Под жёлтым зонтом
Шрифт:
– Один раз Макс уже чуть не покончил с собой. Наверное, этого достаточно. Тогда ушла его мать. Макс всегда больше любил ее, чем Лари. Они оба были слегка сумасшедшими… Я до сих пор не понимаю, почему она не забрала Макса с собой. Это выглядело так, будто она его просто забыла. Как свое кримпленовое пальто, которое осталось в шкафу. Макс наглотался таблеток…
Поглаживая длинные пальцы, сжимавшие ее плечо, Арина спросила:
– Сколько вам тогда было?
– Лет по тринадцать, не больше.
– Почему он уехал? Не захотел работать у отца?
– Макс вообще не хотел работать.
Арина ввернула:
– Королевство. И в тебе проснулся королевич.
– Что? Смешно, да?
– Ничуть, – она всегда серьезно относилась к детским представлениям о счастье.
– А Максу было смешно. На него это великолепие не произвело никакого впечатления. А мне потом снились эти крахмальные скатерти, блестящие приборы, разноцветные соломинки для коктейля.
Арина незаметно приподняла брови. Он ругал ее за это, говорил, что морщины появятся.
– Сколько же лет Лари уже управляет нашим рестораном? А он не дурак, да?
– Ну что ты, маленький! Далеко не дурак.
Ужас настиг его новым порывом влажного дождя: «Лари, Лари! Неужели я это сделаю с тобой? Я уже это делаю, Лари…»
Кирилл перевел дух и продолжил:
– Иначе бы нас уже съели с потрохами. Лари еще и осторожен. Может, даже чересчур осторожен. Главное для него, чтобы все шло, как идет. Он говорит: раз до сих пор все было совсем даже неплохо, то нет нужды что-либо менять. Помнишь, я тебе рассказывал о парне, которого встретил в Москве? Ну, французский повар!
– Который обкормил тебя «жюльеном»?
– Вот-вот, я весь на комплименты изошел… Так старался, заманивал его к нам, наврал с три короба о прелестях жизни в Сибири: охота, лыжи, рыбалка…
Арина вставила:
– Не так уж и наврал.
– Когда ты последний раз ходила на лыжах? В школе? Вот именно. Но французу ведь не обязательно об этом знать, правда? Он загорелся, ему захотелось все это испытать. Они ведь знаешь, какие заводные эти французы! Через полгода него заканчивается контракт с одним московским рестораном, а я никак не могу уговорить Лари…
«Ох, Лари, неужели я способен на это?!»
– А в чем загвоздка? – спросила Арина.
– Как обычно… В деньгах. Этот повар обойдется нам дороже любого из местных. Но ведь и реклама какая! Настоящая французская кухня.
«Он говорит о вещах, которые его безумно увлекают, а глаза такие, будто сейчас заплачет. Что с ним такое?» – ее рука невольно потянулась к его гладкой щеке.
– Ты уболтаешь своего Лари, я уверена, – сказала она. – Ты можешь быть таким убедительным. Уж я-то знаю. К тому же, если он к тебе так хорошо относится…
«Если б ты знала правду, – с тоской подумал Кирилл. – Если б я только посмел рассказать… Что я делаю, Лари?! Как я буду жить после… Неужели к этому я и шел двадцать лет? Это зрело во мне исподволь, а я и не замечал. И вот оно уже вырвалось и затянуло мою девочку, а я не могу и пальцем шевельнуть, чтобы остановить самим же и начатое…»
Слегка отклонившись, Арина
подняла голову. Дикий крыжовник ее глаз наливался спелостью, пытаясь проникнуть в душу, но Кирилл был к этому готов. Его даже не испугало, что в собранном Аринином лице опять проступило что-то рысье. Когда ее желтоватые волосы были короче, они топорщились за ушами, как кисточки.– Это все ужасно интересно, – произнесла она так, будто каждое слово содержало рентгеновские лучи. – Только я так и не поняла: какого черта мне надо ехать к Лари?
«О господи, она догадалась!» – похолодел Кирилл, однако голос его прозвучал бесстрастно:
– Я не сказал «надо». Я просто предложил.
– Зачем?
– Я вспомнил, как ты пожирала его глазами. Мне кажется, Лари как раз тот человек, о котором тебе будет интересно написать. У него отпуск. Я договорился, чтобы ты пожила у него пару недель на свежем воздухе. Он очень обрадовался.
«А хватит ли пары недель? Лари ведь не восторженный мальчишка…» Отогнав эту мысль, Кирилл воскликнул:
– О господи, как я проголодался!
– Давай купим по сосиске в тесте, – предложила она.
– Фу! Разве это можно есть?
– Ах ты, гурман хренов, – в сердцах сказала Арина. – Все детство ел алюминиевой ложкой, а вырос аристократом. Как это тебе удалось? Когда ты идешь по улице, к тебе приблизиться страшно.
Он простодушно расширил глаза:
– Когда это тебе было страшно?
– Да как-то раз видела тебя издали… Перед тобой толпа расступалась.
– Никогда не замечал… Да я и не хожу пешком!
– Значит, мне повезло увидеть такую картинку. Очень впечатляло! Твоя прабабушка не служила у великого князя?
Кирилл возмутился:
– Как ты можешь так думать о моей прабабушке?!
– Ты хоть знаешь, как ее звали?
– Нет. Не помню. Надо посмотреть в старых альбомах.
Арина наставительно произнесла:
– Надо помнить свое прошлое, королевич!
– Не всегда, – не сразу отозвался он. – Иногда его лучше забыть
Глава 3
Когда раздается сухое пощелкивание замка, я невольно замираю, ожидая услышать что-нибудь вроде: «А, это ты…» И невысказанное – «всего лишь», «опять», «черт бы тебя побрал!»
Уверен, Арина думает про себя: «Был бы ты настоящим мужиком, забыл бы о том, что подарил мне эту квартиру и убрался бы к чертовой бабушке!» И я с ней согласен. Вот только мне никак не удается стать таким, как она хочет. Невидимым…
В первые месяцы, когда я просто с ума сходил, изобретая способ, как приручить мою маленькую рысь, то пытался воздействовать на простейшие органы чувств. Если со стены исчезают часы, человек должен заметить их отсутствие и переполненность дома тишиной. Я предполагал, что значу для Арины не больше, чем те часы, но оказалось даже меньше. Я пропадал на неделю, а то и две, не звонил ей, а когда возвращался, то не слышал ни одного вопроса. Она встречала меня с обычной насмешливой холодностью, обсыпала разными прозвищами, вроде «баловня судьбы», «денди лондонского» и «глазастика», и я терялся, не понимая: то ли она так ласкается, то ли хочет обидеть.