Подметный манифест
Шрифт:
Поэтому Дунька сдернула с гвоздя накидку и укутала бывшую свою хозяйку прямо поверх горностаевой мантии.
– Бежим, бежим!
– приговаривала она.
– Господь не выдаст!
– Да погоди ты… - Маланья Григорьевна схватила баночку и, ткнув туда пальцем, навела себе едва ли не наугад две толстые черные бровищи. Вот теперь она была совершенно готова к бегству.
Дунька вытерла ей руку подвернувшейся тряпицей и потащила за собой.
У двери ждал Ушаков.
– Скорее, Христа ради, - прошептал он, - публика уж съезжается.
– Публика?
– переспросила актерка.
– Так
– объяснила Дунька, архаровского замысла, понятное дело, не знавшая, но сообразившая, что сие было бы разумным ответом.
– Юбки подбери, сударыня, - измараешь!
Первым по лестнице бесшумно спустился Ушаков, за ним - актерка, замыкала бегство Дунька, готовая, коли потребуется, гнать бывшую хозяйку из театра хоть оплеухами.
Им удалось выскользнуть через черный ход незамеченными, а там уж диспозиция поменялась - Дунька взяла актерку за руку, и они вместе побежали в парк, Ушаков же, достав пистолет, шел в арьергарде.
Боскет, где оставили извозчика с лошадью, был далековато, и дугообразная дорожка явно уводила правее, но главной задачей Дунька и Ушаков считали скрыться из виду у тех, кто мог бы наблюдать за ними из темных окон театра.
– Ну так где же они?
– спросила запыхавшаяся Маланья Григорьевна.
– Кто - они?
– Да архаровцы!
– Тут уже, близко, рядом, - отвечала Дунька, озираясь по сторонам.
– Сергей Федотыч, я не пойму - мы где?
– Проскочили, поди, - сказал он.
– Стойте тут, я его отыщу…
– Кого это еще его?
– забеспокоилась госпожа Тарантеева.
– Фаншета! Коли ты мне солгала…
– Да какого хрена мне лгать? Архаровцы поблизости, просто мы их за кустами не видим…
– А за кем кавалер собрался?
– Да за извозчиком, извозчик у нас в боскете стоит…
– Для чего еще извозчик?
– Да тебя, сударыня, увезти, - рассеянно произнесла Дунька, несколько расслабившись после трудного разговора и бега.
– В безопасное место…
– Так я не поняла - архаровцы твои где?! Которые театр окружили?!
Актерка выдернула руку из Дунькиной руки.
– И дорого ль тебе дали враги мои, чтобы не выпустить меня на сцену в такой день? Господи, нет спасу от завистников!
– патетически произнесла она.
– И обер-полицмейстера приплели - все средства удобны, лишь бы меня не пустить сыграть Ксению!
Дунька ахнула.
– Маланья Григорьевна, сударыня, как Бог свят!
– воскликнула она.
– Какие завистники?
И заступила дорогу вдруг взбесившейся актерке.
– Пусти!
– крикнула госпожа Тарантеева.
– Хватит твоих врак! Там меня, поди, обыскались! Раз в жизни такая роля бывает!…
И она неожиданно ловко отвесила Дуньке пощечину.
Дунька от неожиданности шарахнулась и позволила Маланье Григорьевне проскочить мимо нее. Но Ушаков, который страсть как не любил патетики, насторожился при первых репликах актерки и был начеку. Он просто-напросто подставил беглянке ногу, и госпожа Тарантеева рухнула на дорожку, сминая жесткую серебряную парчу своей необъятной юбки. Тут же Ушаков, упав на колено, придержал ее.
– Ты, сударыня, лучше молчи, - мрачно посоветовал он.
– А то Яуза, вишь, рядом, а жулика под ребра и мы подпустить горазды. Ишь, ховрейка
Дунька, живя у Марфы, много чего слыхала - и ей не потребовался толмач, чтобы уразуметь: ее посылают поискать извозчика.
Вдали раздались голоса. Дунька, тут же метнувшись за куст и присев на корточки, вслушалась.
– Эй, сударыня! Маланья Григорьевна! Отзовись!
– Вот лишь кликни!
– прошипел Ушаков.
Дунька глядела на него сквозь куст - и не узнавала. Насколько он был любезен с ней, видя в ней особу, близкую к обер-полицмейстеру, настолько сейчас был опасен - и ввек бы не пожелала Дунька увидеть в трех вершках от своего горла такого оскала…
Судя по голосам, госпожу Тарантееву искали в парке человек пять или даже более. Они перекликались - и если сперва были к актерке весьма почтительны, то минут десять спустя, разозлясь, кликали ее старой дурой, собачьей дочерью, и грозили, коли не подаст голос, заурядной поркой.
Маланья Григорьевна, лежа на траве, молчала, да и неудивительно - редко кто из архаровцев ходил без ножа, и ушаковский нож как раз острием уперся ей в горло.
– Сергей Федотыч! Она господину Архарову живая нужна, - забеспокоившись, тихонько окликнула его Дунька.
– Скарай, карючонок, - почти ласково посоветовал Ушаков.
– Мас вершает.
Она и замолчала, как велено. Более того - легла на траву, чтобы ярко-голубой кафтан не бросился ненароком в глаза высланным на поиски мужчинам.
Однако им повезло - ослепительная юбка актерки испускала под солнечными лучами весьма заметные блики.
– Да вон же она!
Дунька почти беззвучно выругалась.
Ей следовало не отсиживаться за кустом, а бежать на поиски извозчика, пока погоня за актеркой была еще далеко. Но и сейчас было еще не поздно.
Той самой смешной побежкой, которую подсмотрела у Ушакова, Дунька перебежала к другому кусту и чуть ли не кувырком вкатилась в боскет. Тут она была в относительной безопасности. Тем более, что могла выбраться из зеленой пещеры через другой выход.
Так она и сделала - и, пригибаясь, пробежала десятка два шагов, пока не услышала выстрелы - один, другой, третий.
Заскочив за дерево - толстую старую липу, помнившую, поди, еще государыню Анну, - Дунька выглянула и сперва даже не поняла, где высматривать стрелков. Потом в поле ее зрения оказались двое - некий мужчина и госпожа Тарантеева. Мужчина тащил актерку за руку по дугообразной дорожке, они появились на несколько мгновений - и скрылись. Тут же следом пробежал еще мужчина с пистолетом в руке.
Поняв, что Ушаков попал в беду, может, даже вовсе пристрелен, Дунька растерялась.
Не то чтобы она испытывала к этому архаровцу какую-то нежность, а просто обер-полицмейстер отправил их выполнять задание вдвоем - значит, как-то связал их друг с дружкой. Убегать куда глаза глядят, не выяснив, что с Ушаковым, Дунька уже по одной этой причине не могла. Никто бы ей дурного слова не сказал - а все ж не могла, да и только…
Решив по широкой дуге обойти поле боя и приблизиться к месту, где были оставлены госпожа Тарантеева и Ушаков, с какой-то вовсе неожиданной стороны, Дунька опять побежала, хоронясь за кустами и деревьями.