Поэты 1790–1810-х годов

Лик подруг

Прекрасна, мила дщерь небесна, Богиня кроткая сердец, Светильница души прелестна, — Надежда! — где? — где твой венец?

Цульма (одна)

Ты за слезу любви пролиту Готовишь тысячу утех; Живишь красавицу забыту И кажешь издали успех; Коль сердце днем мое мертвеет Волшебных ради грез твоих, Оно еще ласкаться смеет Средь тишины часов ночных.

Лик подруг

Прекрасна, — мила дщерь небесна, Богиня и проч.

Цульма (одна)

Ты избираешь сон мне здравой, И я — с улыбкой величавой, Довольна утром, пробужусь И в радости вострепенусь, Что хоть во сне его узрела; А что в душе бы я имела, Когда б — теперь — в саду — он был?

Лик девиц

Прекрасна, — мила дщерь небесна, Богиня кроткая сердец, Светильница души прелестна, — Надежда! — здесь, — здесь твой венец. Так нежная мурзы невеста Всяк день под тенью вертограда, Или в убежищах пещерных, Иль при купальнях в тишине Часы печальны услаждала И возвращалась в дом с надеждой, С надеждой зреть возврат мурзы! Но там — какие смуглы чела Мелькают на брегах реки? Конечно, — зной еще и долг закона К водам прохладным призывают Стопы сарматски по грозе. Пускай сарматы утомленны Струи салгирски рассекают Своими тусклыми руками! Меня явления вечерни Зовут во храм красот сумрачных. Явленья вечера прекрасны, Когда со мной Сашена ходит, Когда она с зарею спорит. Да, утром поле, пенье птиц, В полудни тень пещер и сосн И хладный родников кристалл, А в вечер тихий брег морской И пурпурный закат над зыбью, Конечно, — всякому приятны; Но мне — Сашена завсегда. Без голубых очей ее, Без вишневых устен ее Ни чистая лазурь небес, Ни луг, ни пенье птиц поутру, Без русых вьющихся кудрей И без каштановых бровей Ни тень, ни цветники в полудни, Без розовых ее ланит, И без ее блистанья взоров Ни поздний пурпур в море зыбкий, Ниже вечерняя звезда Очаровать меня не могут, — Лишь ты, Сашена! — ты мне всё. <1798>, <1804>

22. ПЕСНЯ («В вине вся истина живее…») С французского

In vino veritas etc [79] .

В вине вся истина живее, Пословица твердит давно, Чтоб чарка нам была милее, Бог истину вложил в вино; Сему закону покоряюсь; И я за питуха сочтен; Все мнят, что я вином пленяюсь; Но нет — я истиной пленен. Все мнят, что сроду я охоты К наукам скучным не имел И, чтоб пожить мне без заботы, Я ставлю прихотям предел; Всяк думает и в уши трубит, Увидевши меня в хмелю: Он в рюмке лишь забаву любит; Нет, братцы! — истину люблю. Всяк думает, что пламень страстный Подчас мое сердечко жжет И что молодки только красной Для счастья мне недостает; Так, подливаю и с молодкой; И все шумят, что я хочу Искать утехи с сей красоткой; Эх, братцы! — истины ищу. <1805>

79

Истина в вине и т. д. (лат.) — Ред.

23. ЦАХАРИАС В ЧУЖОЙ МОГИЛЕ [80]

Какая ночь! Толь грозно никогда не падала с небес; Толь грозно не было еще вкруг гроба здесь. О мать земля! здесь прах почиет тех, В прохладе недр твоих, Которых мир столь много пренебрег, Лишь небо высит цену их. Но что за громкий тамо звон? Сквозь воздух стонет он. Я слышу меди стон, Я слышу, к смерти будит он! Восстань, душа! Почто тебя объемлет трепет вновь? Ах, сей ли гроб твой взор мятет, Где ляжет токмо плоть и кровь? Ты, что во мне и жизнь и свет! Куда отсель, Как я уже престану быть? Престану быть! — ужель? Ум содрогается — уже не быть! Желанье злейшее могил! Желанье без надежд! Кто влил, Кто мог тебя внутрь сердца влить? Уже не быть! Ах! как болезнует отчаянная грудь! Всемощна грусть! сильнее смерти грусть! Я, робкой скорбью сокрушенный, Лежал у гроба распростерт, Твоим мерцаньем устрашенный, О бесконечна смерть! Я зрел, отчаян в бездне мрачной, Хаоса пред собой престол И слышал шум стремнины алчной; Уже и в зев ничтожства шел… Но вдруг небесный глас к покою Нисшел от высоты И рек: «Не в гневе создан мною, Не в вечну жертву гроба ты; Нет — не страшись! Твой дух живый взнесется, И то, что тлен рассыплет в персть, Из персти паки воззовется Во славу, в вечну честь!» <1809>

80

Сказывают, что известный немецкий писатель Цахариас, или Захарий, возвращаясь некогда домой в глубокую ночь через кладбище, упал нечаянно в вырытую могилу. Не рассудив выбраться из сего ночлега, остается он в нем. Но пробудясь при звуке колокола и почувствовав то ужас, то уныние, выходит тотчас оттуда, спешит домой, садится за перо и в первом жару изображает сии чувствования стихами: Welch eine Nacht! (Какая ночь! (нем.). — Ред.), умея же играть на фортепиане, кладет их на музыку, достойную своего предмета. Вот почему дано оглавление сей песни. Переводчик тщился по возможности сохранить не только смысл и силу выражений, но и самую меру подлинных стихов, дабы можно было пользоваться готовою музыкою.

С. А. ТУЧКОВ

С. А. Тучков. Гравюра с рисунка О. Кипренского. Под портретом — вид города Тучкова (ПД).

Сергей Алексеевич Тучков (1767–1839) принадлежал к старинному дворянскому роду. Отец его — А. В. Тучков — был инженер-генералом и сподвижником Румянцева и Суворова.

Литературные интересы пробудились у Тучкова еще в детстве, в двенадцатилетнем возрасте. В Киеве подчиненные отца познакомили мальчика со стихами Ломоносова и масонскими песнями и пробудили в нем охоту к творчеству.

В соответствии с семейными традициями, Тучков поступил в артиллерийскую службу, в семнадцатилетнем возрасте сдав экзамен на первый офицерский чин.

Находясь недолгое время в Москве, молодой Тучков сблизился с кругом Новикова, был принят в члены «Вольного российского собрания, пекущегося о распространении словесных наук» и читал там свои сочинения. В 1785 году Тучков напечатал в журнале Общества, «Покоящийся трудолюбец», несколько стихотворений. Переехав в Петербург, он продолжал свои литературные труды, усердно посещал Общество друзей словесных наук, активно сотрудничал в журнале Общества — «Беседующий гражданин».

Литературные занятия Тучкова были прерваны Шведской войной 1789–1790 годов, в которой он участвовал в качестве командира роты, а затем батальона морской артиллерии. Вернувшись в Петербург, Тучков узнал о запрещении Общества друзей словесных наук в связи с выходом книги Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Как пишет Тучков, «по разным видам и обстоятельствам большая часть членов лишены были своих должностей, и велено было выехать им из Петербурга». Екатерина II пощадила, однако, молодого офицера. Намекая на службу его в галерном флоте, она сказала: «На что трогать сего молодого человека, он и так на галерах» [81] .

81

С. А. Тучков, Записки (1766–1808), СПб., 1908, с. 43.

Уже при Павле I Тучков стал полковником и вскоре генералом. В последующие годы он участвовал в течение почти полувека во всех войнах, которые вела Россия: в Польше, в Турции, в Отечественной войне 1812 года, на Кавказе, в Молдавии, Бессарабии. Он основал близ Измаила целый город, который 4 сентября 1812 года был назван Тучковом.

В своих записках Тучков очень резко отзывается об императоре Александре I, который, видимо, в свою очередь недолюбливал строптивого генерала. В 1812 году Тучков числился по армии без должности и состоял под следствием.

Все эти годы он не оставлял литературных занятий.

Еще в ранней юности Тучков стал масоном. Масонские мотивы отчетливо звучат в его ранних произведениях, а в 20-е годы он был казначеем кишиневской ложи «Овидий», членом которой был и А. С. Пушкин.

Деятельность Тучкова в Молдавии совпадает по времени с пребыванием в этих краях Пушкина, который в декабре 1821 года посетил Тучкова в Измаиле и, очарованный любезностью старого генерала, провел у него целый день. Существует предположение, что именно Тучков сообщил Пушкину многие сведения о Радищеве, которого, несомненно, знал лично [82] .

82

См… Ю. М. Лотман, Источники сведений Пушкина о Радищеве (1819–1822). — Сб. «Пушкин и его время», Л., 1962, с. 62–66.

В 1830 году он был назначен градоначальником в Измаил, в 1835 году по болезни вышел в отставку и переехал в Москву, где жил до конца своих дней.

Основные издания сочинений С. А. Тучкова:

Собрание сочинений и переводов в стихах, М… 1797.

Собрание сочинений и переводов, СПб., 1816–1817, чч. 1–4.

Записки (1766–1808), СПб., 1908.

24. ОДА АНАКРЕОНТИЧЕСКАЯ

Престаньте, струны звучны, Огромну песнь гласить, Стихи геройски скучны, Хочу их пременить! Приятны росска трона Великие дела; Но слава Купидона Не меньше мне мила. Хочу я петь Венеры Подвластный ток времен И как своей без меры Любезной я пленен. Престаньте, ветры строги, Меж гор крутых реветь, Престаньте вы, пороги, С утесов вниз шуметь. Зефиры лишь играйте С травой наедине, И птички подражайте В веселых песнях мне. Ликуйте, долы злачны, Пригорки и леса, Источники прозрачны, Зелены древеса. Струи, играйте ныне Вы с песнию моей, В честь радостной судьбине Пой нежно, соловей. Алее распускайся, Цвет милый, розан мой! И тем уподобляйся Румянцу дорогой. Листочки белоснежны, Лилея, распускай, Красы Лиции нежны Ты тем изображай. <1785>