Под звон мечей

Проводником Беовульфу и его спутникам служил тот, кто был невольным виновником всех бедствий…

Только ему одному и была известна тропинка, по которой легко можно было проникнуть в жилище змея… Но этого проводника не легко было заставить, чтобы он всем указал роковой путь: – он не хотел идти добровольно, упирался и испускал жалобные вопли. Витязи должны были связать малодушному руки за спину и насильно гнать его перед собою.

Беовульф, состарившейся в бурных битвах, готовый и ещё раз, на закате дней своих, совершить новый подвиг, вступить в последний бой – на этот раз был грустно настроен. Напрасно старался он ободрить себя, перебирая в памяти все те опасности, каким подвергался в жизни: – не смотря ни на что, прежняя бодрость духа не возвращалась. Он предчувствовал, что уже близок был назначенный судьбою час, в который душе его предстояло расстаться с телом…

Но вот уже и достигли они цели своего долгого и трудного похода… Преодолев себя, Беовульф сходит по тропинке к убежищу страшного змея, вместе со своими спутниками – и видит перед собою каменный свод глубокой пещеры, из под которого, пылая огнем, бежит бурный, могучий поток. Никому нельзя было даже и помыслить приблизиться к тому месту, и Беовульф, видя перед собою такое неожиданное и неодолимое препятствие, стал громко и гневно вызывать змея на бой и выкликать его из пещеры. Заслышав человеческий голос, змей из пещеры вышел, увидел перед её входом готового к бою Беовульфа, который ожидал его, прикрывшись щитом – увидел и приостановился. Долго, долго и очень внимательно высматривали друг друга противники, видимо опасаясь друг друга, и вдруг устремились в битву. Змей так грозно выбрасывал из своей пасти пламя, обдавал всех таким страшным жаром, что ужас напал на всех спутников Беовульфа и они, отчаявшись в исходе битвы, без оглядки бросились бежать к сосновому лесу, предоставляя своего короля и владыку на волю судьбы и помышляя только о своем спасении. Один Виглаф, неизменно-преданный Беовульфу, остался при нём; и напрасно пытался он мольбами и упреками остановить беглецов. Видя, что все его усилия напрасны, он решился умереть со своим господином, и стал мужественно помогать Беовульфу в борьбе со змеем, то осыпая змея ударами своего меча, то прикрывая короля щитом.

Но могучая рука Вульфенита, даже и в старости, всё ещё была слишком тяжела для меча, даже и самого твёрдого, самого лучшего… В разгаре битвы, знаменитый меч, который уже много лет сряду служил ему в битвах, разлетелся вдребезги от удара о голову чудовища, и пока он успел его отбросить в сторону и выхватить другой запасный меч – змей сумел нанести Беовульфу смертельную рану. Чувствуя это, могучий боец собрался с последними силами, вновь устремился на змея, и поразил его.

Когда змей пал, наконец, под ударами Беовульфа и Виглафа, и, свернувшись в кольцо, издох – сам Беовульф стал изнемогать от раны и почувствовал, что его уже не держат резвые ноги… Он опустился наземь, опёрся спиною о скалу и обратился с речью к своему верному Виглафу, который снимал с него доспехи и подавал ему свежую воду:

– Пятьдесят лет сряду правил я своей страною! – так сказал он. – Полвека охранял я её мечом от врагов, не коварствуя, не произнося клятвы, которую бы я не исполнил. И вот теперь, в последние мгновения жизни, могу себя успокоить тем, что никто не упрекнет меня в убийстве родных или друзей. Но чтобы я мог умереть спокойно и твёрдо, ты, верный Виглаф, ступай в пещеру, и вынеси мне на показ все те сокровища, которые я, в этой последней битве, отнял у грозного змея…

Виглаф поспешил исполнить последнюю волю умирающего короля. Войдя в пещеру и быстро оглядев жилище змея, он захватил оттуда лучшие из множества там собранных сокровищ и вынес их, и положил к ногам Беовульфа, который уже впадал в забытьё. Желая пробудить его к сознанию, Виглаф стал обливать его холодною водою и ещё успел привести его в чувство. Умирающий бросил взгляд на сокровища и сказал:

– Я умираю; вели же схоронить меня на берегу – и пусть высоко над прибоем будет виден мой могильный холм, чтобы все моряки и заморские гости-корабельщики завидев его издали, знали, что это Беовульфова могила… А ты, последний в моём роде, неизменно верный мне, возьми все мои доспехи и носи их со славою!

С этими словами он заснул навеки. Видя это, Виглаф тотчас поспешил воротить беглецов из леса, усовещивал их, упрекал в низком поступке, потом, при их помощи, вынес все сокровища из пещеры змея, а для Беовульфа соорудил великолепно украшенный громадный костёр на берегу многошумящего моря…

Совершив, с соблюдением всех древних обычаев, обряд сожжения над Беовульфовым тылом, Виглаф, по завещанию героя, насыпал высокий холм над его славным прахом. И моряки, издали направляя свои корабли на этот холм, действительно говорили друг другу:

– Вон, высоко над прибоем, виднеется могила Беовульфа. Честь и слава ему!

