Поднять на смех!

МУХА И ОВОД

Твердили встарь: «На паутину Похож закон — ведь муха в нем Легко найдет свою кончину, А оводу он нипочем».

НА ВКУС ЛИСЫ

Промолвил Павлин: «Я — отрада для глаз, А друг мой Соловушка — радость для слуха». Сказала Лиса: «Ни пера вам, ни пуха, На вкус лишь могу я оценивать вас!»

СЛОВО

Испокон веков всесильно слово, И в подлунном мире потому Души озарять ему не ново Иль, напротив, погружать во тьму.

РАННЯЯ СТАРОСТЬ

Швырял на утехи он деньги когда-то, Превратной судьбы не предвидя коварства. И лучшие годы ушли без возврата, И тратит он деньги теперь на лекарства.

ГОРЬКОЕ ЛЕКАРСТВО

Я не слишком сведущ в медицине, Но в горах внушили мне давно: Если у лекарства вкус полыни, Есть надежда, исцелит оно.

ОБИДА МЕРИНА

Знал в жизни мерин — Старый водовоз — Бескормицу, побои и мороз, Но умер от обиды Старый мерин, Когда узнал однажды вечерком О том, что недотепой-ишаком Его хозяин заменить намерен.

ЧУЖАЯ СТРОКА

Сказал стихотворец: «Была не была», — И строчку чужую в строфу свою вставил. Корили его: «Ты себя обезглавил». «Зато, — он ответил, — строфа ожила!»

ПУТЬ К ИСТИНЕ

«Путь к истине, что лезвие клинка» — Так на эфесах некогда писалось. Был несогласен с этим я, пока Мне кривда на пути не повстречалась.

КОМУ ЧТО

Щит мечу предпочитает трус, А для болтуна под небосводом Выше, чем прославленный Эльбрус, Местная трибуна с микрофоном.

КРАЙНОСТИ

Как молния, ты мне слепила очи, Огнем сжигала среди черной ночи, Дышала стужей вечной мерзлоты, И одного не знал я — теплоты.

НЕПОКОРЕННЫЕ

Ученый муж изрек: «Покорена природа!» А я, немало видевший за век, Сказал в ответ: «Да здравствует свобода Лесов и гор, пустынь, полей и рек!»

Перевод с кабардинского Я. Козловского.

ГРИГОРИЙ ЛУЧ

РЫБЬЯ ЧЕШУЯ

Солнышко в зените будто тает, как шматок масла. Кажется, солнечные лучи насквозь пробивают фуражку. Иван вытирает пот со лба, даже рукав у него взмок.

В такую жару посидеть бы в прохладе, в тени деревьев… Кому-то это и можно, а Ивану нельзя. Он не только что днем покоя не знает — и ночью не высыпается. Совсем времени не хватает. Иван строит себе новый — кирпичный — дом.

— Углы поднимайте по отвесу! Цемент не просыпайте! Гвозди берегите! Я ж вам живые деньги плачу, а деньги не рыбья чешуя! — покрикивает он.

И откуда он взял эту поговорку, неизвестно. Иван спешит к самосвалу, открывает дверь и плюхается на сиденье.

— Валяй! — бросает он, не глядя на шофера.

Через полтора часа самосвал возвращается, груженный кирпичом. Каменщики принимаются разгружать машину.

— Ты другой раз по ухабам-то полегче, не то весь кирпич мне перебьешь. Я ж не фальшивыми деньгами плачу! Не рыбьей чешуей!

Вразумив шофера, хозяин идет к плотникам.

Те, несмотря на жару, старательно пилят, исправно строгают, тюкают топорами. Хотят скорее закончить, чтобы Иван жил в новом, просторном доме. Хотя и прежний дом был — загляденье. Видно, Иван решил жить еще просторнее, хотя и семья у него небольшая. А может, просто хочет утереть носы односельчанам: вот, мол, каков дворец у меня!

— Много с краев доски снимаете, добро в стружку переводите! Размахались! Дерево, оно же денег стоит, а деньги — это вам не рыбья чешуя! — поругивает плотников Иван.

Уже начали крыть крышу. Хозяин привез кровельное железо — блестящее, оцинкованное. Не надо будет красить. Пускай на солнце зеркалом светится.

Жестянщики поднимают железо на крышу, а Иван и тут учит их уму-разуму:

— Лишку не режьте. Куда куски-то пойдут? Это ж выброшенные деньги. А деньги — это ж, понимать надо, не рыбья чешуя…

И что прилепилась к нему эта поговорка, как банный лист!..

Вот так в конце концов посреди деревни и вырос дом. Особняк, вилла! С любопытством, а то и с завистью смотрят на него сельчане.

Вернее, сначала смотрели. А потом привыкли, подумали, наверное: ну и что такого, дом как дом.

Хотя, конечно, интересно бы узнать: откуда у Ивана на новый домище деньги взялись? Он ведь не ахти на каком хлебном месте работает — на кирпичном заводе. Когда однажды сосед сунулся к нему попросить, двадцатку, Иван его чуть на смех не поднял:

— Да откуда у меня деньги-то, уважаемый! У нас на заводе не ассигнации печатают, а кирпич из глины обжаривают. Деньги, они, знаешь, не рыбья чешуя!..

О таких, как Иван, дед Василий говорит:

— У него со двора даже куриное перо на улицу не вылетит.

Кстати, как-то раз тот же дед Василий увидел в руках у Ивана гигантский амбарный замок.

— С таким замком в былые годы твой дед выезжал в ночное. Тогда колхозов-то не было, каждый водил свою лошадь в ночное, а конокрады и норовили увести лошадь прямо из табуна. Поэтому хозяева путали ноги лошадей железными цепями и запирали на замок, как твой дед. Ты, наверное, не помнишь его?