Подношение

Фрай последовал её инструкциям и вернулся с топором, но понятия не имел, куда направить лезвие. Она всё ещё держалась за жирную кожу кишечного существа, как будто боялась, что оно внезапно втянется обратно в аппарат. Он даже не знал, как это назвать. Был ли он жив?

– Туда. Руби его там, где ножны ближе всего к машине, - сказала она, жестикулируя подбородком.

"Ножны?"

Фрай осмотрел приблизительную местность. На мгновение он заколебался, когда увидел, как оно снова пульсирует, как будто внутри него была заперта жертва. Ещё один вдох прогорклого запаха вернул ему решимость, и он не стал ждать, пока "Давилка" снова закричит, прежде чем взмахнуть топором.

Он ударил его рядом с пастью машины, областью, разбухшей от жира и фиолетового цвета. Он взмахнул своей более длинной рукой, и топор пробил более половины её толщины. Запах стал ещё хуже, и Фрай изо всех сил старался не вырвать. На втором взмахе оно отпало, как больное щупальце. Его внутренности выплеснулись наружу - белые испарения с комковатыми хрящами. Рука Фрая болезненно пульсировала, но Фрай не мог этого объяснить. Он чувствовал себя возбуждённым, даже физически разбухшим от насилия, и Фраю пришлось заставить себя уронить топор. Выброшенное вещество, казалось, разлетелось повсюду, охватив сразу всё, включая его самого. Больше всего оно лежало у его ног, но когда он попытался отойти, он поскользнулся и упал в пустоту.

– Вот, - сказала "Давилка", протягивая руку, чтобы помочь ему встать.

Больше не держась за топор, его левая рука схватила её за руку. Вместо того, чтобы подняться на ноги, ему удалось лишь утащить её на себя.

– Чёрт возьми,- сказала она.

Она надавила на его плечо, коснувшись точки присоединения, и это вызвало в руке новый приступ болезненного отёка. Вместо того, чтобы восстановить свою стойку, "Давилка" поскользнулась и снова упала на него сверху.

– Перестань тянуть меня вниз, Фрай.

– Но я не тяну.

По крайней мере, он так не думал. Эти слова заставили его поперхнуться. Часть вещей попала ему в рот.

Она упала в третий раз, на этот раз в ответ ударив его в грудь. Удары продолжались, теперь градом обрушиваясь на его лицо и шею. Фрай задавался вопросом, не заслужил ли он каким-то образом насилие? Тем не менее, он попытался защитить себя, но взгляд на поднятую руку заморозил его. Она раздулась до унизительных для него размеров, превратившись в гротескную имитацию существа, выброшенного машиной. Выступали вены, расширяясь в огромные чёрные горные хребты, а отпечатки ракушек и акульих зубов раздулись, словно что-то пытающееся вырваться из его кожи. "Давилка", похоже, тоже это заметила, и её насилие перешло в нечто иное. Оседлав его, она начала стягивать его рубашку, рвать её, изо всех сил пытаясь обнажить его плоть, как будто хотела закопаться в нём.

Фрай приветствовал изменение цели. Он помог ей стянуть свои штаны и начал снимать её. Их общий вес прижался к остатку свёрнутого существа. Что-то взорвалось, ещё больше усилив разряд вокруг них. Никого из них это не волновало.

В другом расположении духа Фрай попытался бы понять, насколько быстро происходит его отвращение из-за возбуждения. Но не было ни времени на это, ни времени подводить итоги, как его сдерживаемое желание наконец-то высвободится, или даже удивляться тому, как всё это время она, должно быть, тоже хотела его. Ближе всего она когда-либо подходила к намеку на эти чувства, когда однажды он последовал за ней на перекур, и она сказала:

– А вот и он, моё любимое слово на букву "Ф".

Кроме этого, ничего. Всё шло не так, как он предполагал, но он не хотел это останавливать. Даже её слова не могли оправдать его ожиданий.

– Души меня, - сказала "Давилка", сжимая его бёдрами.

Она говорила с его рукой, а не с ним, поэтому рука ответила сама по себе, её пальцы теперь были настолько налиты кровью, что могли полностью обхватить её шею.

"Это не моя рука, - подумал Фрай.
– Я ей не нужен; она не делает то, что я хочу". Для функционирования не требовалось никакой другой его части. И больше ничего не произошло. Ниже пояса он обмяк, его кровь текла куда-то ещё, но "Давилке", похоже, было всё равно. Она продолжала прижиматься к нему, пока рука душила её, её лицо меняло цвет с красного на пурпурный, пока она, наконец, не достигла кульминации или не умерла, он не мог сказать что, и безвольно упала ему на грудь.

Когда она вздохнула, он понял, что, по крайней мере, не убил её. Она слезла с него и протянула ему руку. Он не согласился, поэтому она повернулась и взяла свою одежду. Со вздохом она посмотрела на грязь вокруг них.

– Этот материал, - сказала она, - нужно упаковать в пластик и положить туда. Она указала на холодильник, как будто Фрай забыл, где он находится.

– В основном это всё жидкое, - сказал Фрай, уже встав на ноги.

– Тебе нужно через всё это пройти.

Что-то на земле привлекло её внимание. Она потянулась, чтобы поднять его, но, похоже, передумала и быстро отстранилась.

– Похоже, в основном это органика. Я предполагаю, что это всё органика.

Она взяла одежду, которую до этого носила. На ней было так много грязи, что она вообще не выглядела обнажённой.

– Фрай? Ты знаешь, что несёшь ответственность за эту машину? Выключать её вот так было нехорошо. Ты прервал обратный цикл. Вся эта штука вернётся обратно в катушки и шестерни, и после этого она не сдвинется с места, ненадолго. Это уже будет неправильно. Ничего не будет правильно. Из-за тебя, возможно, придётся закрыться всему заведению. Машины будут совершенно бесполезны. Не говоря уже о продуктах, даже побочных продуктов не будет. Весь этот суп, в котором ты стоишь? Весь этот суп мог бы спасти мир. Лечить болезни. Увеличить скорость падения спермы. Решать международные проблемы. Но ты мог всё испортить одной кнопкой.

Фрай смотрел, как она повернулась и пошла прочь, держа в руке комок одежды. Он заметил, что теперь она совсем не хромает.

И ВСЁ-ТАКИ ОРГАНИКА

Всё ещё воняющую и непристойную, но, по крайней мере, теперь полностью одетую, Фрай проверил её перед уходом. На "Давилке" была свежая смена одежды. Он задумался, почему она хранит одежду на работе? Она щёлкнула компьютерной мышкой и избежала его взгляда, сосредоточившись на мониторе.

– Да?
– сказала она, её глаза следили за чем-то на экране.

"Давилка" больше не походила на человека, которого он знал в прошлой жизни. Она казалась кем-то, кого он вообще не знал.

– Я заканчиваю, Барбара.

Она коротко взглянула на него, прежде чем снова переключиться на экран. Наверное, потому, что он никогда раньше не называл её этим именем.

– Нашёл органику?

– Немного, - сказал он.
– Большая часть хряща. Или кость, я думаю.

– Ты упаковываешь их и кладёшь в холодильник?

– Я да, - Фрай вздрогнул от того, что увидел внутри холодильника: предметы странной формы и текстуры, покрытые прозрачным пластиком.

Ему больше никогда не хотелось залезать внутрь этой штуки.

– Ты оболочки тоже считаешь?

– Оболочки?

– Внешнее покрытие. Кожа. То, что развалилось. Это органика.

– Да, я тоже это упаковал.

– Отвратительно, да?

Мысль об этом заставила Фрая застонать.

– Да, и довольно много. Тяжело было складывать. Оно продолжало разрушаться.

– А как насчёт всех выделений на полу? Гной?

– Да, и это я почистил.

– Хорошо.

Он хотел было сказать что-то ещё, но вовремя спохватился. Он просто хотел, чтобы всё было легко. Повернувшись, чтобы уйти, он сказал: