Подруга моей дочери

Только вот девушке этого не говорю. Мы спускаемся на лужайку, садимся друг напротив друга. Рассматриваем, словно до этого никогда не видели. И снова между нами виснет напряжение, которое расширяется, разводя нас дальше друг от друга. Соня вдруг садится на колени и подползает ко мне, оказываясь между моих ног. Смотрит взволнованно, так что ее карие глаза становятся совсем темными, тягучими. Я почти хочу, чтобы она что-то уже сказала, но вместо этого девушка берет мое лицо в ладони и легонько целует. Невесомо, почти незаметно. А я тут же обнимаю ее, продолжая поцелуй. И напряжение уходит, преграды между нами рушатся, пока мы вместе.

— Антон, — отрывается Соня, — на нас же смотрят.

— И пусть, — шепчу ей в губы. — Какая нам разница?

И снова она смотрит, слегка сощурившись, ищет в моих глазах и словах ответы на свои вопросы, которые так и не решается задать.

Я обнимаю ее, утыкаясь носом в плечо. Соня зарывается рукой в мои волосы и легко водит пальцами. Блядь, почему так сложно все? Слишком рано Женя ворвалась в наш с Соней дурман. Слишком все неопределенно между нами.

Отстранившись, смотрю на нее и спрашиваю:

— На чертовом колесе каталась?

Соня в удивлении распахивает глаза, качая головой.

— Пошли прокатимся, — поднявшись, тяну ее за руку.

Она явно не уверена, что стоит, но молча топает за мной. Мы покупаем билет и пока стоим в очереди, Соня, закусив губу, смотрит на колесо. И только когда уже стоим в кабинке, она нервно выдыхает, произнося:

— Я высоты боюсь. До ужаса.

— А что же ты молчала? — спрашиваю ее. Соня пожимает плечами, пряча взгляд.

— Я просто… Просто не хотела все испортить.

Я все же улыбаюсь. Маленькая глупенькая девчонка. Прижимаю ее спиной к своей груди и чувствую, как она хватается своими руками за мои. Сильно сжимает, а сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет.

— Иногда надо преодолевать свои страхи, Сонь, — шепчу ей на ухо. — Все будет хорошо, ты мне веришь?

Она поворачивает ко мне лицо и, внимательно посмотрев, кивает. А я прижимаю ее сильнее. И мне кажется, мы оба понимаем, что эти слова вовсе не о чертовом колесе.

По дороге домой Соня дремлет, а я кидаю на нее взгляды, гоня от себя прочь разные мысли. Нам ведь хорошо вместе. Очень хорошо. Пусть все началось черте как. Я был большим мудаком, спору нет. Но сейчас между нами равновесие, и только в наших силах удержать его. Потому что из этого равновесия может выйти… что-то большее.

— Я в душ схожу, — говорит Соня, когда мы оказываемся в квартире.

— Меня с собой возьмешь? — спрашиваю, тут же наблюдая смущение.

— Да, конечно, — выдыхает она.

Мы проходим вместе в небольшую ванную, и Сонино смущение становится почти осязаемым. Подойдя к ней, целую, обхватив лицо руками. А отстранившись, медленно веду пальцами вниз по плечам, стягивая вниз лямки сарафана. Соня стоит, не двигаясь, только смотрит своим обжигающим взглядом. Когда сарафан оказывается у нее на талии, я снова целую ее губы, потом спускаюсь ниже, вставая на колени. Целую живот, обвожу языком впадину пупка, чувствуя, как Сонино дыхание сбивается. Девушка хватается за мои волосы, опуская голову и закрывая глаза. Аккуратно стягиваю сарафан вниз, оставляя ее в одном нижнем белье. И снова веду дорожку поцелуев по ее телу, теперь снизу вверх.

Смотрю в глаза и говорю:

— Ты очень красивая, Соня.

Возбуждение мешается с новой волной смущения, ее губы трогает легкая улыбка, а взгляд становится темным, затягивающим.

