Поэтические миниатюры 2010-2016 гг

Помню не то что слов сплетенье, а паузы твои, дыханье...

Я помню жесты рук, и головы наклон. Улыбку. Что мои слова

В сравнении с твоей улыбкой. И я... люблю тебя...

Надеюсь, ты меня уже не слышишь. И спишь...

Спокойной ночи, дорогая. Добрых тебе снов,

В которых мне нет места... до поры... Надеюсь, очень...

Спи...

10 апреля 2012

Говорила ли я, что...

Жду тебя. И ожиданье вдохновенно. Слышу шаги. Замираю в предвкушенье чуда. Ведь ты войдешь строчками, сплетениями слов, метафор, чувств. Луч света замер в темноте - это ты приоткрыл дверь. Приоткрыл дверь, и полоска света строкой задрожавшая на лице поделила меня на до и после. Что было до тебя?

– жизнь. Что после?
– та же жизнь, но с тайной многоточия, плеском воды восклицательного знака, слезами очищенья. Радость. Радость моя - продлись. Слишком коротки мгновенья уходящего вечера. Ведь ты появляешься вечером, чтобы исчезнуть в ночь. Что ты пьешь? Кофе, чай? Что ты пьешь, чтобы снять усталость? Говорила ли я тебе, что устаю, что засыпаю на ходу. Говорила ли я тебе, что люблю прикасаться кончиками ресниц к белому полотну, на котором проступают строки твоей неуловимой поэзии...

21 апреля 2012

И будет ночь нема...

– Ты говорил, что в эту ночь тебя должна я непременно удивить. Так удивила?

– Удивила... очень...

– Как-то неуверенно. Не хочешь... прикоснуться?

– Хочу... но словно онемел в движеньях...

– Вижу. Быть может, опишешь, что чувствуешь, что видишь?

– Ты молода, а я почти старик. Не знаю, смогу ли подобрать слова...

– Старик? Всего лишь пятьдесят.

– Однако именно сейчас почувствовал всю разность поколений.

– Без макияжа и татуировки тебе была я более понятна и близка?

– Не знаю... В затрудненье я... ответить сразу...

– Так стоит ли, чтоб эта ночь жила. Не лучше ли ее прикончить?

– Прикончить? Нет. Зачем ты встала и ушла?

– Ты прикоснулся?

– Прикоснулся... к твоим плечам, целую...

– Целуешь крылья.

– Крылья ангела добра и зла...

– Так не бывает.

– Бывает. Если ангел во плоти...

– Философ...

– Рисунок на спине, предплечьях дрожит, как будто крылья по воде плывут, подернутою рябью.

– Всего лишь я дрожу от девственных твоих прикосновений.

– Девственных? Остра ты на язык.

– А вот и проявленья зла.

– Люблю твой смех.

– А я люблю тебя.

– Не искушай. Хочу продлить мгновенья.

– Изученья?

– Познания тебя такой, какой еще не знал...

– ...

– Ты волосы подстригла, и на макушке уложила так, как будто это кисть.

– Небольшой ирокез, и только.

– Ирокез?

– Ну да. Обычная прическа среди панков.

– Очки с квадратными стеклами в оправе тонкой... Где нашла?

– Купила.

– Наверно эксклюзив?

– Стимпанковские очки не из дешевых...

– И все это для меня.

– Для тебя, дедуля. Ай!.. Зачем меня ты укусил?!

– Чтоб не язвила.

– Придется поязвить, чтобы вулканчик сей мне разбудить.

– Не стоит, я уже разбужен.

– ...

– Какие у тебя глаза, и макияж...

– Наверно необычный?

– Как у вампирши.

– Не нравится?

– Ну, что ты! Красота...

– Тогда люби меня, коль я сегодня хороша!

– Прекрасна!.. Да будет ночь нема.

– Люби меня... Еще... Сильнее... Без остатка...

23 апреля 2012

Зайти на минутку

– А я и не знала, что ты здесь. Ну, здравствуй...

– Здравствуй, Марго... Ты на свидании была?

– Да.

– Что ж... Я рад... Театры, концерты, рестораны?

– Фильм смотрели. Потом - гуляли. В парке.

– В парке? В нашем?

– Нет. На Сретенском бульваре.

– Ты голодна?

– Нет. Зашли в кафе, часочек посидели.

– Какая у вас... обширная программа...

– Зачем ты пришел, Александр?

– Так... по пути... Ключи в кармане оказались...

– Ты должен уйти...

– Да, засиделся. Полночь.

– Извини.

– Да это ты меня прости. Пришла домой, а тут... незваный гость.

– Пыль недели две не протирала.

– Зачем? Теперь тут некому сорить.

– Некому? Так - будет.

– А-а... вот как. А что за фильм смотрели?

– Пианино.

– Уже в четвертый раз.

– Он - в первый.

– Он... Технарь, наверно.

– Тебе обязательно все знать?

– Все - нет. Так... малость. Спите?

– Спим.

– Давно?

– С сегодняшнего дня.

– Когда успели?

– Утром. У меня же выходной.

– У тебя же выходной! Забыл!

– Не смейся громко, Алекс...

– Ну да, забыл. Про выходной, соседей, полночь. Все. Пошел я. Ключи... мне больше не нужны. Где оставить?

– У себя.

– Не понял.

– Оставь. Вдруг пригодятся?

– Марго. Теперь мне не зайти без стука.

– Да и стучать не надо.

– О чем ты?

– Алекс, стой где стоишь. Перестань... Ты не понял. Завтра я отсюда съеду.

– Куда? Случилось что? С мамой?!

– ???

– Он?.. К нему?.. Что... так серьезно?.. Молчи... На... забери ключи... Не нужно. Мне ничего не нужно! Слышишь?!

– Алекс. Я не побегу тебя спасать.

– А и не надо. Когда-то должен Ангел отдыхать?!

26 апреля 2012

Пустыня

Я пришла в твою пустыню. Точнее, заглянула. Прости. Не знала. Не знала, каково это, когда не пишется. Я всего лишь твоя дочь, которую ты не видишь годами. И вот я тут. В твоей пустыне. И не могу понять, что мне делать. Сердце твое будто выкрашено в серый цвет. Мысли нет. Желаний нет. Книги разбросаны. Под ногами песок. Столик с печатной машинкой вот-вот уйдет под воду. Ты как будто у реки. И все вокруг лишено цвета. Деревья не плодоносят, не украшены листвой, земля словно выжжена. И эта мертвая река. Отец! Так бывает? Почему ты никогда мне не говорил? Почему фразу "Писательство - каторжный труд" я читаю в записке, оставленной тобой перед уходом. Куда ты уехал? В Москву? В Нью-Йорк? Где искать тебя? Листаю книги. Плачу. Ты так прекрасно пишешь. Это не конец. А я - обычная девочка. Правильно, что меня нет даже в письмах. У тебя другие дети, другие семьи. И тебе есть, чем гордиться. Все талантливы. Все идут по твоим стопам. А я... обычная девочка. У меня даже нет высшего образования... После смерти матери я только работаю... где придется... Сейчас в детской библиотеке. Вот. Ты бы улыбнулся, тебя бы рассмешила моя болтовня. И это радость для меня. Потому как знаю, что ты никогда не будешь стыдиться, ты не такой... Если на меня и обращают внимание, то лишь из-за фамилии. И то... (прости), говорю, что мы однофамильцы... Папа! Папа! Где же ты? Везде - и в интернете, и по телевизору говорят, что ты исчез при загадочных обстоятельствах. Прошел месяц, два, год, два года... а тебя не нашли. Дети и жены твои разрешили придти мне ненадолго в дом, где ты писал свои книги. Тут все осталось нетронутым. Опечатали вначале и никого не пускали. Теперь-то можно. Вот и меня пустили, когда уже и имя твое стали забывать. Кому нужен писатель, не приносящий новые книги издателю, не получающий гонорары?