Подари мне небо

Дрожащими руками предъявила документы, назвала номер рейса. Сотрудник аэропорта без единой эмоции объяснил, куда мне нужно проследовать.

Это было помещение для конференций, там уже находилось несколько человек, кто-то судорожно звонил по телефону, кто-то смотрел в телевизор, где крутили одну и ту же информацию о том, что произошла авиакатастрофа. Ни подробностей, ни новой информации.

Какой-то мужчина принес мне кофе, я молча кивнула, по-прежнему находясь в себе и своих мыслях. Почему Агнесс не звонит мне? Если она жива, она должна была со мной связаться, сказать, что всё хорошо…но телефон предательски молчит. Постепенно в комнату подтягивались люди, кто-то плакал, кто-то молчал, кто-то ругался. Хотелось закрыть уши, зажмуриться и провалиться в бессознательное состояние.

– Добрый день, – поздоровался зашедший мужчина. Судя по одежде – сотрудник авиакомпании, – меня зовут Ганс Шульц, я руководитель авиакомпании «Sky Deutsch». Прошу вас всех присесть и внимательно меня выслушать, – устало попросил он, – к сожалению, у меня для вас плохие новости. Самолёт, следовавший рейсом Мюнхен – Тенерифе, совершил аварийную посадку в аэропорту Мадрида. При посадке с неисправным двигателем он выкатился за пределы взлётно-посадочной полосы, и загорелся. По предварительным данным, погибло двадцать девять человек. Тридцать восемь человек находится в тяжёлом состоянии. Остальные в состоянии лёгкой степени тяжести. Коллеги из Мадрида передали нам предварительные списки погибших. Для достоверной информации родственники должны будут пройти процедуру опознания. Мы готовим специальный рейс, который доставит вас в Мадрид.

Я молчала, будучи уверена, что это сон. Что мне всё это снится. Или кажется. Где-то далеко зазвонил телефон. Телефон из другой, прошлой жизни. Я понимала, что это мой телефон, но руки уже не слушались. Я посмотрела на имя звонящего – Том. Он тоже нервничает. Он звонит, чтобы услышать от меня информацию. Но у меня её не было. Я нажала отбой, отложив разговор с Томом на потом. Тогда я ещё не знала, что «потом» наступит очень скоро, вот только это будет не разговор, а ссора, длиною в три года.

В зал вошли ещё трое, начали что-то говорить. Отдалённые фразы, не несущие смысловой нагрузки…психологи…помощь…я по-прежнему не могла сосредоточиться.

Лишь после этого они раздали списки погибших. Предварительные списки.

На секунду мне показалось, что фамилии Майер в списке нет, но лишь на секунду. Агнесс Майер была в списке третьей по счету. В списке погибших. Листочек выпал у меня из рук, когда наконец-то сознание сжалилось надо мной. Я почувствовала, как чьи-то руки подхватили меня подмышки, не дав мне упасть, а дальше наступила темнота.

Глава 16. Марк.

– Разрешите исполнительный, – говорю диспетчеру в третий раз, – борт семь-три-четыре, разрешите исполнительный взлёт.

– Исполнительный не разрешаю, – в третий раз отвечает мне диспетчер, – плотная облачность, грозовой фронт накрыл Берлин – ждите.

– Чего ждать? – устало спросил я тишину, – судя по метеосводке погода станет только хуже, они же пропустили уже четыре борта, почему наш стоит?

– Улетели тяжеловесы, – в сотый раз повторял мне Генри, – встречный боковой ветер тридцать пять узлов. Для нашего судна прилично. Пока не утихнет, нам не взлететь.

Я устало потёр переносицу. Мой заслуженный выходной день!

– Дамы и господа, – обратился я к пассажирам, – наш самолёт готов к взлёту, но вопреки этой готовности природа выражает ярый протест. Мы ожидаем разрешения на взлёт. Просьба оставаться на местах и ждать дальнейшей информации. Ориентировочное время ожидания составит от получаса до часа.

– Зачем ты сказал им время? – удивленно спросил меня Генри, – ты же даже не знаешь, сколько мы простоим.

– Не знаю, – подтвердил я, – но пассажиры хотят услышать своего капитана, а не сидеть в неведении в душном салоне. Гораздо лучше, если они услышат от меня всю необходимую информацию, а не будут гадать, почему мы стоим. Для них встречный боковой ветер – это что-то на пилотском языке. А четыре полосы на моей форме – это не только умение управлять самолётом, это гораздо большее.

Я откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Ожидание утомляло гораздо больше самого полета. Неизвестность напрягала. Единственные мысли, которые меня успокаивали – мысли о той, с кем я сегодня провел потрясающий день. Который мог не заканчиваться так быстро! Порой у меня складывалось впечатление, что моё семейное положение – женат. На авиакомпании Deutsch Airlines. Вот только я свои супружеские обязанности исполнял добросовестно, а авиакомпания – нет.

***

– Борт семь-три-четыре, говорит диспетчер, слышите меня? – в четвёртый раз слышу этот голос за последний час и мгновенно отвечаю.

– Борт семь-три-четыре, на связи Марк Вольфманн, слышу вас. Исполнительный разрешаете?

– Исполнительный разрешаю, – со смешком в голосе ответил диспетчер, начинайте рулёжку, занимайте полосу два-ноль.

– Полоса два-ноль, рулёжка, исполнительный подтверждён, – мгновенно отозвался я.

Ну, слава Богу! Погода сделала перерыв, дав мне возможность взлететь.

– Уважаемые пассажиры, – вновь обратился я к ним, – погода сжалилась над нами и дала передышку. Наш самолёт полностью готов к взлёту, ещё раз прошу всех занять свои места, пристегнуть ремни безопасности, перевести спинки кресел в вертикальное положение, выключить все радиоэлектронные приборы на время взлёта. В связи с густой облачностью, грозовым фронтом и боковым ветром, взлёт будет сопровождаться небольшой тряской. Просьба сохранять спокойствие и подчиняться всем требованиям экипажа. Экипаж, подготовиться к взлёту.

Мой второй пилот выглядел так, как будто рядом с ним сидит не командир воздушного судна, налетавший свыше четырёх тысяч часов, а школьник, который не отличит штурвал от игрового джойстика.

Я отклонил РУДы от себя, полоса от сильного ливня скользила, мне показалось, что самолёт рванул с места быстрее, чем обычно.

– Скорость семьдесят узлов…девяносто, сто двадцать, сто сорок узлов, – слышал голос Генри, и одновременно поглядывал на приборы, – скорость принятия решения.

Полный отрыв. Не самый лёгкий взлёт, но взлетели.

– Шасси убрать, – скомандовал я Генри.

– Шасси убраны, – вторил он мне.

Самолёт знатно трясло, видимость была нулевая, впервые в жизни я взлетал практически «наощупь». Судя по метеокарте, видеть я начну ещё нескоро.

– Борт семь-три-четыре, занимайте эшелон сто десять, набирайте высоту шесть с половиной тысяч футов.

– Борт семь-три-четыре, – живо откликнулся я, – занимаем эшелон сто десять, набираем высоту шесть с половиной тысяч футов. У нас тут невероятная вечеринка со спецэффектами вокруг, – практически прокричал я диспетчеру, наблюдая, как вокруг сверкают молнии.