Снова веду пальцами по ее плечам, завожу свои руки за спину и расстегиваю застежку бюстгальтера, чувствуя, как вместе с этим движением Соня резко выдыхает. Предмет гардероба летит к ее ногам. А я обвожу пальцами ее грудь, потом соски, вырывая тяжелые вздохи. Соня подается навстречу моим рукам, но вместо этого я веду пальцы вниз по ее талии и, зацепив трусики, снова опускаюсь на колени, стягивая оставшийся барьер между мной и телом девушки.

Соня перешагивает через трусики, не сводя с меня взгляда. Я целую ее ноги, продвигаясь выше, низ живота, ложбинку между грудей и снова губы, чувствуя, как девушка дрожит в нетерпении.

— Антон, — шепчет тем самым тоном, который сводит меня с ума.

— Разденешь меня? — отрываюсь от нее. Она, глядя затуманенным взглядом, кивает.

— Только я не буду такой терпеливой, — бросает мне, и член на ее слова дергается, а я рвано выдыхаю.

.

Глава 35 Соня

Иногда мне кажется, я начинаю его понимать, а он тут же выкидывает что-нибудь эдакое. Весь день я мучилась, не зная, чего ждать. Звонила Женьке, она была недоступна. Несколько раз открывала смс и контакты, но так и не написала и не позвонила Антону. Не в силах изматывать себя, решила прогуляться. Среди людей как-то легче, мысли отступают, можно отвлечься.

Наверное, можно… Потому что внутри я, словно натянутая до предела струна. Которая может заиграть от правильного касания или лопнуть от неверного. И это касание полностью зависит от Антона.

Я то и дело вспоминаю Женькины слова, которыми она убивала меня у клуба:

«Глаза раскрой, Соня. Ты высоко замахнулась. Не изменится он, ты одна из многих, и когда он наиграется, бросит, как и прочих. Запомни мои слова…»

А я все равно на что-то надеюсь, пытаясь не думать, что Женя может быть права. Она ведь не знает, как он на меня смотрит. Что говорит. Только мне ведь?

«Ты одна из многих…» — снова на повторе проносится в голове, но я отмахиваюсь.

Глупости. Мне бы только снова увидеть его, услышать голос, и тогда всё сразу встанет на свои места, а сомнения исчезнут.

Брожу по дорожкам парка, периодически обхватывая себя за плечи. Без Антона я чувствую себя одинокой. Я вдруг понимаю, что за это короткое время так привыкла к нему, что когда остаюсь одна, чувствую себя… Неполной? Словно часть меня вырвали. Мне самой страшно от таких мыслей. И я то пытаюсь запихать их подальше, а то наоборот кручу в голове без остановки. Но главный вопрос, что бьется в голове, придавливая тревогой: что же будет дальше?

Но я так и не решаюсь спросить об этом Антона. Потому что боюсь услышать ответ, к которому не готова. Мы оба понимаем, что все изменилось, как только Женька узнала о нас. Что уже не выйдет обходить вопросы и острые углы. И даже если мы будем делать вид, что все по-прежнему, все равно будем натыкаться. И рано или поздно разобьемся. Этот грустный финал все время стоит в голове, то отступая в сторону, то появляясь снова. Я не хочу пускать его в свою жизнь, пропитываться горечью его осознания, и внезапно получаю помощь от Антона.

Я и не думала, что он может быть таким: нежным, внимательным, заботливым. Вроде бы ничего эдакого не говорит и не делает, но мне становится легче. Оттого, что я могу переплетать наши руки, целовать мужчину на глазах у других, ничего не боясь. За то, что могу ласкать его тело и любить… любить Антона. Такого сложного, взрывного, импульсивного, и все-таки нежного, даже ранимого, такого… такого моего.

И сейчас я хочу не торопиться, как Антон, медленно раздевать, трогать, ласкать. Но меня уже потряхивает от возбуждения, и пальцы не слушаются, когда я расстегиваю ремень на его джинсах. Антон специально стоит не двигаясь и не помогая, но смотрит так, что я начинаю дрожать еще больше.