Поэзия народов СССР IV - XVIII веков
Шрифт:
* * *
Желанный ли гость колосок там, где рдеют тюльпаны? На розы взглянув, любоваться шипами не стану. Зачем же, юнец, бородою курчавой гордишься? Пусть щеки твои будут схожи с зарею румяной. * * *
С кувшином из золота мир этот схож - То горькую воду, то сладкую пьешь; Но смертного часа оседлан скакун,- Недолго ты здесь, на земле, проживешь. * * *
Ты спьяна выронил вчера кувшин из рук. О камень грохнувшись, заговорил он вдруг: – Стал грудой черепков в единый миг, хоть я Таким же, как и ты, был только что, мой друг. * * *
Роза
* * *
Ярко озаряет сад наш пламя роз. Жизнь – халат, расшитый лепестками роз. Дунет ветер смерти – не найдешь тогда В вырытой судьбою черной яме роз. МУДЖИРЕДДИН БЕЙЛАКАНИ
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ПОЭТ
XII век
КЫТЫ
* * *
Душа моя подобна океану, Мне жемчуга дарует вдохновенье, А эти пустозвоны, куклы эти Подобны грязной океанской пене, Стараются казаться соловьями! Но ведь всегда ворону выдаст пенье! Они – как ножны, языки – клинки их, Им ненавистен вольнодумный гений. Питают взятки их, как лампу – масло, Они ж чадят, как мокрые поленья! Как муравьи, они воруют крохи Со скатертей моих стихотворений… Что ж, муравьи, потопом темным хлыньте – Один мой бейт растопчет вас в мгновенье! * * *
Сад времени нашего ядом сочится, Ни в свежесть, ни в сласть тростника ты не верь: Его сердцевина больна и червива… О жизни и смерти подумай теперь. Скрипят без конца две широкие двери - Ворота рождений, ворота потерь. Вращается мир, забывая ушедших, Бесстрастно встречая стучащихся в дверь. Огонь сжигает грудь мою – из-за тебя, мой друг. Я муки сердца не таю – живу скорбя, мой друг. Ты на чужбине. Боль твоя сильней моей тоски. Я знаю это – и пою лишь для тебя, мой друг. * * *
Я б кольцо свое украсить бирюзой небесной мог, Лошадь времени взнуздал бы, а дыханьем скалы б сжег, Но коль тысячу колосьев на хырмане Хагани Соберу я, стихотворец,- буду счастлив, видит бог! * * *
О ночь одиночества! Ночь, пощади! Я брошен. Закован я… Тьма впереди… О ночь, если даже ты жизнь,- уходи. О утро! Пусть гибель ты – вспыхни! Приди! ЭФЗЕЛЕДДИН ХАГАНИ
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ПОЭТ
Ок. 1120-1199
РАЗВАЛИНЫ ГОРОДА МЕДАИН
Внимательно смотри, вот для тебя урок. Стал прахом город Медаин,- о, жалкий рок! Идем же, сердце, в путь. Нам Деджла путь укажет. Но глубже, чем река, горючих слез поток. И Деджла плакала, как сто ручьев кровавых, Чей полноводный бег печален и широк. И устье Деджлы пьет с ненасытимой жаждой – Пузырится в жару – и бред ее глубок. Смотри, она горит от ужаса и горя. Слыхал ли ты когда, чтоб воду пламень жег? Плати же, как она зекят слезами платит - Здесь, у морской губы,- соленый свой налог. О, если бы река псе рассказать могла нам, Как бил озноб ее всю с головы до ног! Она сама в цепях и вьется длинной цепью, Ее пожар загнал и ужас уволок. Так обратись к развалинам – и ты услышишь, Как плачет из глубин невнятный голосок. Вглядись, как медленно крошатся эти зубья: Все временно. Все – тлен. Всему назначен срок. Топчи нас, человек. Мы, как и ты, истленье. Мы, как и ты, ковер для всех идущих ног. Как ноет голова от воя сов полночных, Хотя бы слез твоих нас освежил глоток! Здесь истина жила. Ее не пощадили. Поплатится ли тот, кто с нами был жесток? Изменчива ль судьба, или ее ломает Тот, кто обуглил наш возвышенный чертог. Не смейся над моим рыданьем – помни, путник: Кто слез не проливал, тот низок и убог. Когда-то Медаин был не беднее Куфы - Плачь, путник, и пойми, как мой позор глубок. Ведь камня этих стен так много рук касалось, Что оттиски легли на каждый уголок. Привратником здесь был властитель Вавилона, О, слушай, Туркестан,-трубит военный рог… Балконы рухнули, отполыхали балки. Здесь был когда-то пол, здесь – круглый потолок. Не удивляйся! Там, где соловьи гремели, Одна сова кричит плачевный свой упрек. Сойди с коня! Коснись лицом земли бесплодной. Нам дали мат слоны на злейшей из досок. Земля пьяна, но пьет из черепа Ормузда; Ей льет Нуширеван багряной крови ток. Ты спросишь: где же те былые венценосцы? Беременна земля от них на долгий срок. Где Кесры апельсин и где айва Парвиза? Все золото – ничто. Сам Сасанид – песок. Вино из этих лоз когда-то было кровью, Кувшин – землею был, где прах Парвиза лег. Земля от стольких тел тучнела и разбухла, Но жаждет новых жертв, хотя бы малый клок. И кровью детскою, как пурпурною краской, Старуха красит рот, а женщина – сосок. Бывало, странники везут домой подарки. Я привезу друзьям рыданье этих строк. О Хагани! Учись молчанью этой почвы И подари друзьям ее сухой кусок. Жалуюсь тебе на гнет и зло. Послушай же, откуда
