Поэмы беспокойных лет

Осадить их пыл в такой момент!

Что-то бормотал буржуй про акции,

Я его добил, сказав в ответ,

Что у нас в стране эксплуатации

Нет уж скоро восемьдесят лет.

Вам расклад подобный и не снился,

Нет у вас в стране подобных мест,

Где бы лозунг коммунизма сбылся:

«Тот, кто не работает – не ест».

И добавил: «Зря ли воевали?

Нынче у нас наше – всё моё!

Это тебе, милый генацвали,

Не капитализма бытиё!

Нынче всякий труд у нас в почёте,

И не важно, что баклуши бьёшь,

Иль кроссворд решаешь на работе,

Или водку без закуски пьёшь.

Важно, что зарплата постоянна,

И, хотя она невелика,

Кто ж заплатит больше, коль ты пьяный

И весь день валяешь дурака?».

Вижу, плохо стало буржуину

От демократических речей.

Ну, ещё б! Они, как ножик в спину

Всем капиталистам всех мастей.

Знают пусть тираны и мучители,

И эксплуататоры труда:

В капиталистической обители

Не найти такого никогда.

––

Не робей, читатель, что с тобой?

Впереди – обещанное счастье!

Выше знамя и смелее в бой,

Не страшны нам беды и ненастья!

Семикружье ада мы прошли,

Нынче это и не так уж важно.

На одной шестой нашей земли

Будущее, будущее страшно.

––

Ну, поэт, без роду и без племени

И читатель – мой простой народ,

Включим скорость на машине времени,

Курс берём в четырнадцатый год.

В лапотно-сермяжную, родную,

В пьяную, отсталую страну.

Вы наверно поняли в какую?

Как там люди жили в старину?

Неужели так, как нас учили

В наших школах наших новых дней?

Может, только воду лишь мутили,

Чтоб ловить в ней жирных карасей?

Это мы узнаем очень скоро.

Звёздолёт наш резво сыплет вниз.

Под крылом – отечество былое.

Начинаем в прошлое круиз.

Чтобы расколоть сомненья ваши,

Дескать, это призрачный мираж,

Женщина простая – тётя Даша

Поведёт правдивый репортаж.

Тётя Даша лишена кокетства,

Не привыкла чувствами сорить,

В школе нашей ей внушали с детства,

Что неправду плохо говорить.

Прочно эту истину усвоив,

Тётя Даша сроду не врала,

Оттого-то при своих надоях

Лишь простой дояркою была.

А могла бы выйти в председатели,

Муж не раз об этом вёл рассказ.

Так, что представляете, читатели,

Будет правда, никаких прикрас.

Письмо Даши мужу Паше из прошлого.

Здравствуй муж мой, Паша, пишет Даша,

Шлю тебе из прошлого привет!

Как дела? Как жизнь проходит ваша?

Поскорее напиши ответ.

В среду рано утром, улетая,

Я тебе забыла рассказать,

Что достала два кило минтая,

Чтобы детям рыбу показать.

Ты же знаешь, в нашем магазине

Днём с огнём минтая не найти,

Мне ж по блату продавщица Зина

Предложила вечером зайти.

Рыбу ты зажарь, а нету масла,

То уху в кастрюле отвари,

Только это… где её достала

Никому нигде не говори.

А не то начнутся разговоры,

Где да как, почём, да у кого?

Вдруг ещё припишут кличку воры,

Иль похуже, что страшней того.

За меня ты не волнуйся Паша,

Я скажу серьёзно, без прикрас:

Жизнь тут много лучше, чем в той нашей,

Где жила я, там, где ты сейчас.

Всё тут есть: и порошки, и мыло,

Ситец есть с цветами, есть и без.

Драпу много, я уже купила

На пальто тебе и мне отрез.

Мы тут сразу, только прилетели,

В магазины бросились бежать,

Даже – веришь – толком не поели,

Лишь быстрей бы очередь занять.

Бегали, не глядя на витрины,

Мысли были девственно чисты:

Если нет толпы у магазина -

Стало быть, прилавки там пусты.

Только знаешь, Паша, их тут нету,

Не товаров, а очередей.

Всё здесь, как везде по белу свету

У нормальных деловых людей.

Водка, Паша, тут не продаётся,

Говорят в стране сухой закон.

Уж не знаю, что и как им пьётся,

Может, производят самогон?

Пьяниц я ни разу не видала,

Может быть, в стране их вовсе нет?

Я не знаю, выясню сначала

И попозже напишу ответ.

Мы вчера ходили в «Елисейский» -

Так зовут здесь лучший магазин,

Нам себе такой бы для музея,

Да ещё б на выставку один.

Паша, милый, что тут только нету!

Веришь – нет, меня берёт трагизм!

Семьдесят сортов – одни конфеты!

Это, Паша, Марксов коммунизм.

Колбасу дают тут без талонов,

Хоть кило, хоть пять, хоть двадцать пять

Можешь безо всяческих препонов

В здешних магазинах покупать.

Я не удержалась и купила

Семь сортов по восемь килограмм.

Когда в кассу денежки платила,

Смех был: «Видно спятила мадам!».

Если есть всевышний, пусть рассудит,

Ты меня за это не брани.

Прилечу домой – хоть закусь будет,

Ты там самогонки нагони.

Сахар я посылкой завтра вышлю

Два мешка, мне это по плечу.

Я тут, Паша, так примерно мыслю: