Подари мне небо. Сломанные крылья

– И с чего ты взял, что я соглашусь?

– Адвокатская этика не позволит тебе отказаться.

Я даже опешил. Что за наглость? Мне казалось, что после суда Ричард поймёт, что выбранный им путь не приведёт его к тем целям, которые он преследует. Но он решил не останавливаться. Любопытство мучило меня изнутри, и я впервые сделал то, на что не имел права до того момента, как подпишу согласие на защиту.

– Тебя обвиняют по статье за клевету? В чём ещё?

– В превышении полномочий, – он как-то нервно дёрнул уголками губ. – Тебе же знакома уже эта история?

До чего же мерзкий тип! Как Том с ним работал – я не понимал. Однажды он уже наступил на грабли, и решил повторить прекрасный опыт?

– Знакома. Но если ты сейчас не оставишь Марка в покое, разговор мы закончим и никогда не возобновим.

– Я перешёл границу личного и профессионального. Не только обвинил Марка в том, чего он не делал, но и превысил свои полномочия.

– Странно, а мне казалось, что ты даже к ним не приступал. В чём именно заключается превышение?

– В том, что я передал комиссии информацию о Марке с требованием отстранить его от полётов. Без доказательств и расследований. Я нагнетал обстановку, уверяя, что с этим человеком опасно летать. Но… – Ричард запнулся. – На самом деле я не думал, что всё обернётся против меня. План мне казался идеальным, но у Марка много поклонников.

– План? Идеальным? Ричард, ты слышишь себя? Зачем тебе всё это? Для чего ты решил провернуть это дело? Что и кому пытался доказать?

– Я работал в этой компании с самого начала, налетал немало часов и никогда не был замечен ни в каких скандалах. До тех пор, пока к руководству не приступил Нойманн. А вместе с ним… Притащился и Марк. И его встречали так тепло и так радостно, как будто он совершил что-то героически невозможное. Но, если вдуматься, то он просто выжил! И не имел права садиться за штурвал самолёта. Да и вообще к нему приближаться.

– Интересная теория, – поднял я брови, – но она «от» и «до» построена на лжи. Ты ждал, что страх людей из-за авиакатастрофы затмит людские разумы? Что тебя никто не будет проверять? Но, Ричард… Ты же пилот. Командир! И должен знать, что правда – как бортовой самописец. Молча и тихо ждёт своего часа. Пока ты летишь – самописец не нужен. Но стоит начать падать – тут и наступает его час.

– Я был уверен, что Марк метит на моё место. Он слишком самоуверен, хитёр и харизматичен. И в случае спорных моментов, выбор Тома был бы очевиден. Но если бы Марк оказался виновным, то меня бы сочли героем. Потому что я смог сделать то, что не смог он.

– Твоя речь звучит как речь человека с биполярным расстройством, – заметил я. – Ты же отказался управлять самолётом. Каким героем ты мог стать? Героем страха?

– Я думал…

– Чёрт возьми, Ричард, нет! Ты не думал! Ты хотел уничтожить карьеру человека, который не раз спасал сотни жизней. И даже в том самом рейсе над Анлантикой – страшно представить, чем бы всё закончилось, если бы не он.

Я чувствовал, как внутри меня закипает гнев – зачем этот человек позвал меня? Да, с профессиональной точки зрения я должен быть объективным всегда. Но с морально-этической… Хотя о понятиях мораль и этика этому человеку, кажется было неизвестно.

– Ричард, слушай внимательно то, что я сейчас тебе скажу. Твой приговор уже вынесен. Не судом. А тобой. Ты его сам подписал себе, когда решил обвинить Марка в том, чего он не совершал. Ты лишён права управлять воздушным судном на неопределенный срок. Пока на неопределённый, – подчеркнул я. – И знаю, чего ты ждёшь от меня – ты хочешь смягчить этот приговор. Ты хочешь вернуться к тому, что ты так тщательно пытался отобрать у другого. Но ты не вернешься.

Я потёр виски, чувствуя, как голова начинает болеть от перенапряжения, но, собравшись с мыслями, продолжил:

– По крайней мере, так скоро, как ты ожидаешь. Возможно, не вернёшься никогда. У тебя есть одно смягчающее обстоятельство – ты начал говорить правду ещё до того, как тебя о ней попросили.

– Что значит до того? Я же…

– Ты же пригласил меня. Но я не дал согласия тебя защищать. Я захотел услышать правду. Без присяги и документов. Убедиться в том, что я сделал верный выбор.

Ричард застыл, словно парализованный.

– Скажу тебе одно, Ричард. Марк никогда бы не поступил так, как ты. Потому что настоящий пилот не боится соперника в кабине. Он боится потерять тех, кто сидит у него за спиной. Тех, кто доверил ему свой полёт.

С этими словами я встал и, повернувшись, вышел, оставив его одного – с его выбором, ошибками и последствиями.

Долг или совесть?

Теперь я точно знал, что важнее.

** ** **

– Я горжусь тобой, – повторяла мне Лея в сотый раз по телефону, – но настоятельно рекомендую вернуться домой и выспаться. Впереди эмоционально насыщенный день, а ты…

– А я должен доделать дела, потому что иначе всё равно не усну. Приеду попозже. Не переживай и ложись спать. Марк все равно прибудет в аэропорт ни свет ни заря. И вряд ли первым, кого он захочет увидеть, буду я.

– Кто ж знает Марка, – хихикнула Лея.

– Ты, – с трудом подавил я зевок, – и думаю, что тебя он ждёт больше остальных.

– Ну тут я бы поспорила. А как же Кейт?

– Кейт давно сдалась в плен его синих глаз и небесных мечтаний. Возможно, до конца она этого не осознает, но человек часто совершает поступки, которые ещё больше сближают его с любимым человеком. Так было с тобой, когда ты попросила меня помочь тебе… Так было и с Кейт, когда она решила вернуть утраченные навыки психолога, осознавая, что поможет этим не только другим людям, а в первую очередь себе и Марку.

– Интересная теория, – задумчиво отозвалась Лея, – что-то вроде шести рукопожатий.

– Смысл тот же, – согласился я. – Ты только вдумайся в то, что первая встреча Кейт и Марка состоялась в тот момент, когда она боялась произнести слово «самолёт», а он не мыслил и дня без того, чтобы этот самый самолёт поднимать всё выше и выше.

– И что? Ничего же не изменилось.

– Уверена? Марк выбрал свадьбу на земле. Хотя его первоначальный план был весьма далёк от этого. Примерно на сорок тысяч футов в высоту. И если бы он сделал этот выбор раньше, то…

– Ты же сам недавно говорил, что не стоит жалеть о прошлом.

– А я и не жалею. Я рассуждаю.

– Хорошо, в случае с Марком согласна, что его одержимость перестала выглядеть пугающей, и он не видит в каждом проходящем человеке штурвал. Но Кейт как боялась летать, так и боится.

– И тут не соглашусь. Она работает в офисе, откуда открывается потрясающий вид на взлетающие и приземляющиеся самолёты. Она работает в авиационной сфере. И уже садилась в самолёт. Возможно, страх в ней ещё и живёт, но она не позволяет ему взять над собой верх.