Подгоряне

упредил его намерения, нагнулся, погладил по спине. Похвастался при этом:

– Его прародителей я привез еще из Сибири. Их так и называют:

сибирские. Такой охраняет дом не хуже пса. Войдет в избу чужой, кот тут же

ему на шею... Когда я дома, ни на кого не набрасывается, сидит себе на печке

зажмурившись... мурлычет ласково.- Лентяй порядочный, но дом сторожит...

Проучил вот как следует Иосуба... С большим трудом вызволил я его из когтей

этого зверюшки...
– Мош Ион опять нежно погладил своего кота. - Умнейший

кот!.. Мышей, правда, не ловит - ленив, а вот таких, как Вырлан, в избу не

пустит...

Никто не знает, сколько времени еще продержится мош Ион Нани на отшибе,

на своем островке. Старуха хоть и покинула мужа, но еду ему все-таки носит.

Ему и коту. И костерит обоих на чем свет стоит. Чего они еще торчат тут?

Зачем не перебираются в новый дом? Может, им не хочется расстаться со

школьным звонком, который тарабанит е утра до полудня?

Сумрачно и печально на подворье мош Иона Нани. Стены облезают, дряхлеют

не по дням, а по часам. Курятник опустел: ни кудахтанья, ни кочетиного крика

на заре. Разваливается крыша над погребом. Забор скособочился." Что же тебя

держит тут, упрямый старикашка?

– Это же дом моего отца, племяш. Куда только не таскала меня моя

Веруня, в каких только краях не побывал, а все равно сюда возвращался.

Отсюда уходил и на первую германскую войну... Как же я оставлю это место?..

Увидал тебя - подумал грешным делом: а вдруг ты директором прислан в нашу

школу. Он, думаю, свой парень, не прогонит меня с насиженного гнезда, поймет

по-человечески... У других потеснили чуток заборы, отрезали кусочек огорода,

а дома все-таки оставили... А меня хотят смахнуть отсюда со всем домом и

двором как есть... Разве в мои-то годы я смогу привыкнуть к новому месту?!

Ведь Иосуб не сам надумал порушить мою печь - другие его надоумили. Выживем,

мол, этого старого черта не мытьем, так катаньем!.,

– Время такое сейчас, мош Ион, - пробую успокоить деда.

– Может, оно и так, но ведь я живой человек!..

Мимо во второй раз проходит одна и та же женщина. Она появляется из

калитки мош Саши Кинезу и скрывается за школой. Через некоторое время

возвращается с корзиной из ивовых прутьев.

– Никак, вижу, не наговоритесь?
– бросает мимоходом.

– Болтаем, племянница, - отвечает мош Ион.
– Давно не виделись.

Женщина скрывается за забором двора-крепости Саши Кинезу, а мош Ион в

удивлении качает головой:

– Ишь ты... Женятся, наконец, и Сашины парни. Эта вот - супружница

Алексея, он учит детей столярному делу в школе. Сейчас он где-то там

мастерит кроличьи клетки. Ребятишки разводят разных зверушек. У них уже

завелись лисица, барсук, дикая козочка, хромой аист. Алексей делает для них

жилье. Молодуха носит ему еду - это она от него сейчас... В холодную пору

носит еще ему и шарф, и кожушок, душегрейку, шерстяные носки, чтобы,

значит,, муженек не простудился. Так-то... М-да-а-а... Женщины, как клушки.

Умеют куд-кудахтать." Чтобы слышали соседи, как она следит за своим мужем,

как заботится о нем. Взял ее Алексей из другого села. Вот она и куд-кудахчет

на всю Кукоару. Глядите, мол, люди добрые, не зря он привез меня сюда, тут,

может, таких заботливых и не найти. А ежели хорошенько подумать, за каким

лешим ей нужно шастать в школу? Что, Алексей сам, что ли, не мог заскочить

домой и поесть али прихватить ту же душегрейку?- Но тогда бы не узнали в

Кукоаре, какое сокровище подцепил он в чужом селе...

Кот выскользнул из-под руки хозяина и свернулся в клубок, точно еж,

насторожив при этом уши. В давние времена, подвыпив, кукоаровцы певали

странную песенку:

Ну-ка, выпьем, выпьем, выпьем, Пусть свернется кот в клубок,

Превратившись в колобок.

Кот нош Иона, мяукнув, опрометью умчался в избу. ,

– Ужасно не любит машин, - заметил хозяин.
– Никак не может к ним

привыкнуть...

По всем улицам села двигались грузовики, тракторы, комбайны, стекаясь к

кладбищу. На площадке, у дедушкиного колодца, суетился Илие Унгуряну:

указывал, где какой машине надобно стоять, чтоб не закрыли прохода для

людей. Готовил все для траурного митинга.

– Несут бедных, - говорил между тем мош Ион, - жалко людей. Молодые

ребята. Один даже не успел обзавестись женой. Живу тут рядом с покойниками,

кладбище через дорогу. А привыкнуть к мертвецам не могу...

– Кто же умер?
– спросил я.

– Никто не умер - убились... Возили камень с Реута. У нас строится

большой винзавод. Камень-то возят шоферы нашего совхоза... Ты что, аль не

слышал про это несчастье?

– Нет, мош Ион, не слышал.

– Дали им эти новые машины, а они слишком большие для здешних мостов.

Ребята пожадничали, загрузили кузова до отказа. Ну, один мост и не выдержал,

рухнул под тяжестью - не мешки с початками кукурузы везли, а камень!.. Что

там говорить - погибли славные ребята, в лепешку их раздавила У женатого

осталось двое детишек, мальчик и девочка, от горшка два вершка, крохотули.

Горе с ними!.. М-да-а-а... Черт бы побрал нынешнюю технику!.. Слов нет,

помогает она в работе, облегчает труд, но по нашей халатности может и немало

бед принесть... Совсем недавно бригадир лесничества разбился насмерть.

Носился, как дьявол, по лесу на мотоцикле, ну и... Он не нашенский, не

местный, а женился у нас на учительнице. Хотел вроде тут корни пустить.

Построил красивый дом в Кукоаре, да пожить не пришлось в том доме... Молодая

вдова-учительница продала его и переехала в другое село, к своим