах полегли кукуруза и подсолнух. Хлеба мало пострадали».
Через несколько дней полеводческая бригада приступила к пробной уборке. Когда взвесили намолоченное зерно, то ни председатель, ни бригадир и никто из колхозников не поверили, что урожай такой высокий.
— Это, наверно, ошибка! — больше всех кричал Сендер Клафтер. — Давайте перевешим.
При повторном взвешивании получилось то же самое.
— Может быть, это только на маленькой площади… — высказал опасение Пиня Егес.
На следующий день бригада выехала убирать другой массив. Урожай был почти такой же: местами немного ниже, а местами чуть повыше.
Весть о высоком урожае в бригаде Ильи Мегудина молниеносно разнеслась по всей округе. На своей «эмке» приехал секретарь райкома партии и корреспондент районной газеты. Они зашли в правление и попросили вызвать бригадира полеводческой бригады.
Илья явился с поля загорелый, весь в пыли. Улыбаясь, секретарь взглянул на Илью, спросил:
— Вы бригадир полеводческой бригады?
— Да, я.
— Поздравляю вас и вашу бригаду с большим успехом, — торжественно приветствовал Илью секретарь, пожимая его руку. — Расскажите нам, пожалуйста, как вы добились такого урожая?
— Это какое-то чудо, — вмешался Авраам, — чудо из чудес… После невзгод, какие мы пережили, трудно было поверить, что мы вообще соберем какой-то урожай…
— Чудес, товарищ Мегудин, не бывает. Не наговорами, а руками бригадир и его бригада заколдовали землю, — сказал секретарь райкома. — Так расскажите нам, товарищ бригадир, как вы добились таких успехов.
— Трудом, упорным трудом, — коротко ответил Илья.
— Это понятно, — согласился секретарь, — но как вы организовали работу? Какие агротехнические мероприятия применяли?.. Хорошие, трудолюбивые люди есть во многих колхозах, но таких урожаев они не снимают… Тридцать восемь центнеров с гектара в наших условиях — явление небывалое.