Поджигатели (Книга 1)

– Честные намерения старой шлюхи, - сказал Стил.

– Но, но! Блюм все-таки наш, социалист.

– Банкирский сынок-то? Знаем мы таких социалистов. Вроде лейбористов из лордов... Знаем, - веско проговорил англичанин, до сих пор слушавший молча.
– Скажи, дружище, сам ты кто, из рабочих?

– А то кто же, - обиженно ответил Лоран, - жестянщик я и, говорят, не из последних... Только не везет мне в жизни, давно сижу без работы.

– Значит, не по пути тебе с Блюмом, товарищ, послушай лучше коммунистов, - сказал Крисс.

Грохот нового разрыва заглушил ответ Лорана. Это уже была не мина. Снаряд разорвался, ударившись в стену следующего дома.

– Наше счастье, что они стреляют, как сапожники. А то с их запасом снарядов...

Звук резкий, свистящий и очень быстро удаляющийся снова пронизал пространство. Так же мгновенно, как возник, он разрешился хлещущим отрывистым ударом разрыва где-то далеко позади библиотеки.

– Удивительно, - сказал Стил.
– К этому времени они обычно уже стелют кроватки для послеобеденного отдыха, а тут... Они что-нибудь затевают!

Огонь фашистов усиливался. Над головами бойцов снова и снова слышался скрипучий, вибрирующий свист пролетавших снарядов.

– Сточетырехмиллиметровки, - определил Стил.

Остальные молчали, инстинктивно наклоняя головы при звуке приближающегося снаряда. Почти все они прежде были солдатами. Их нельзя было удивить орудийным обстрелом, но то, что начиналось сегодня, происходило тут в первый раз. В пролом стены, за спинами бойцов, было видно, как на склоне холма, где расположены резервы Интернациональной бригады, дымные облачка разрывов сливались в сплошную тучу. Она меняла окраску, шевелилась, как живое существо, то вспухая, то брызжа в стороны длинными черными лучами, то выбрасывая вверх стремительные фонтаны желтого или белого дыма. Пламя пронизывало тучу то золотистыми стрелами, то языками - оранжевыми и яркими, как клочья начищенной меди.

Даррак видел такое впервые, так же как и Лоран.

Тяжелый снаряд, пронизав угол дома, обдал всех дождем кирпичных обломков. Обгоняя их, истерически завизжали осколки снаряда. Один из них со скрежетом царапнул стену над Дарраком и врезался в паркет, торчком, как матросская свайка. Кусочек металла еще дрожал и гудел подобно камертону, когда Даррак с любопытством потянулся к нему, но под общий смех бойцов тотчас испуганно отдернул руку: рваные края осколка обожгли ему пальцы, как зубья раскаленной пилы.

– Когда такая штука попадает в человека, она распарывает его, как мешок с требухой, - проворчал кто-то.

Даррак с недоверием посмотрел на осколок. Он был не более трех-четырех дюймов в длину. Но его зазубренные края выглядели зловеще.

– Да, - сказал Стил, - представить себе это может или тот, кто тут побывал, или сумасшедший.

– Эти могут все, - рассмеялся кто-то.

– Мы с вами, ребята, тоже можем все, - уверенно сказал Стил.
– Ну-ка, скажите мне, чего мы не можем?

– Знать, для какого чорта они затеяли сегодня эту кутерьму.

– Небось, Матраи уже догадался.

– Это верно, - отозвалось сразу несколько бойцов.
– Наш генерал наверняка уже знает все, что нужно!

– Я проторчал в окопах всю ту войну, - задумчиво проговорил пожилой боец, - но, убейте меня, не видел такого генерала. Да и не думал, что такие бывают.

– Говорят, в России...

– В России. Мало ли что есть в России и чего мы никогда не увидим!

– А может быть, и увидим, а?
– мечтательно проговорил боец помоложе. Ради чего же мы сейчас валяемся тут, как не ради того, чтобы увидеть, наконец, то же, что увидели русские?

– Пожалуй, - согласился пожилой боец.
– Ты сказал именно то, что я не знал, как выразить.

Даррак закрыл глаза и прижался лбом к прикладу винтовки. Он, кажется, понемногу привыкал ко всему: к жужжанию пуль, к реву снарядов, к бессоннице и грязи, даже к тому, что он давно уже не видел свою, оставленную в ротном обозе, скрипку. Наконец, он, повидимому, привык даже к тому, что его пальцы, длинные тонкие пальцы скрипача, были черны от многодневной грязи и покрыты ссадинами. Ему казалось, что он привык ко всему. Ко всему, кроме одного: он не мог привыкнуть к раненым. Да, это было, пожалуй, единственным, к чему еще не мог тут присмотреться Даррак - раненые, страдания раненых.

Между тем беседа под грохот канонады продолжалась.

– Мы должны с этим покончить, - сказал Стил.

– Чтобы покончить с этим, нужно покончить с Германией!
– непримиримо крикнул Лоран.

– Милитаризм - это не только Германия, - возразил Стил.

– Но сегодня его зовут "Германия"!

– Я вам скажу, ребята, - проговорил Крисс: - наши британские лорды в этом отношении немногим лучше немцев.

– А американские "короли" и их прихлебатели?

– Пожалуй.

– А французы из этих самых... "двухсот", так те и вовсе.

– Это так, - поправил Стил, - но во всех этих странах еще есть и люди, способные протестовать и бороться против того, что их делают пешками в этой проклятой игре.

– И они должны победить, непременно должны!
– сказал Даррак.

– Кого?
– спросил кто-то.

– Фашистов.

– Этого мало. Победить нужно не фашистов, а фашизм, не генералов, а войну. Войну как таковую, чорт ее побери! А для этого нужно свернуть шею хозяевам - тем, кто стоит за фашистами и за генералами.

– Ради этого мы и здесь, - снова сказал Стил.

– И попомните мое слово, ребята, - сказал англичанин: - драться нам придется не только здесь!

– Верно, Крисс, - со спокойным кивком подтвердил Стил.
– Здесь, в Испании, мы даем первый открытый бой всей международной шайке. А когда-нибудь, - и в его голосе послышалась мечтательность, - соберемся опять вместе, все, всей бригадой, но тогда в ней будет уже не десять тысяч, а десять миллионов штыков, и окончательно загоним в могилу всю шайку...

– Хватит!
– испуганно сказал Лоран.

– С тебя уже хватит! Вот блюмовская школа!
– насмешливо произнес американец.
– Нет, эльзасец, когда мы покончим с этим здесь, нам придется еще немало драться. Может быть, даже у себя дома.

– Со своими?
– спросил Лоран.

– Иначе их не приведешь в чувство, - сказал Крисс.

– Ты прав, - сказал Стил, - настолько-то мы с тобою знаем собственных сволочей.

– Эй, эй, глядите-ка, ребята!
– крикнул пожилой боец.