Подкидыш для депутата. Выбор сердца

И я не против, но как назло мой муж именно сейчас стал чересчур осторожным: он начал запирать кабинет перед тем, как уходить на работу. Однажды я не выдержала и заикнулась об этом, как бы невзначай упрекнула «любимого» в недоверии. Щукин лишь усмехнулся и ответил, что кабинет всегда закрывался, ничего необычного. И лукаво добавил, что для меня всегда открыта дверь в его спальню. Подобной щедрости я, безусловно, не оценила — и поспешила сбежать от греха подальше. Но кажется, именно этого Дима и добивался: смутить меня, дезориентировать и завершить неудобный разговор…

Вот и сейчас я подхожу к двери кабинета, по привычке дергаю за ручку, что не поддается, и, понурив голову, возвращаюсь к Маше, которая облюбовала гостиную и очередную гору игрушек, подаренных Димой. Улыбаюсь, наблюдая, как малышка, высунув язык, тычет маленькими пальчиками в кнопки детского телефончика, а тот издает противные звуки. Но меня они не раздражают. Наоборот, это счастье — когда в доме шум и суета. Хуже ощущать одиночество, уж я-то знаю…

А вот щелчок замка и скрип входной двери заставляет меня вздрогнуть и мысленно проклясть тот день, когда я переступила порог этого дома. На пороге появляется Дима с очередным букетом в руках и мягкой игрушкой для Маши под мышкой. Расплывается в улыбке, от которой так и веет неискренностью, и игриво мне подмигивает.

Хочется расплакаться от безысходности. Видимо, на моем лице четко написано, как я рада видеть мужа, потому что, скользнув по мне взглядом, он заметно мрачнеет. Ну, простите, Дмитрий Николаевич, ваш план по усыплению моей бдительности не удался.

— Привет, как день прошел? — бросает он тихо.

А сам выбирает путь наименьшего сопротивления — и, минуя меня, приближается к Маше. Вручает ей плюшевого медведя, чмокает в макушку и даже что-то шепчет ей. Малышка заразительно смеется и вся сияет, радуясь, что наконец-то дождалась папку.

Я тем временем пытаюсь подавить острую боль в груди и убедить себя в том, что мы справимся. С разлукой, с предательством, с горечью потери — обязательно справимся! Вместе с Машей мы сможем все преодолеть.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь не сорваться на плач. Искренне надеюсь, что Дима сегодня обойдется без привычного «приветствия» и просто забудет обо мне.

Но, наигравшись с Машей, он вдруг приближается ко мне, обхватывает рукой за талию, вручает букет — и шаблонно целует в щеку. Касается холодными губами, потому что так надо. Ему надо.

И я не выдерживаю.

— Дима, может, хватит! — злостно цежу я, наблюдая, как он меняется в лице. — Цветы, игрушки, поцелуи в щеку… Зачем все это? Чего ты пытаешься добиться? — упираюсь рукой в его плечо. — Эта иллюзия отношений начинает раздражать, — выпаливаю я, не подумав.

Осекаюсь на полуслове, закусываю губу и, не осмеливаясь посмотреть мужу в глаза, опускаю голову, пялясь на белые лилии. Щукин за минувшую неделю, наверно, скупил все цветы в магазине, потому что не знал, какие именно я люблю.

Надоела его игра! Не могу больше!

— Ты права, — выдыхает Дима после паузы, а я устремляю на него удивленный взгляд. — Пора завязывать с иллюзией, — делает особый акцент на последнем слове.

Пока я судорожно ищу подвох в его словах, муж аккуратно обхватывает пальцами мой подбородок, чуть приподнимает. Пару секунд изучающе всматривается в мое лицо, опускает голодный взгляд на губы — и касается легким поцелуем.

Так нежно и одуряюще, что я забываю обо всем на свете. Мне тепло и уютно сейчас. В объятиях врага. Нельзя позволять себе чувствовать, но я больше не помню, почему.

