Подари мне лошадку

Он выл, молил о пощаде и смешно дрыгал ногами.

Ему ничего не стоило в любой момент освободиться, ведь он был намного больше и сильнее их обеих. Но он не хотел освобождаться. Для него не было ничего приятнее, чем терпеть щекотку от этих женщин, которые так много значили в его жизни. Он смеялся при виде их улыбающихся лиц и искрящихся глаз. От их вскриков, хихиканья и щекотанья у него разливалось тепло внутри.

Он позволил им щекотать себя, пока они совсем не выдохлись и сами не упали рядом с ним на индейскую циновку, тяжело дыша от усталости. Он провел пальцами по ежику на Сюзанниной головке, отросшему, как только она начала поправляться. Другая его рука утонула в шелковистых Мариных локонах. Он притянул их обеих к себе и закрыл глаза, мечтая о том, чтобы это счастье не оставляло его до конца жизни.

Но это был всего лишь миг, и удержать его способна была только память.

После этого вечера беспокойство Мары, казалось, немного утихло. Она не слишком часто позволяла себе улыбаться, но Фалькону была дорога каждая ее улыбка. Поскольку к Сюзанне постепенно возвращались силы, они с Марой начали ездить верхом и навещать его во время работы вдали от дома.

Когда они приехали к нему в первый раз, Фалькон заметил их издали и натянул на скользкое от пота тело рубашку. Но Мара так завороженно смотрела на его бронзовую от загара спину с прилипшими к ней темными волосами, на широкие плечи и грудь, с которых ручьями стекал пот, что в следующий раз он оставил рубашку лежать в стороне, с удовольствием сознавая, что Мара им любуется.

При этом оба они не отдавали себе отчета в физическом притяжении, которое не переставало существовать между ними.

Мара более, чем когда-либо, была убеждена в необходимости вернуться в Даллас вместе с Сюзанной. Ей казалось, что безопаснее не связывать себя с Фальконом сильнее, чем они были связаны до сих пор. Чем скорее она покинет его дом, тем вернее избежит искушения вновь поддаться его обаянию. Теперь, когда в болезни Сюзанны обозначился явный перелом, необходимость продолжать лечение отпадала.

С другой стороны, Фалькона весьма обнадеживали эти поездки, хотя Мара считала себя всего лишь провожатой Сюзанны.

На этот раз Мара захватила с собой завтрак. Они отогнали скот подальше и расположились под деревьями на берегу вырытого пруда.

Фалькон знал, что ему не представится лучшей возможности обсудить вопрос, который засел у него в голове еще с того дня, когда его родители выразили желание познакомиться с Марой и Сюзанной. Женщины поели и блаженствовали в тенечке на одеяле, и тут он как бы невзначай завел разговор о пикнике, который его семья ежегодно устраивает в День труда.

– Со времен нашего детства и сейчас, когда мы уже взрослые и самостоятельные, это был прекрасный повод всей нашей семье собраться вместе. Я ни разу не пропускал его.

– А мы сможем поехать?
– живо заинтересовалась Сюзанна.

Фалькон мысленно благословил дитя за ее непосредственность.

– Если тебе хочется - конечно, - сказал он Сюзанне.
– Я уверен, что мои мама и папа будут счастливы с тобой познакомиться.

– Ты так думаешь?
– Сюзанна широко раскрыла глаза.
– Но зачем им со мной знакомиться?

– Потому что ты их первая внучка. Фалькон краем глаза следил за Марой как она отнесется к их разговору. Она молчала, закусив губу, вид у нее был задумчивый.

– Мы можем поехать, мама?
– спросила Сюзанна.

– Не знаю, солнышко...
– с сомнением покачала головой Мара.

– Пожалуйста!
– попросил Фалькон.

– Пожалуйста!
– попросила Сюзанна.

– Наверное, можно было бы поехать...

– Ура!
– не дав ей договорить, закричал Фалькон.

– Ура!
– эхом повторила Сюзанна, вскарабкавшись на Фалькона и радостно прыгая у него на животе.

Фалькон весело спихнул ее на одеяло между собой и Марой, повернулся на бок и прямо посмотрел Маре в глаза. В них была тревога, и Мара нерешительно заговорила:

– Ведь на самом деле я не настоящая твоя.., и Сюзанна твоим родителям не настоящая...

– Это ерунда, - улыбнулся Фалькон, почувствовав укол в сердце, - ты им понравишься. А от Сюзи они просто будут без ума.

– Правда, Фалькон? Ты так думаешь?

– Пожалуйста, Мара, ну поедем, сделай это ради меня!..
– повторил Фалькон.

– Хорошо, - согласилась она в задумчивости.

По ее лицу было видно, что ее одолевают сомнения, и Фалькон тоже ощутил неуверенность и страх. Возможно, она права.

Фалькон почувствовал, как у него засосало под ложечкой, когда автомобиль повернул в сторону "Ястребиного гнезда". Довоенной постройки дом, в котором он вырос, по-прежнему внушал ему почтение своим двухэтажным фасадом, портиками и высокими белыми колоннами. Подъезд к дому был усажен великолепными магнолиями, а вокруг дома росли сказочные, обросшие мхом дубы. В первый раз вернувшись домой после долгого отсутствия, он вдруг открыл для себя, что их дом выстроен скорее в характерном стиле Юга и совсем не похож на типичные фермерские дома Техаса.

– Как красиво!
– восхищенно сказала Мара. Она перехватила взгляд Фалькона.
– Я завидую тебе, что ты вырос в таком месте.

– Это просто дом. Но он хранит массу счастливых воспоминаний.

Когда их машина остановилась перед домом, навстречу им вышел древний старик с длинными седыми косами, в жилете из козьих шкур, украшенном перьями и бусами. Его бронзовая кожа была изрезана глубокими морщинами.

– Это настоящий индеец?
– прошептала Сюзанна с благоговением и даже страхом.

– Это Чарли Одинокий Наездник. В его жилах действительно течет кровь команчей, но тебе нечего бояться.

Чарли Одинокий Наездник, домоправитель "Ястребиного гнезда", вырастил не одно поколение детей Уайтлоу - отца Фалькона, его тетю и дядей - после смерти фальконовского деда. При виде Сюзанны он протянул вперед руку ладонью вверх и торжественно произнес:

– Хау.

– Оставь это, Чарли, - с улыбкой обратился к нему Фалькон.
– Ты их смущаешь. Это моя жена и моя дочь.
– Представляя свое семейство человеку, который был ему вторым дедом, Фалькон сам преисполнился гордости.

Старик улыбнулся.

– Привет.
– Он кивнул Маре и повернулся к Сюзанне, которая быстро ретировалась за спину Фалькона.
– Прости, если я тебя напугал, Сюзи. Меня зовут Чарли. У меня на кухне есть кое-что для тебя. Я испек шоколадное печенье.

– Ты сам испек?
– переспросила Сюзанна с недоверчивой улыбкой.

– Да, черт...
– Он поймал предостерегающий взгляд Фалькона и быстро поправился:

– Вкуснейшее песочное печенье, ты такого никогда не ела. Пойдем, попробуешь!