Подарок

Очнувшись от этих невеселых размышлений, Виктория взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Пора выбираться из ванной и приводить себя в порядок. Она открыла ридикюль и с удивлением извлекла на свет маленький розово-полосатый пакет с надписью Victoria’s Secret.

Когда Альберт окончательно вычислил координаты точки перемещения, времени на сборы почти не осталось, и она машинально схватила подвернувшееся под руку. Это была одна из покупок, сделанных во время той памятной вылазки на предрождественский шопинг с Энтони. Вик улыбнулась, вспомнив своего немного эксцентричного и забавного друга, который безапелляционно заявлял: «Девушка не имеет права пройти мимо красивого белья, даже если у нее пока нет мужчины, который бы его оценил».

Только сейчас она поняла, что переодеться ей больше не во что, ведь обещанный гардероб прибудет только завтрашним утром. «Что ж, я безнадежно испорченная леди», — наконец сдалась она, надевая соблазнительный комплект и влезая в платье, с которым уже вполне освоилась. Оставалось позвать Рози и попросить ее помочь с прической.

Через час Виктория вошла в небольшую утреннюю столовую Брокет Холла. В ее взгляде была какая-то загадка, ведомая только его обладательнице. Уильям вновь залюбовался ею, стараясь не выдавать своего волнения, его манера держаться была безупречна как всегда.

Перед тем, как занять место за элегантно накрытым столом, Виктория протянула руку, и на открытой ладони лорд увидел свою табакерку, оставленную в ее квартире.

— Мне кажется, что это должно было вернуться обратно к своему владельцу, — сказала она, протягивая ему маленькое серебристое произведение искусства.

Мельбурн удивленно и немного растерянно взглянул на Викторию. Эта старинная вещь была по-настоящему дорога его сердцу, она смогла это понять и почувствовать!

— Искренне Вам благодарен за это! Вы преодолели непростой путь, чтобы вернуть ее, — только и мог сказать он, на секунду задержав ее пальцы в своей руке.

Эта девушка, необъяснимым образом схожая с его венценосной протеже, к которой он имел неосторожность проникнуться недопустимыми чувствами, стала самым немыслимым чудом, случившимся в его жизни. То, что он испытывал к ней, было совершенно не похоже на болезненную и все же немного отеческую привязанность к королеве, всегда остававшейся для него капризным и своенравным ребенком. Он сам подтолкнул ее к браку, понимая, что не может позволить себе ответить на ее вспыхнувшую девичью влюбленность. Но появление принца Альберта, и то, как юная Виктория смотрела на молодого Саксен-Кобурга, вопреки доводам рассудка разбило его сердце. Он наблюдал, как судьба вновь отнимает у него самое дорогое. Казалось, что любовь и счастье — недопустимая роскошь для того, кто считался одним из самых богатых и влиятельных людей в Англии.

Но один из непогожих осенних дней навсегда изменил его жизнь. С того времени он многое познал и открыл для себя. Виктория Кент перевернула его мир, заставив вновь поверить в то, что счастье возможно. И сейчас, глядя на нее, он чувствовал, как оживает и наполняется надеждой его сердце. Может, еще не поздно любить? Может, пора снова впустить в этот огромный полупустой дом веселый женский смех и те милые каждодневные мелочи, которые называются семейным уютом…

Во время ланча они вновь перебрасывались шутками и наслаждались присутствием друг друга. Словно уже не раз беседовали, сидя за одним столом, словно их когда-то уже сводили вместе дороги судьбы. И хотя их встреча сама по себе была чудом, это духовное родство становилось не менее волшебным открытием. Он находил в ней все больше интересных и дорогих сердцу примет. Отеческое, менторское в отличие от общения с юной королевой, не воздвигало между ними стену предубеждений. Виктория чувствовала, что ей нравится просто говорить с ним, слушать его голос, ловить на себе внимательный взгляд немного кошачьих глаз, наблюдать, как он иногда смущенно улыбается или вскидывает свои густые брови в ответ на ее смелые замечания или шутки.

Наконец, Уильям спросил:

— Смею предложить Вам, мисс Виктория, небольшую экскурсию по Брокет Холлу. Ведь современный вариант во многом уступает тому, что это старинное поместье являет собой сейчас. Если, конечно, Вы не слишком утомлены дорогой?

«Он неисправим!» — подумала Вик, но вслух ответила:

— О нет, я нисколько не утомлена и с радостью прогуляюсь по Брокету! Уверена, что мне удалось заполучить самого лучшего и компетентного гида.

