Поглощенные обманом

Я дышу так резко, что мой пульс грохочет в ушах. Моя грудь болит до такой степени, что вот-вот взорвется, потому что в глубине души я знаю, что Коля прав.

И это вполне может быть концом.

Глава 20

Лия

Боль поселяется в затылке, когда я открываю глаза.

Влага прилипает к моим ресницам, когда я смаргиваю слезы. Неужели я плакала? Но из-за чего?

Я сжимаю виски, пытаясь вспомнить кошмар, который мне только что приснился, и почему я на грани того, чтобы разрыдаться.

У меня стучат зубы, и я решаю не думать о кошмаре. Вместо этого я цепляюсь за воспоминания о прошлой ночи.

Нежная боль расцветает между моих ног, но это восхитительный тип, тип, который вызывает улыбку на моих губах. Я помню каждое прикосновение Адриана, то, как он был внимателен, страстен, но в то же время медлителен, не торопясь овладевать моим телом.

В то время как у Адриана лучшая забота, прошлой ночью он впервые был таким нежным во время самого акта. Как будто он хотел выгравировать себя под моей кожей и остаться там. Не то чтобы ему это было нужно. Он давно просочился в мою кровь, как сильнодействующее зелье.

Одно можно сказать наверняка, что-то изменилось между нами прошлой ночью, потому что в каком-то смысле я чувствую себя ближе к нему сейчас, чем когда-либо. Но мне было больно признаться в своих чувствах во второй раз и снова получить молчание.

Я пытаюсь убедить себя, что я привыкла к этому, что я уже знаю о неспособности Адриана испытывать эти чувства, что его заботы и внимания достаточно.

Но, наверное, я слишком жадная, чтобы довольствоваться этим.

Я слишком жадная к прикосновениям, которые чувствовала вчера, к тому, как он обнимал меня, целовал и боготворил каждый дюйм моего тела, как будто это был первый и последний раз, когда он был со мной.

Головная боль с похмелья того стоит.

Хотя я бы предпочла, чтобы сегодня утром он был рядом со мной. Может быть, он, как обычно, пошел тренироваться с Колей и остальными? Или, может быть, Джереми попытался ворваться в спальню, и Адриан решил позавтракать с ним.

Я не тороплюсь просыпаться, стараясь не вызвать и без того ослепительную головную боль.

Когда я выпрямляюсь, чтобы встать с кровати, я вздрагиваю, когда замечаю Адриана, сидящего на стуле у двери. Он одет в белую рубашку и черные брюки, его локти на коленях, а руки подпирают подбородок.

Я улыбаюсь, но улыбка исчезает, когда я смотрю в бездушную глубину его пепельных глаз. Они темные, холодные и абсолютно дикие, как в тот день, когда он убил того человека прямо у меня на глазах.

Единственная разница в том, что теперь они сосредоточены на мне. Он, наверное, так смотрел на меня все время, пока я спала.

Странное предчувствие сжимает меня за горло, когда я натягиваю одеяло до подбородка, чувствуя, что мне сейчас нужны все возможные барьеры.

— Адриан…? Что случилось…

— Я задам тебе несколько вопросов, и ты ответишь, — обрывает он меня, его спокойствие, как тысяча игл, вонзается в мою кожу одновременно. — Солги, и это будет последнее, что ты произнесешь.

Мое сердце бешено колотится в груди, а дыхание разлетается на куски. Адриан был так холоден со мной только тогда, когда думал, что я ему изменяю. Но мне казалось, что он верил мне уже несколько недель.

Я думала, мы начали новую страницу.

— Ты помнишь последний день рождения Михаила, Лия?

О, Боже.

О, нет.

Почему он спрашивает об этом? Неужели он догадался? Конечно, он догадался. Адриан не идиот. Он не стал бы вспоминать тот день, если бы за этим не стояла какая-то цель.

Мои губы сухие и потрескавшиеся, когда я говорю.

— Я… могу объяснить.

— Я не спрашивал, можешь ли ты объяснить, я спросил, помнишь ли ты последний день рождения Михаила. Отвечай на гребаный вопрос.

Влага собирается в моих глазах, когда я бормочу.

— Да.

— Ты спасла меня в тот день, потому что волшебным образом заметила наемника. — Он встает, и я прижимаюсь к изголовью кровати. — Видишь ли, я не верю в магию, Лия, но в тот момент я решил это сделать. Я решил поверить в совпадение, в статистическую случайность, что ты увидела убийцу раньше, чем Кирилл, Дэмиен, Коля или я.

Слеза вырывается у меня из глаз.

— Адриан… пожалуйста…

— Ты с самого начала планировала убить меня, Лия? Это то, о чем вы с Лукой договорились?

— Нет, нет, клянусь. Я не… не… не хотела тебя убивать.…

— Но вы это спланировали?

— Нет…

— Я же сказал, не ври мне, — он останавливается рядом со мной, глядя на меня сверху вниз. — Я сказал, что это будет твой гребаный последний раз.

Я хватаю его за запястье обеими руками, и, хотя моя кожа холодная, мне нужно установить какую-то связь между нами. Держаться за надежду, что мы знали друг друга много лет, что это должно что-то значить.

— Он только попросил меня присмотреть за тобой, сказав, что взамен расскажет мне о смерти моих родителей. Но я остановилась. Клянусь, я никогда не хотела причинить тебе боль.

— Ты только хотела убить меня. Черт возьми, предать меня. — Он хватает меня за запястье и стаскивает с кровати.

Я пищу, спотыкаясь и почти падая на колени. Его хватка жесткая и неумолимая, с намерением причинить боль.

— Это неправда… пожалуйста… пожалуйста… выслушай меня. Я знаю, что ты злишься, но…

— Злюсь? Я не злюсь, Лия. Я в ярости, разочарован, мне чертовски больно прямо здесь. — Он постукивает себя по груди. — Все, что я когда-либо делал, — это защищал тебя, даже когда ты могла бы стать для меня огромным недостатком. Я женился на тебе вместо того, чтобы использовать тебя в качестве пешки, когда знал, что Сергей оторвет мне голову, если узнает о твоем происхождении. Даже когда я полностью осознавал, что Игорь замыслил бы мою гибель, если бы узнал, что я бросил и унизил его дочь, русскую, одну из наших, чтобы жениться на итальянке. Но что ты дала мне взамен? Ты предала меня, ты прошла обучение, которое я тебе дал, и, черт возьми, ударила меня им в спину.

— Нет… — Я рыдаю, соленые слезы — единственное, что я чувствую на вкус. — Нет, я не…

— За предательство есть только одно наказание, Лия.

Я делаю резкий, прерывистый вдох, снова и снова качая головой.

— Адриан, пожалуйста, я знаю… Я знаю, что не должна была говорить с Лукой, но он был единственным другом, который, как я думала, у меня был. Теперь я понимаю, что он просто использовал меня. Тогда… тогда… Я была слишком одинока, слишком напугана, и мне нужен был кто-то, когда ты был слишком суров и далек.