Подруга плохого не посоветует

— Ты что творишь? — кричу, схватившись за его руку. — С ума сошел? Отпусти немедленно!!!

— Я еще раз спрашиваю, что это такое? — снова телефон в лицо, прямо в нос. Больно, аж слезы из глаз.

Снова дергает вперед. На этот раз вываливаюсь из ванны на пол, срывая занавеску.

— Стас, прекрати! Что на тебя нашло?

Рывком за локоть поставит на ноги и заглядывает в глаза. Бешеный. Впервые в жизни я его вижу таким. Невменяемым — способным на все, что угодно. Я его не узнаю и от этого становится страшно.

— Спрашиваю последний раз: что это такое? — еле успеваю сдвинуться, иначе бы впечатал экран с размаха мне в лоб.

С трудом удерживая дрожь, опускаю глаза и вижу нашу последнюю переписку с его женой.

Твою мать!

— Кто тебе разрешил хватать мой телефон? — выдаю первое, что приходит на ум, за что тотчас расплачиваюсь. Стас меня выталкивает в коридор. Голую, мокрую. Поскальзываюсь и не удержавшись, падаю на пол, больно царапая бок о тумбочку.

— Зачем она просила об этом? — ревет медведем над самым ухом, а я не могу встать. От страха ноги-руки не слушаются, слезы глаза застилают.

Прижав руку к саднящему боку, пытаюсь от Бурова отстраниться.

— Зачем??? — снова орет.

— Я не знаю, — икаю от подступающих слез.

Со мной в жизни так не обращались. Всегда холили, лелеяли, поклонялись, а тут такое! Просто шок, настоящий пробирающий до самых печенок.

— Не ври мне, дрянь! — ярится Стас.

— Я не знаю! Сам разбирайся со своей женой!

— Не переживай, разберусь. А твоего духа, чтоб поблизости не было! Понятно? Увижу, прибью! — торопливо одевается, и, не глядя на меня, выскакивает из квартиры, громко хлопнув дверью.

Зверюга! Я даже подумать не могла, что спокойный, улыбчивый мужчина может стать таким.

Взглядом нахожу телефон, который он в порыве злости отбросил в сторону, и расползаясь по полу сырыми ногами бросаюсь к нему. Цел, работает! Слава Богу!

Непослушными пальцами набираю нужный номер и слушаю гудки. После пятого мне наконец отвечают:

— Слушаю! — голос резвый, радостный, чуть запыхавшийся.

— Ты дома?

— Да, — буквально пропевает она. — Сейчас собираюсь и ухожу. А что?

— Стас влез в мой телефон и нашел нашу переписку.

На другом конце повисает тишина.

— Лика?

— Что… что ты ему сказала?

— Ничего. Он в ярости. Едет домой, — говорю и сбрасываю вызов.

Женская солидарность. Я ее предупредила, дальше пусть сама.

Лика

Стою посреди комнаты, одной рукой уснувший телефон к уху прижимаю, второй стискиваю кружевные трусики, которые когда-то купила, чтобы с мужем годовщину первого поцелуя отметить.

В тот раз облом, в этот походу дела тоже.

Сука! Они несчастливые что ли?

Стоит только к ним прикоснуться, и все рушится!

Смотрю на свое растерянное отражение в большом зеркале и понимаю, что влипла, по самые уши.

Стас узнал о нашем общении с Леркой, о том, что просила забрать его. И теперь на всех парах несется домой, чтобы устроить разборки.

Проклятье! Доигралась ты, Анжелика! Доигралась! Надо было самой этот разговор заводить, теперь все сложнее будет в сто раз.

С тяжким вздохом закидываю несчастливые трусы в глубь шкафа, распускаю уложенные волосы и иду умываться.

Вечер, на который я возлагала такие надежды, накрылся медным тазом.

Может, свалить пока не поздно? Пусть мечется по пустой квартире, да на стены орет…

А смысл? Нет никакого смысла. Точку пора ставить. Большую и жирную, итак затянула из-за своей трусости.

Хочется оттянуть тот момент, когда придется позвонить Жене и сказать, что не приду, но не могу. Больше никаких отсрочек, пора разбираться с проблемами.

В груди больно становится. Хочу к нему больше всего на свете, но сначала надо решить со Стасом.

Включаю телевизор, усаживаюсь на диван, в ожидании муженька, и все-таки набираю номер Майорова.

— Да? — он отвечает почти сразу, будто ждёт моего звонка, караулит рядом с телефоном.

— Жень, извини, я не могу сегодня придти, — выдаю на одном дыхании, боясь передумать.

— Лика, да какого черта??? Что опять на тебя нашло?

— Ничего. Все нормально, — в этот момент слышу, как в дверях ключ поворачивается. Любимый муж примчался домой на крыльях любви и праведного гнева. — Все, Жень, пока!

— Лика!

— Потом поговорим! — и я отключаю телефон, не дослушав, что он там пытался сказать.

Прости Майоров, потом все объясню, сейчас бы землетрясение пережить.

Стас обычно спокойный, как удав. Мы с ним редко ругаемся, а крупные споры за все время нашей семейной жизни вообще по пальцам одной руки можно пересчитать, но я знаю, каким он может быть, когда разозлится. Так что, скорее всего мне не помешали бы каска и бронежилет, и клетка в какой спускаются к большим белым акулам.

Смотрю в телек, изо всех сил изображая спокойствие, а сама прислушиваюсь к тому, что он делает в коридоре. Разувается, вешает пиджак и идет в большую комнату, ко мне.

Ладони мокрые, спина покрывается ледяным потом.

Черт! Что Стасу сказать? Как ему сказать?

Вся на нервах, страшно, а еще какое-то удовлетворение растекается по венам, радость дебильная от того, что все сложилось именно так. Сама бы я долго еще духом собиралась, а тут хочешь, не хочешь — ныряй.

Он остановился на пороге, подпирая плечом косяк, и смотрит на меня — а я смотрю в телевизор, хотя ни черта не понимаю, что там показывают. Сердце грохочет где-то в висках так громко, что его, по-моему, и на первом этаже слышно.

***

— Думал, не застану тебя дома, — наконец произносит он, нарушая тревожную тишину и, оттолкнувшись плечом от двери, направляется ко мне.

— Где мне еще быть? — спрашиваю, как можно спокойнее.

— Не знаю, это ты мне скажи.

Начинается. Сейчас допрос с пристрастием устроит, изображая оскорбленную невинность.

Стас берёт стул, ставит его у дивана и садится напротив меня, уперевшись локтями в колени. Смотрит так, будто первый раз видит, и я гляжу, не чувствуя ровным счетом ничего. Ни уколов совести, ни сомнений, ни сожалений. Разве что дискомфорт от того, что предстоит неприятный разговор.