Осмотр фамильных сокровищ Мельбурнов они начали с коллекции серебра и табакерок, собранных тремя поколениями семьи. Там были такие редкостные и ценные экземпляры, что Виктория невольно почувствовала себя посетителем одного их богатейших музеев страны. Живопись салонов и гостиных поражала воображение именами художников и мастерством исполнения. Виктория с интересом рассматривала полотна Рейнольдса и Лоуренса с маленьким Уильямом и его братьями. Хорошенький кудрявый мальчуган смотрел с фамильных портретов открытым и любознательным взглядом.

Близость повзрослевшего героя полотен вызывала в ней незнакомое волнующее чувство. От комнаты к комнате их взгляды все больше задерживались друг на друге, ведя тайный диалог, содержание которого становилось все более очевидным. Поднимаясь по широкой изящной лестнице на второй этаж, она поняла, что никогда не была в верхних, непарадных покоях владельцев Брокет Холла. Ее колени почему-то предательски подкашивались, а сердце стучало как часовой механизм. Рука Уильяма, на которую она опиралась, была спасением.

Наконец, они вошли в одну из многочисленных гостевых спален. Китайские мотивы были искусно воплощены в отделке покоев принца-регента, но Виктория не могла сосредоточиться на осмотре интерьера и словах Уильяма, пытавшегося сохранить непринужденность беседы, нить которой то и дело обрывалась. Напряжение нарастало, становилось трудно дышать. Вик чувствовала, что ее щеки предательски пылают, хотя он даже не держал ее за руку.

Пара глотков шампанского, выпитого за ланчем, неожиданно подействовала на Викторию. Ей захотелось стать беззаботной и наслаждаться каждым мигом пребывания здесь. К черту все эти светские условности, которыми был наполнен здешний уклад жизни. Больше никакой недосказанность и никакого благоразумия. Ее взгляд, обращенный к нему из-под густых дрожащих ресниц, с головой выдал свою хозяйку. Внезапно словно сработал невидимый пусковой механизм, разрушая стену принципов и убеждений. Уильям почувствовал ее настроение точно так же, как сообщники неожиданно угадывают намерения друг друга.

Он вдруг оказался совсем близко, уловив волнующий шлейф аромата, сопровождавшего Викторию с первого дня их знакомства. В нем было всё — и чувственность, и тайна, и погибельная женственность. Кончиками пальцев он провел по ее щеке. Приподняв зардевшееся лицо, оставил несколько легких поцелуев на ее веках, прежде чем спуститься к приоткрытым губам. Этот поцелуй был не похож на предыдущий. В нем было неистовое признание, которое пробуждало во всем ее теле сладкую истому. Его касания казались ей обжигающими языками пламени, которые разбегались по венам и вызывали дрожь во всем теле. Это было так непохоже на неловкие юношеские поцелуи Альберта в полутемной прихожей. Последовавший за этим первый торопливый опыт любви был так неудачен, что Виктория инстинктивно стала сторониться этой интимной стороны их отношений. В воспоминаниях не осталось ничего кроме боли и страшной неловкости, растерянных глаз и немого сожаления.

С Уильямом все было по-другому. Он словно знал, чего она хочет, словно держал в руках ее сердце и разум. И его губы, нежные и внимательные, бережно и настойчиво ласкали ее шею, спускаясь к открытым плечам.

— Я не тороплю события? — хрипло спрашивал он.

— О нет же! Нет. Нисколько… — отвечала она, забываясь под новым сводящим с ума поцелуем.

Привычным и умелым движением рук он стал расшнуровывать ее платье, сопровождая каждое свое действие новой лаской. Но неожиданно вместо жёсткого корсета его взгляду предстали пенные кружева и диковинного вида полоска атласной на ощупь материи. Он резко выдохнул, и тут же его удивление сменилось неподдельным восхищением:

— Однако, Вы полны сюрпризов, Виктория! — предательски дрогнувшим голосом заметил он, пытаясь сохранить остатки самообладания. Но это было невозможным, потому как открывшееся ему смущало и поражало своей откровенностью, одновременно подчеркивая красоту и изящество каждого изгиба ее точеного тела, заставляя замирать от восторга и желания. И вместе с тем он чувствовал некую скованность Виктории, неопытность во всех ее действиях, которая контрастировала со столь смелым облачением. Мельбурн вдруг подумал, как непростительно было с его стороны не учесть, что все это может происходить для нее впервые. Но грань отделявшая их от полной близости была уже почти преодолена, девушка изнемогала в его руках, она хотела того что должно было случиться, пути назад уже не было. И он не жалел для нее в ответ самых горячих поцелуев, самых искусных ласк, самых страстных и искренних слов.