Поэты «Искры». Том 2

У отца три сына было… Старший говорит: «В вицмундире очень мило, И я буду сыт». Вот другой промолвил смело: «Я же — на коня!.. Бить врагов — святое дело, Отпусти меня!» «Ну а ты, — спросил родитель Третьего, — куда?» — «Мир велик, я сочинитель,— Вот моя звезда!» Старший служит, есть уж дети, Сам солидным стал; Генерал второй, а третий… Без вести пропал. <1870>

353. <Э. ШНЕЙДЕРУ> («У вас в Крезо теперь волненья…»)

У вас в Крезо теперь волненья, Там прав рабочие хотят, Для вас большое затрудненье При этом вышло, говорят. Как президент права народа Должны вы свято охранять, А как заводчик вы дохода Себя не любите лишать. Но вы… вы сладили с скандалом Бригаде войска с генералом Так беспристрастно вами тут Был поручен третейский суд. 1870

354. «У министров буржуазных…»

У министров буржуазных Много планов, мыслей разных, Много есть затей; У простых людей — Только баррикады, Рады иль не рады… Да пришла пора — Ca ira! 1870

355. МЫ — ОСОБЬ СТАТЬЯ! [79] (ИЕРЕМИАДА ОДНОГО ИЗ ПОСЛЕДНИХ МОГИКАН НА ВСЕРОССИЙСКОЙ ПОЧВЕ)

79

Мы получили это стихотворение при следующем письме автора: «М. г., прилагаемое при сем стихотворение „Мы — особь статья“ предназначалось мною для газеты „Весть“, как для органа тех немногих представителей столбовых, к числу которых принадлежу и я — автор этого стихотворения и к которому, как я слышал, принадлежите и вы, м. г., принявшие на себя редакторство „Искры“. Но „Весть“, несмотря на поддержку ее нами, прекратилась за истощением средств; поэтому я решился обратиться к вам с просьбою дать место моему стихотворению в вашем журнале, на который у нас, столбовых, теперь единственная надежда. Положитесь на нас — мы вас поддержим. Примите и проч.».

C’est vrai, mon cher! [80] И спесь и чванство Не в духе нынешних идей, Но наше старое дворянство Не грех бы поддержать, ей-ей! Ведь что ж нибудь да значат предки? Ведь что ж нибудь да значит кровь? У нас же столбовые редки, Дворян пекли так много вновь: Крапивным семенем врывались В наш круг аршинники, кутья; Но всё же мы еще остались, И всё же мы — особь статья! Наш род богат был, был звездою Екатеринина двора, Ее щедроты к нам рекою Лились — блаженная пора! Нас сам Державин в одах славил, Но вдруг — переменился взгляд, Перевернул всё круто Павел, Пустив в ход гатчинских солдат. С тех пор простора стало мало Для нашего житья-бытья И вся Россия забывала, Что мы у ней — особь статья. Стеснен был ход родам дворянским, И parvenus [81] презренных рой Полз за кутейником Сперанским Бюрократической стезей. Был век подьячих, век лакеев, Век кантонистов и ханжей, И во главе всех Аракчеев… Затем предания свежей Давайте вспомним: плац-парадом Русь увлеклась до забытья И к нам совсем уж стала задом, Забыв, что мы — особь статья. Фельдфебеля, не gentil’homme’a, [82] Успех на службе ждал тогда, И тихим шагом в три приема Шли люди в люди в те года. Нам не везло в эпоху эту, Пришлось именья заложить, Долг опекунскому совету Возрос, нам нечем стало жить… Как вдруг — реформы… Стало жутко, Но, ободрившись, думал я: Всё это так… всё это — шутка, Нас вспомнят… Мы — особь статья! Но нет! Крестьянам очень ловко Отрезан был от нас надел, Сословных прав нивелировка Пошла, и глядь — мы «не у дел». В суде мы — нуль, и в земстве тоже Наш голос часто очень слаб… Что ж, неужели же, о боже, И впредь так будет?.. О, когда б За наше право крепостное, За роскошь барского житья Нам дать хоть что-нибудь такое, Чтоб были б мы — особь статья. Пусть даже в формах либеральных В отчизне ход нам будет дан, Взамен традиций феодальных Пусть воскресят боярский сан, Дадут нам власть, значенье лорда. Нам не по сердцу было б, что ль, И право так держаться гордо, И политическая роль, И средства жить полуцарями? Нет! ряд реформ — галиматья, Коль прежде не займутся нами, Parbleu! [83] Ведь мы — особь статья! 1870

80

Это так, мой милый! (Франц.) — Ред.

81

Выскочек (франц.). — Ред.