Вопреки здравому смыслу, прижимаюсь к Диме всем телом, позволяю ему углубить поцелуй. Нет, не так. Я сама впиваюсь в его губы, жадно и страстно, словно путник в пустыне, который наконец-то нашел оазис. И чем больше я пью из источника, тем сильнее хочу еще…

Дима отстраняется первым. Потому что добился своего, потому что все это было лишь игрой, потому что победа опять на его стороне.

С трудом приоткрываю глаза и восстанавливаю сбившееся дыхание. Нехотя смотрю в лицо мужа, ожидая увидеть там победное выражение, но не понимаю него эмоций. Щукин задумчивый и хмурый. Если бы я не знала его, то подумала бы, что он сам жалеет о своем внезапном порыве.

Но Дима просчитывает каждый шаг. И все это — очередной спектакль. Убеждаюсь в своей догадке, когда муж натягивает искусственную улыбку и нарочито ласковым тоном тянет:

— Собирайся, Кать, и Машу одевай, — говорит загадочно.

— Что? Зачем? — ошеломленно ахаю я и на всякий случай добавляю. — Я не хочу.

— А это был не вопрос, — чеканит строго, и я узнаю в нем прежнего Щукина. — Ты же жаловалась, что сидите в четырех стенах! Выведу вас в люди, — ехидно ухмыляется. — Заодно в кафе зайдем. А то, знаешь ли, меня жена не кормит. Только отравить грозится, — смеется своей глупой шутке.

Собираюсь продолжить сопротивление, но нахал невозмутимо направляется к лестнице и поднимается наверх. Знает, что в спальню я за ним не побегу. На ходу небрежно бросает:

— Надеюсь, вам хватит часа на сборы? Иначе я с голоду умру…

«Если бы все было так просто», — бурчу себе под нос, но все же забираю Машу и скрываюсь в комнате.

Глава 6

Собираю Машу так быстро, что сама удивляюсь. Ведь она терпеть не может переодеваться. Впервые мне удается обойтись без капризных криков и сопротивления. И даже вспомнить какую-то старую сказку, которой мгновенно отвлекаю малышку и даже вызываю ее искренний смех. Может, не такая уж и плохая мама из меня получится? Впрочем, я приложу к этому максимум усилий. Маша — мой ребенок, и я даже не представляю своей жизни без нее.

Чмокаю малышку в носик, пару секунд с улыбкой всматриваюсь в ее милое, довольное личико. Я готова возиться с ней вечно, но вместо этого вдруг спохватываюсь, вспоминая, что сама еще в домашней одежде и растрепанная. Усаживаю Машу в кроватку, занимаю игрушками, а сама мчусь к шкафу.

Закусив губу, перебираю наряды. Честно говоря, у меня немного осталось действительно шикарных платьев. Самую дорогую фирменную одежду пришлось продать за бесценок, когда…

Замираю на мгновение и чувствую, как в ушах шумит кровь. Прикрываю глаза, смаргивая скупые слезы. Я думала, что выплакала все, но похоже там нескончаемый источник. Говорят, время лечит. А я думаю, что месть — лучшее лекарство…

Вытираю щеки ладонями, рывком достаю из шкафа «маленькое черное платье». Идеальный вариант для любой ситуации. Облегающее, в меру открытое, не слишком вычурное и праздничное, длиной до середины бедра. Прищурившись, обвожу взглядом обувь. Здесь сложнее. Привычные шпильки сразу отбрасываю прочь: с Машенькой на руках сложно будет сохранить равновесие. А рисковать малышкой не хочу.

С трудом нахожу более-менее сносные туфли, красивые и удобные. И в цвет платья.

Макияжу и прическе уделяю чуть больше времени, чем обычно. Дело не в том, что хочу понравиться Диме. Мне плевать на мнение этого животного. Но не хочется выглядеть серой мышью на его фоне. Щукин всегда такой статусный, деловой, серьезный, властный. Одет с иголочки. Манеры безупречные. Лживая маска доброжелательности вместо лица. Даже дома он не выходит из образа. Идеальный, как сам дьявол…