Пограничье
Шрифт:
Но что-то отвлекало, зудело за ушами и не давало двинуться с места. Какое-то странное тревожное чувство. Чудовище прижалось к земле, не сводя глаз со своей жертвы, а потом заметило движение в кустах за спиной человека.
Это был довольно крупный зверь, не такой крупный, как чудовище, но все-таки. Он неслышно крался к ничего не подозревающему человеку, каждым своим осторожным шагом лишая жертву шансов на жизнь. И этому зверю совершенно точно нечего было делать в Зачарованном лесу. Как он вообще проник сюда? Даже чудовище помнило о том, что эльфы не пропускают таких как он на свою территорию без
Чудовище попятилось в тень, приготовившись наблюдать. Видимо, этой ночью придется забыть об охоте, несмотря на отчаянный зов луны.
Приманки были расставлены по периметру, потоки проверены не единожды. Прорыв определенно был, но это тревожило мало. Потому что такое случалось довольно часто, молодые волки не впервые выходили на охоту, нарушая закон Разделенных миров. Но никогда они не забредали так далеко. И никогда ранее не проникали на территорию эльфов.
Именно поэтому было так важно взять мальчишку живым, а в том, что это именно мальчишка, Эро не сомневался. Взрослые волки таких глупых поступков не совершают.
Взять живым, что бы допросить, выяснить, как, и не допустить подобного в будущем.
И все-таки тревожило не это.
Вампиры, оборотни, водяные, тролли, лесовики-нелегалы на Светлой территории. Эльфы, феи, фанатики-маги — на Темной. Все это было рутиной. Каждодневной работой, с которой легко справлялись расставленные в Призрачном лесу патрули. Сегодня же метка пульсировала так, как не пульсировала даже в праздничную ночь Разделения миров.
Волк прыгнул на одного из фантомов, нетерпеливо подвывая и щелкая зубами. Даже не бешеный, просто любопытный, глупый, избалованный мальчишка. Будет ли кто-то горевать о нем? Потребует ли род его выдачи?
Когти разодрали призрачную плоть и довольное урчание сменилось испуганным поскуливанием, когда мальчишка осознал, что это ловушка. Капкан захлопнулся. Волк был молодым и сильным, но ему не справиться со Стражем Пограничья.
Пауль вышел на поляну, все еще хмурясь от нехорошего предчувствия, остановился возле обнаженного парня, который смотрел на него с вызовом, скалился и зло усмехался, видимо, все еще не понимая, кто перед ним.
Мальчишка видел человека, идущего к нему неспешной походкой, и думал о том, как же ему влетит от отца. Не за то, что он совершил незаконный поступок, а за то, что попался. Может, получится договориться?
Человек наклонился к нему и заглянул в нахальные глаза.
— Что ты забыл здесь, Агнар? — спросил он, пугая пустотой черного взгляда, в котором не было ничего человеческого. И в голосе не было, и в плавных движениях.
— Кто ты? — мальчишка хотел попятиться, удрать от этого всевидящего взора, но не смог двинуться с места.
— Ты знаешь, — кривоватая ухмылка испугала еще больше, чем холодные глаза. — Отвечай на вопрос.
Белесый туман появился ниоткуда и спрятал их от Зачарованного леса, а человек, который не был человеком, вдруг зажмурился и произнес в пустоту:
— Все хорошо. Он у меня. Отзывай фантомов и жди на площади... Ты был плохим мальчиком, Агнар...
Волчонок заскулил и закрыл
лицо руками.— Простите, простите, я больше не буду, я... — не простит, все бессмысленно. Стражи Пограничья не испытывают чувств и не знают сожаления.
— Это не в моей компетенции.
Не в его. Правильно. Стражи стоят на границе миров. Не допускают прорыва. Выискивают преступников. А прощать и наказывать — это работа Судии.
Агнар всхлипнул как-то уж со всем по-щенячьи, когда почувствовал, как его мыслей коснулась чужая воля.
— Значит, украл ключи от отцовского сейфа, — пробормотал Страж и вдруг посмотрел на него уже нормальными, совершенно человеческими голубыми глазами. — Ох, как скверно-то, малыш...
Скверно. Кто ж спорит? Отец прибьет, когда узнает...
Туман стал плотнее и сковал по рукам и ногам невидимыми путами...
...пусть прибьет, пусть излупит до черных разводов, пусть на месяц прикует к позорному столбу... Веки стали неимоверно тяжелыми...
...так хочется жить!
Эро с сожалением следил за тем, как тело юного волка растворяется в тумане. Не в его правилах было жалеть преступников, но этого было действительно жалко. Мальчишка боялся смерти, не зная о том, что смерть иногда бывает избавлением от наказания.
Это было самым неприятным в его работе, тот момент, когда Страж отступал, выполнив свою работу.
Глупого волчонка нельзя было жалеть. Он пришел в Зачарованный лес, чтобы убивать. Он воспользовался неожиданным открытием отца, чтобы спокойно пройти сквозь древнюю защиту предков...
— Проклятье! — Пауль круто повернулся, едва не поскользнувшись на скользкой от осенней росы траве, и побежал в сторону площади.
Плевать на мальчишку. Сейчас сыщика волновало другое: отцом бестолкового Агнара был вожак клана Лунных волков, а когда Эро видел его в последний раз, тот как раз ожидал визы на пограничном эльфийском переходе. И теперь чертов шонаг Гринольв, вероятно, где-то здесь, в Зачарованном лесу. В опасной близости от Соньи, такой ранимой сейчас, когда до полнолуния оставались считанные минуты.
Пауль думал только о том, что надо было все-таки запереть чертов амулет и проклинал себя за забывчивость. Он же хотел, хотел прошептать нужные слова, когда его пальцы коснулись замочка цепочки под рыжими волосами, но обо всем забыл к чертям собачьим, заглянув в затуманенные страстью зеленые глаза.
Он торопился и волновался, только поэтому его можно простить за то, что пробегая мимо старой разлапистой ели, он не заметил темной тени, которая следила за ним светящимися в темноте желтыми, полными затаенной ненависти глазами.
На площади по-прежнему играла музыка, а целующихся парочек было столько, что я уже и не знала, куда глаза спрятать. Ну, правда. Как-то неловко было стоять тут в одиночестве и смотреть на чужое счастье. И где-то, наверное, даже завидовать.
— Такая красавица не должна проводить вечер Дня поцелуев в одиночестве!
Я обернулась.
Он стоял в нескольких шагах от меня, опершись о фонарный столб и скрестив руки на груди, и смотрел на меня тяжелым взглядом, раздевающим, прожигающим насквозь.