82

Дворянина (франц.). — Ред.

83

Черт возьми! (Франц.) — Ред.

356. <ДИАЛОГ ВЕРСАЛЬСКОГО И ПАРИЖСКОГО ХОРА>

Хор версальский

Мы — домовладельцы, мы — владельцы ренты.

Хор парижский

Ваши квартиранты мы, мы — рабочий класс.

Хор версальский

Нет, вы — коммунисты, воры, инсургенты…

Хор парижский

Вы ж — эксплуататоры обнищавших масс.

Хор версальский

В нас все средства Франции, мы — ее богатство.

Хор парижский

В нас вся сила Франции, мы — ее весь труд.

Хор версальский

Не платить по векселю — это святотатство.

Хор парижский

Грех долги там требовать, с голоду где мрут.

Хор версальский

Плата за квартиру — это долг священный!

Хор парижский

Без квартир прикажете околеть, что ль, нам?

Хор версальский

Нет, платить вы можете; смолк ведь гром военный.

Хор парижский

А найти мы можем ли сбыт своим трудам?

Хор версальский

Мы не виноваты, если вы фортуною Несколько обижены… божья воля тут.

Хор парижский

Нет, пускай обсудится городской коммуною Всё, как капитал заедает тяжкий труд. Пусть решит сомнения голос всей столицы.

Хор версальский

Голос массы уличной? Это пустяки! Вас в Париже тысячи, нас же единицы…

Хор парижский

Ну так пусть все прения порешат штыки. 1871

357. <А. ТЬЕРУ> («Развивать он бойко стал…»)

Развивать он бойко стал Прежние традиции, Он всю Францию отдал Под надзор полиции, Прихоть он свою зовет Волею народною, А республикою — гнет Над страной свободною. 1871

НИКОЛАЙ КУРОЧКИН

Биографическая статья

Николай Степанович Курочкин, старший брат редактора «Искры» В. С. Курочкина, родился в Петербурге 2 июня 1830 г.

В 1848–1854 гг. он учился в Медико-хирургической академии. По окончании академии служил некоторое время окружным врачом пяти уездов Петербургской губернии, врачом Ораниенбаумского госпиталя, а затем отправился в Крым в действующую армию. После войны, выйдя в отставку, занялся частной практикой и принимал больных в Максимилиановской больнице. В 1858–1859 гг. служил врачом в Русском обществе пароходства и торговли и в связи с этим много путешествовал: побывал в Западной Европе, на Кавказе, в Сирии и Египте.

Литературой Курочкин стал заниматься на школьной скамье. Сохранился листок из гимназического журнала, выходившего под его редакцией [84] . Еще гимназистом, в 1847 г., Курочкин поместил в «Репертуаре и пантеоне» (№ 9–10) перевод романа А. Гуссе «Три сестры», в студенческие годы сотрудничал в «Сыне отечества» (повесть «Недоразумение» — 1850, № 12, стихи, переводы, фельетоны), а в начале 1860 г., вернувшись в Петербург, совсем бросил медицину и посвятил себя исключительно литературе.

84

Рукоп. отд. Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР, собр. П. Я. Дашкова.

Курочкин был деятельным сотрудником «Искры» с первого же года ее существования. Он печатался в «Искре» под многочисленными псевдонимами (Пр. Преображенский, Хрисанф Тюптетяев, Илья Чичервикин и др. [85] ). Курочкин принадлежал к руководящему ядру «Искры»; он принимал близкое участие в редакционной работе, в борьбе журнала со всеми устоями самодержавно-бюрократического государства, с реакционной журналистикой и литературой, с идеалистической философией (борьба Курочкина за материалистическое мировоззрение нашла свое выражение в большом цикле его фельетонов «Житейские выводы и измышления», печатавшемся в «Искре» на протяжении двух лет, и в ряде других произведений). Из произведений Курочкина совершенно ясно его отношение к реформам 1860-х годов (см., напр., отклик на судебную реформу — «Утешение в разлуке»), в том числе к крестьянской реформе 1861 г. Об этом имеется также не вызывающее никаких сомнений свидетельство современника. «Странно, — говорил Курочкин в 1864 или 1865 г., — что до сих пор так ликуют и утешают себя настоящими и будущими реформами, которых ждет та же участь, что и крестьянскую реформу. Обкорнают, урежут, сократят, объяснят каждую из них так, что все новое совершенно сведут на нет» [86] .

85

Не принадлежат Курочкину приписывавшиеся ему ранее псевдонимы: Пр. Владимирский и Пр. Вознесенский.

86

Водовозова Е. Н. На заре жизни. 1964. Т. 2. С. 339.