все пошло. Как раковина, я в пучине бед Запечатлен. И мне исхода нет. Чтоб жемчуг взять, чтоб створки разомкнуть, Судьба ножом не растерзала грудь. Я в пламени, мне не передохнуть. В руках беды я сыплюсь, словно ртуть. Явились бельма на глазах судьбы, От оспы – ямы на щеках судьбы. Но это бельма века моего, А оспины – Ширван и зло его. Да, обладал я крыльями орла, Я видел мир. Но сломаны крыла. Я злобою пленен и окружен. И каждый вздох мой горек и стеснен. В ярме – я сходен с мельничным быком,- Вращаю ворот я в кругу своем. Мой мельник – век. Гоняет он меня, Мне не давая отдохнуть ни дня. Бык, мельницу вертящий целый год, В кругу стесненном нехотя идет,- Зерно он мелет, радует сердца, И нет его мучениям конца. Для достиженья цели он в пути, И все ж ему до цели не дойти. Удушье тяжко давит грудь мою. Я, сидя одиноко, слезы лью. Мне сердце пламень внутренний спалил И в кровь на веках слезы превратил. Сосуд моей души разбит, о друг, Моя работа падает из рук,- Вот так, когда в лампаде масла нет, Тускнеет и дрожит лампады свет. У верных праздник есть – Новруз весной. Но где же он – Новруз весенний мой? Прошли года, мой волос серебря, Как числа старого календаря. Ведь с новым годом он не совпадет; Свой календарь заводит новый год, А старый календарь, что весь пройден, Уносит из библиотеки вон, И вместе с мусором сожгут его Иль книгоноше отдадут его. Сложилась так теперь судьба моя: Тот старый календарь, о друг мой,- я. Не ведал правды я в сердцах людей, Вернее – даже не слыхал о ней. Юсуф от братьев много перенес. Из-за друзей я больше пролил слез. Я камнем, в угол брошенным, лежу, От горьких мук в себя не прихожу. Пришли в упадок все мои дела, Болезнь костер в груди моей зажгла. Я – попугай, что мудрости учил, Но город зла – Ширван – мне клеткой был. Сгубил меня горбатый сей старик, Отрезав клюв мой, крылья и язык. Из Индии веселья он принес Меня сюда – в обитель зла и слез. Сказал он: «Из акульей пасти пей!» И яд смертельный пищей стал моей. Чтоб в Индию обратно улететь, Как попугай – я должен умереть. Служить презренным больше не хочу! Хоть я рожден для песен – я молчу! Язык связал я, рта закрыл ларец, Я запер изнутри души дворец. О, если бы язык мой саблей был И делал дело, а не говорил! Да, Шемаха прекрасна, хороша! Но как в узилище моя душа. И каждый волос тела моего Стал сторожем узилища того. Не то чтобы друзей мне повидать – Ко мне и ветер не хотят пускать. И если шаг я сделаю в тиши Или вздохну из глубины души, Враги арканом этот вздох возьмут, И исказят, и шаху донесут. ГАЗЕЛИ
* * *
Сердце мое как челнок, а любовь – океан. Слушай, любимая! Эти слова – не обман. Я, словно молнией, нашей разлукой спален, Ранен, как саблей. И я умираю от ран. Сжалься! Ты видишь – под бурею гибнет мой мир, Тонет корабль мой, ветрила сорвал ураган! Волн бушевание лишь по колена тебе,- Я же кипящим смерчем с головой обуян. Кто же соперники у Хагани? Ведь они Даже стоять у моих недостойны стремян! * * *
Выйди в поле, любовь моя,- видишь, как поле цветет, Роза с утренним ветром из чаши свидания пьет. Соловей говорит, что нарцисс опьянел от любви,- Он, как видно, не знает, что красный тюльпан его ждет. «Опасайся любви своей!» -лилия мне говорит, Но совет ее вряд ли до слуха влюбленных дойдет. Дань с цветов собирает в широкую полу весна, Роза прячется в листьях, наряды свои бережет… Не ходи в цветники, там ты палец шипом занозишь, Там живет недотрога – колючий шиповник растет. Я боюсь, о красавица! Если ты выйдешь гулять, Кипарис – твою шапочку, мак – покрывало сорвет. Ветер утренний амбровых кос услыхал аромат - И вздохнул, и унес его в поле, и не отдает. Из-за этого в ссоре я с ним. И смеются кругом: «Вот глупец Хагани: с ветром утренним споры ведет!» КЫТЫ
* * *
Дворцы царей подобны морю: нет в этом море перламутра, Но стаями акул теснится там лизоблюдов жадный сброд. И муж разумный, муж познанья, корабль духовного богатства, Ища удачи, в это море неверное не поведет. Жемчужины живого чувства в нем не найдешь ценою жизни, Лишь сплетен и превратных мнении кружится там водоворот, А сердцу, любящему правду, пусть покровительствует разум: Он верный путь добру проложит и шею жадности свернет. Довольствуйся уединеньем, покоем и лепешкой хлеба И не ищи у царских тронов чинов, отличий и щедрот. * * *
Сказали как-то, что, мол, Хагани Быть недостоин при дворе султана! Сказали правду: водоносом див Неподходящим был для Сулеймана! Султан ничтожен – недостоин он Души моей широкой океана! РУБАИ
* * *
Служить я страсти больше не хочу. Я сердце делу горечи учу. Как смеет мотылек влюбляться в солнце, Когда не в силах победить свечу!
Поделиться с друзьями: