Подношение

Держа дверную ручку, ведущую в помещения машины, Фрай задумался, не стоило ли ему просто остаться с братьями Скейл и позволить им отрезать руку от своего тела, бросить её в огонь и заявить, что всё готово? Но, несмотря ни на что, он всё равно был обязан "Давилке" жизнью. Она отреагировала быстро, позволив ему пережить потерю руки. Возможно, она не имела никакого отношения к силам, игравшим с ним. Возможно, они и её запутали. Возможно, она нуждалась в нём.

Но он не узнал фигуру в машинном зале - не сразу.

Она не была похожа ни на кого из тех, кого он знал и никогда не мог себе представить: с округлыми чёрными ямками вместо глаз, щеками и лбом, похожими на неровную массу ракушек. Головной убор представлял собой множество акульих зубов разных размеров и форм, смертоносный и злобный заменитель волос. Присев обнажённой в луже разлитой жидкости перед пастью машины, фигура манипулировала странным объектом, похожим на огромное яйцо с ветвями, наклоняя его вперёд и назад в вариациях восьмёрки.

– Это он?
– сказала фигура знакомым, но глухим голосом.
– Моё любимое слово на букву "Ф"?

Голова из ракушек и акульих зубов оставалась неподвижной на движущемся теле. Источник музыки исходил от неё, как понял Фрай. Если бы у головы был рот, Фрай не смог бы его увидеть. Лишь обнажённое тело с двумя опущенными к полу грудями указывало на человеческую форму, знакомую Фраю. Он не отошёл от двери.

– Это я, Барбара.

Двигая только кистями рук, фигура удерживала своё положение.

– Тебе стоит попробовать, Фрай. Оно состоит из органики, просто кучи вещей, которые всё это время лежали в холодильнике и ждали, пока кто-нибудь попробует собрать их все вместе. Я потратила так много времени, позволяя им лежать там. Это лишь некоторые из них. Я едва начинаю. Подойди ближе. Я не могу тебя видеть.

Фрай колебался, но сделал несколько шагов ближе и смог лучше рассмотреть, что держала "Давилка"; оно выглядело как матка, украшенная полипами, с двумя длинными фаллопиевыми крыльями с каждой стороны.

– Я могла бы соединить кусочки миллионом разных способов, но только этот путь показался мне правильным. Как только я их разложила, они просто приклеились, и, думаю, внутри осталось немного этой влажной грязи. Оказывается, для этого и нужна вся эта подливка. Ты двигаешь его вот так, и он издаёт такой звук. Ты двигаешь его таким образом, и он издаёт такой звук. Вязкость подливки издаёт эти звуки, когда она перемещается из одного положения в другое. Это музыкальный инструмент, и я, кажется, превращаюсь в настоящего Моцарта, скажи мне?

"Давилка" должно быть, почувствовала, как он покачал головой.

– Я сказала, что не могу тебя видеть, - сказала она.

Всё ещё осторожно и сохраняя безопасную дистанцию, Фрай подошёл так, чтобы оказаться перед ней. Он изучал предмет, украшавший её голову, какую-то маску. То, что он сначала принял за отверстия для глаз, стало достаточно ясно, но на самом деле там не было ничего, кроме чёрных ям. Он сказал:

– Тебе следует оставить это в покое и пойти со мной.

И всё же "Давилка" продолжала совершать движения в форме восьмёрки, как будто она и не слышала, и звук музыки начал усиливаться. Это напоминало звуки, издаваемые чёртиком из коробки, когда он крутил шестерёнки. Только машина отреагировала на его командный тон, его интенсивность на мгновение возросла и посыпала искры к ногам Фрая. Шестерёнки в форме глаз над пастью приковали к нему взгляд.

– Ему нравится то, что я делаю, - сказала "Давилка".
– Это то, чего он ожидал с самого начала. Возможно, он хотел, чтобы ты это сделал. Вот почему он предложил тебе руку. В конце концов, ты сделал первое подношение. Он ожидает ещё подношений.

Фрай покачал головой.

– Первое подношение?

– Ты мог бы дать и второе, но ты испугался и оставил доктора Уивера в своей квартире. Но это не проблема. Я не злюсь, что ты убил его. Он всё равно умирал. Я повторила его шаги и вернула его сюда. Скормила его машине. Это было несложно. Он был хрупким стариком и совсем ничего не весил. Только моча и скверный характер. А может просто скверный характер. К тому же, я привыкла убирать за тобой беспорядок. Однако тебе следует пожалеть доктора Уивера. Он думал, что если вернёт руку, то даст ей то, что она хочет, и заработает что-нибудь взамен, - "Давилка" продолжала играть свою музыку, и Фрай почувствовал, как вены на его руке пульсируют и начинают набухать.

Она чувствовала вибрации музыки, и они ей нравились. Фрай подошёл на шаг ближе к тому месту, где сидела на корточках "Давилка", чувствуя, что рука приняла это решение раньше него. Лужа отходов поднималась выше его лодыжек. Возбуждение машины росло вместе с музыкой. Из его пасти начала пульсировать белая с красными прожилками мембрана.

– Ты видишь это, Барбара?

"Давилка" продолжала играть свою музыку.

– Я же сказала тебе, я не могу тебя видеть. Я ничего не вижу, - она остановила движение руки, чтобы указать.

Тогда Фрай понял, что она имела в виду. Нет причин, по которым он мог их заметить - два её глаза, просто кровавые шарики, плавающие среди других обломков. Вена на его руке подпрыгнула от волнения.

– Господи, ты себя покалечила!

– Я просто следовала твоему примеру. Из-под маски ракушек и акульих зубов донёсся смех, который быстро перешёл в кашель.

– Очередной несчастный случай на производстве. Знаешь, ты всё это начал. То, что ты сделал, изменило всё.

– Я просто хвастался. Пытался заставить тебя смеяться. Потому что ты мне нравилась.

– Это было первое подношение. Оно было очень оценено.

– Электричество даже не было включено. Всё было готово для технического обслуживания. Нам было скучно.

– И оно хочет бoльшего. Нужно больше.

– Это просто невероятный несчастный случай, вот и всё, - сказал он, - включилось электричество.

"Давилка" рассмеялась, её манипуляции с маточным инструментом становились всё более яростными, музыка - ещё более неистовой. Что-то начало проталкиваться сквозь запёкшуюся кровь мембраны в утробе машины. Сосуд в руке Фрая лопнул. Он почувствовал, как жгучий гной растекается по его длине.

– Прекрати то, что делаешь, - сказал Фрай.
– Пожалуйста. Это причиняет мне боль.

– Если бы я не играла, - сказала "Давилка", - тебя бы здесь не было. Ты отвечаешь мне.

У Фрая было мало времени, чтобы понять её смысл. Что-то поддалось, и из механизмов вырвался поток крови. Что-то похожее на плечо, зеленовато-чёрное, гнилое от новорождённого разложения, изо всех сил пыталось пробиться сквозь него.

– Мне нужно это увидеть. Он здесь, чтобы собрать остальные части. Ты возьмёшь на себя музыку, Фрай.

"Давилка" с трудом поднялась на ноги, спотыкаясь в трясине вокруг себя. Фрай поймал её, но она оттолкнула его. Она наклонилась и что-то схватила. Фрай почувствовал, как лопнул шов, а затем ещё один. Боль стала невыносимой и выдернула его.

Без его помощи "Давилка" подползла и прислонилась к машине возле массивного плеча, которое продолжало давить изнутри.

– Мне нужны глаза, - сказала она и коснулась металлических шестерён над пастью машины.

Её рука согнулась, и Фраю показалось, что она собирается вырвать их.