5. Романы Круглого Стола

Средние века – века рыцарства с его вечными раздорами, войнами и замкнутою жизнью, которая протекала однообразно и скучно за зубчатыми стенами замков – эти средние века, отличавшиеся сильно-развитым уважением к грубой физической силе и кулачной расправе – оставили нам весьма обширную литературу рыцарских романов, которые живо знакомят нас с нравами, обычаями, верованиями, понятиями и предрассудками рыцарской среды. Основою подобных романов являются обыкновенно приключения какого-нибудь рыцаря, который ищет всякой возможности проявить своё мужество, свою силу, своё уменье владеть оружием; борется с чудовищами и великанами, избавляет любимую им женщину из рук злодеев или разбойников, и, после многих, совершённых им подвигов, приобретает неувядаемую славу и общее уважение. В очень многих романах повторяются почти дословно те же приключения и даже появляются те же действующие лица; и самое изложение романов почти одинаково: это плавный и спокойный рассказ, пространный и подробный, излагающий события изо дня в день, рисующие внешнюю сторону лиц и их приключения и ни единым словом не упоминающий о внутренней жизни своих героев, об их думах, чувствах и состоянии души в тe или другие моменты их деятельности…

Большая часть средневековых рыцарских романов написана стихами, и эти стихотворные изложения романических сюжетов, явившиеся в период процветания рыцарства (в XII–XIV веках), доставили громкую славу многим поэтам, преимущественно французским и германским. Но чрезвычайно любопытною особенностью всех подобных изложений явилось то обстоятельство, что во всех рыцарских романах оказалась одна общая основа. Герои рыцарских романов представлялись тесно-связанными с кружком витязей, собиравшихся около какого-то «доброго и славного короля Артура», точно также, как наши русские богатыри собирались около Владимирa Красного Солнышка. Двор короля Артура представлялся центром, к которому стремилось и около которого собиралось всё именитое и славное, всё, что умело с достоинством и честью носить рыцарское звание, всё, что хотело блеснуть своими подвигами, своими заслугами или чрезвычайным разнообразием своих приключений. Обычаи двора Артура представляются в рыцарских романах образцом всего, что можно себе представить в смысле утончённой рыцарской вежливости, благородства и воспитанности: – это идеал, к которому должен стремиться каждый истинный рыцарь. При той выдержке и воспитанности, которая должна составлять отличительную черту каждого рыцаря, являющегося ко двору Артура – все рыцари при дворе его равны: – между ними нет ни старших, ни средних, ни меньших, ни более именитых, ни менее заметных… Это общее равенство рыцарей при Артуровом дворе выражается наглядно тем, что все за столом сидят «без мест», за общим «круглым столом», который и есть главный сборный пункт рыцарской братии, со всех концов образованного мирa стекающейся ко двору «доброго короля Артура». От этого центра все они получают даже и своё общее название «Рыцарей Круглого Стола», а романы, в которых рассказывается об их подвигах и приключениях, – название «романов Круглого Стола». К кругу этих сказаний относятся романы о короле Артуре и его сподвижниках, о волшебнике Мерлине и Вивиене, о Ланселоте и Жениевре, о Тристане и Изольде, о Рыцаре со львом, о Парсивале, и многие другие, известные в нескольких различных обработках или редакциях.

Ученые долгое время спорили о том, откуда были первоначально заимствованы средневековыми поэтами основные сюжеты всех этих романов «Круглого Стола», и наконец пришли к тому убежденно, что эти сюжеты были заимствованы из кельтских сказаний. Тщательные розыски привели к тому, что в библиотеке Оксфордского Университета отыскан был и древне-кельтский рукописный сборник, в котором нашли первоначальные кельтские сказания об Артуре и его витязях, в той сжатой и краткой форме, в которой они явились среди кельтского населения Бретани и Уэльса, и из которой впоследствии выросли и развились объемистые средневековые рыцарские романы. Для того, чтобы ознакомить наших юных читателей с этими любопытными сказаниями, мы приводим здесь три наиболее распространенные из них почти в том самом виде, в каком они были одним из французских ученых внесены из Оксфордского сборника [8] в его книгу о романах Круглого Стола. Сказания эти излагают нам похождения трёх знаменитых представителей Артурова двора: Овенна, Герана и Передура, и носят следующие заглавия в подлиннике:

8

Этот Оксфордский сборник известен под названием «Красной Книги» и, по весьма веским данным, относится учеными к периоду конца XIII – начала XIV века.

I. Овенн или дама Источника;

II. Геран или рыцарь с соколом, и

III. Передур или таинственный сосуд.

Каждое из этих сказаний рисует нам рыцарский быт с какой-нибудь особой стороны и в ряде любопытных очерков знакомит нас со средневековой жизнью в её различных проявлениях.

Овенн или Дама Источника

I.

Однажды во дворце короля Артура собрались все лучшие рыцари, постоянно составлявшие его свиту. Тут был и Овенн, сын владетельного князя Уpиeнa, и Кенан, сын Кледно, и Кай – сын Кенера. Сам Артур восседал среди залы на своем любимом кресле, плетеном из камыша и обитом лазоревым сукном. Он опирался локтем на пунцовую атласную подушку и оглядывал всех окружающих с благодушной улыбкой. Супруга его, Гвеннивар, в стороне, у окна, окруженная своей служнёй, была занята рукодельем, в котором ей помогали её девушки.