Поднять на смех!

КАЛАМГЕРИЙ

Идет в совхоз: «Буренке бы сенца…» К врачам: «Пересмотрите инвалидность!» В собесе он хлопочет без конца, Что пенсия его мала обидно. Он требовать давным-давно Привык. Просить — его призванье и работа. Проси — ведь не отвалится язык, Проси — авось и выцыганишь что-то… У дома — почтальонов хоровод: По переписке бьет земляк рекорды. А между тем в сарае блеет скот И рыбкою в гараж скользнула «Волга»… Клещом-присоской в общество он врос, А жалобы строчит, Строчит наветы, Хоть мучает его один вопрос: «Где раздобыть бесплатные конверты?»

КУНАК

Чонай явился к кунаку. Был стол — не надо рая. — Для старта примем коньяку? — Спросил кунак Чоная. Был выпит под шашлык коньяк. Тост следовал за тостом. — Теперь и водочки, кунак? — Хозяин обнял гостя. Потом шампанским угощал Радушный друг Чоная. Пир гостя вовсе не смущал: Плясал он, припевая: «Не имей сто рублей — Проиграешь в кости, А имей сто друзей Да ходи в гости!» А на столе — всего гора! Арбузы и гранаты… Шашлык на ребрышке… Икра… Кинза… Сыры… Цыплята… Всему Чонай отдал почет: И ел, и пил на славу. Не думал, где кунак берет. Под рюмку все по нраву! В постель уложен, словно хан. Храпел — не повернулся. Где там услышать петуха? К обеду лишь проснулся. Налил хозяин «посошок» И обнял крепко гостя: «Эх, не спешил бы…» «Видит бог, Передохнули кости…» «Дорогу к нам не забывай! Заглядывай с супругой…» Всплакнул от жалости Чонай, Что расстается с другом: «Да, попроведать бы еще Радушного умельца: Прикинуть все. Все взять в расчет — И кончить разом дельце. Ох, славно ты, кунак, живешь! Как пух твоя перинка…» …И слезы жалости, как дождь, Смочили… анонимку.

СОЛМАН

Солман на работе, В делах — чехарда: Приказ за приказом строчит. Ну, ладно бы с толком. Да в том и беда — Один приказной аппетит! Солман — на досуге Поэт шашлыка, Застолья великий знаток. Он спец по барашку, Ценитель вина И тостов шикарнейших бог! Певец и шутник, Кавалер удалой, Лихой тамада за столом… Не нудный начальник — Орел молодой Толпу осеняет крылом! И все — по обычаю, Все — по уму: Он отдых умеет ценить… И вот я подумал: А что бы ему Портфель на поднос Не сменить?!

КАЛАБЕК

Колхозный скот крал Калабек. Подвел его нелепый случай: Чихнул не вовремя абрек — И на него собаки тучей. «Спаси, аллах, в последний раз!» — Он лесом мчал и бога славил, И в спешке Вышиб веткой глаз — Навек отметину оставил. Наказано примерно зло. Народу — смех, Абреку — слезы. Прощай, лихое ремесло! Абрек зачислен В водовозы. Ах, как его стеклянный глаз Подвел над бочкою железной! Бульк в воду — и ищите нас, Абрек — за ним, Но бесполезно Нырял туда за разом раз… Я завершаю эту повесть. Вот если б в бочке той, Как глаз, Искал тот жулик свою совесть!

НЮХ

Не нос, а чудодей у Мустафы. Поистине не хуже, чем собачий. Все распознает: Запахи травы, Зверья и птиц, А выпивки — тем паче… Кто с чем идет, Узнает за версту. И если с топором шагаешь к бору, Оставь, приятель, эту маету — О рубке дров не будет разговору. Захватишь шкалик — топай веселей! Нюх не подводит лесника, не бойся. Ставь угощенье — и руби смелей, Руби и ни о чем не беспокойся. Нет, впрочем, выбери для Мустафы пенек, Чтоб на буфетную слегка похож был стойку. Ведь не последний раз придешь сюда, дружок, А нюх у лесника завидно стойкий.

БУДТО ДОМ НАСРЕДДИНА

Дом без задней стены обходился: В холод — стыл, В зной — потел, В дождик — мок. А хозяин тем домом Гордился. Сам уйдет — Дверь украсит замок. Но на свете так жил Лишь один — И мудрец, и шутник Насреддин. Продавец был в ауле — умелец. Видно, смысл он Из сказки Извлек. И порою по целой неделе На дверях магазина — Замок. Чудеса представали народу С бесконтрольной Контроля руки: Как домой, Только с черного хода, В магазин тот Ныряли дружки. Насреддиновы шутки седые Против наших чудес — Пустяки. В магазин все ныряли Худые, Выходили… одни толстяки.

Перевод с карачаевского Л. Ханбекова.

МУЗАФЕР ДЗАСОХОВ

НЕМОТА

Ты только на словах любить привык, Струится речь, а чувство пересохло… Уж лучше бы немым стал твой язык, Чем сердце онемело и оглохло!

СТАРЫЙ ЖУЛИК

Ты ловким был пройдохой и пролазой. А нынче — грусть в глазах и в пальцах дрожь… Ты в свой карман залезть не можешь сразу, А как в чужой карман ты попадешь?

ОПЕЧАТКА

Поэт — так в скобках написали под Фамилией твоею на страничке… Ошиблись! Как редактор не поймет, Что здесь нужны не скобки, а кавычки!

СПЕКУЛЯНТ ПАМЯТНИКАМИ

На деле позорном попался, Надгробия перекупал. На ямах чужих наживался, Но сам себе яму копал.

ПОЭТУ, НАПИСАВШЕМУ, ЧТО ОН НАЧАЛ БОЯТЬСЯ ЧИСТОГО ЛИСТА БУМАГИ

О добрые люди, простите беднягу, За то, что он нам беспардонно соврал — Когда б он боялся обидеть бумагу, Тогда ежедневно ее не марал!

ЗА ЧЕЙ СЧЕТ?

— Какая хворь тебя так беспокоит, Когда встаешь с похмелья, хмур, небрит? — Пью на свои — тоскливо сердце ноет. Пью на чужие — голова трещит…

ДУМЫ СТАРОГО ЖЕНИХА

Хорошо жениться! Но мою натуру, В женихах заждавшуюся, это не прельстит: Если кто не женится смолоду да сдуру, В старости да в мудрости так не наглупит,

СИЛЬНЫЙ

— В выпивке никто со мною не сравнится мощью! Больше лошади намного выпить я сумею! — Да, сильней коня ты в этом. Но еще сильнее Тот, кто пьяного тебя домой дотащит ночью!

ПАПАХА И ПЛАТОК

На моду изменчивых дней Ты зря ворчишь беспричинно: Сто женщин в папахах милей, Чем в бабьем платке мужчина.