Похищение Елены

— Кажется, он лишился чувств, — остановил разошедшегося брата Гагат.

— Как, уже? — обиженно покосился тот. — А я ведь даже не дошел до самого занимательного. Ну да ладно. Сейчас приведем его в себя, и, может, придется продолжить.

Иудав достал из своего мешка крошечный зеленый пузырек, вытянул пробку и поднес к носу Огранщика.

Тот, вдохнув несколько раз, судорожно дернул головой, всхлипнул, ахнул и открыл глаза.

— …Я говорю, за всю жизнь можно заполнить семьдесят ванн среднего размера, — радостно вступил Иудав, но продолжить ему снова не дали.

— Что это у тебя? — с подозрением покосился на пузырек Гагат.

— Это нашатырь. Купил перед отъездом у Слепого Саляма.

— От этого глохнут, слепнут или сходят с ума?

— Нет. Просто приходят в себя.

— Что за ерунда? — сердито фыркнул старший брат. — А что, простого поджигания пяток уже недостаточно?

— Я тебе потом все объясню, — шикнул на него младший и продолжил: — Ну да опустим детали. Наверное, тебе также будет интересно узнать, что точность этого гадания достигает ста процентов. Мы много раз имели возможность убедиться в этом на опыте других. Сначала мы обычно узнаем имя того человека, которого ищем. Этап этот хоть и длительный, потому что все нужно делать не торопясь и очень тщательно, но зато один из самых увлекательных. Подготовив весь необходимый инструмент — всего наименований двадцать-двадцать пять, не больше, не буду утруждать тебя подробным перечислением всех этих игл, крючков, крюков, ножей, зажимов, щипцов больших и малых, для каждого органа — свои, фитилей и тому подобного, — можно приступать к делу. Чтобы извлечь селезенку у гадального материала и при этом зафиксировать, в каком положении она находилась на момент обнаружения, приходится медленно и осторожно ее разрезать и раздвинуть…

— Стой! — шепнул Гагат. — По-моему, он снова распрощался со своим сознанием. Слабонервный материал попался какой-то. Ну что ты стоишь? Приводи его в себя!

— Как?

— Попробуй снова… этой вашей… тырью…

— Чем? А-а. Один момент!

— Значит… это такое… точное… гадание? — прохрипел Виктор, едва очнувшись и будучи, видимо, не в силах выслушивать краткий курс юного колдуна далее.

Гагат с академическим интересом отметил, что кожа его теперь приобрела интересный оттенок бирюзового, ранее на человеческих существах никем не наблюдавшийся, и это могло бы принести им на черном рынке лишние пять-семь динаров.

— Абсолютно, — с гордостью подтвердил Иудав.

— И вы… все узнаете… если даже я ничего не скажу?..

— Абсолютно.

— И нет… возможности… помешать… моим внутренностям… это сделать?..

— Абсолютно.

— Ну тогда… если все равно не скрыть… — И в голосе у него прозвучал незаданный вопрос.

Оба брата в унисон покачали головами.

— Я скажу. Но после этого вы меня… не убьете?..

Братья переглянулись.

— Может быть, — ответил Гагат.

Он имел в виду: «Может быть, не сразу».

Огранщик понял это по его глазам.

Ни одно живое существо с такими глазами сразу не убивает.

Он отвернулся и уткнулся лбом в стену.

Виктору не хотелось умирать. Особенно теперь, когда цель их путешествия была так близка, если верить старику Шараду. Еще какие-то несколько дней, и его народ будет хоть насильно, хоть под угрозой смерти, но освобожден, извлечен на поверхность земли и получит в дар для начала новой счастливой жизни целый огромный новенький город — «муха не сидела», как выразился бы Сергий Путешественник в свойственной ему цветистой манере — и караван, груженный темными очками в придачу.

Но еще меньше ему хотелось предавать Путешественника на растерзание этим сумасшедшим убийцам. Подумать только — он считал Благодетелей жестокими!.. Вот уж действительно: век живи — век учись.

Дураком помрешь…

Но что ему оставалось делать?! Ведь иначе эти с ним сотворят такое, что Благодетелям бы и в голову не пришло и что, наверное, только кошмарам снится в кошмарах!

Что же делать?

А может, они меня просто пытаются запугать? Люди не могут делать такого с другими людьми!

Или могут?

Но их гадание… Они все равно все узнают.

Сергий обречен.

Из-за меня.

И я никак не могу ему помочь. Он даже не успеет понять, что с ним случится.

Если они нападут внезапно.

А если нет? Если они будут осторожны?

А почему они должны быть осторожны?

Если они будут напуганы.

На прощание я им докажу, что в эту игру могут играть и трое. А там, глядишь, или они себя чем-нибудь выдадут, или он успеет убежать.

А я…

Все равно я должен был умереть еще там, в водопаде.

— Я все скажу, если так. — Набравшись решимости, Виктор повернулся в сторону колдунов. — Этот кувшин… который вы ищете… он у моего спутника… могучего мага из… из… из-за границы…

— У старика?

— Н-н… Да. Он старик, конечно, но выглядит как юноша. Ему уже ст… дв… три… четыреста лет… Он вообще может выглядеть так, как хочет. Если захочет, он может превращаться в любое животное, насекомое или птицу и… и… и принимать облик любого человека. Да-да, все время — только так. Только этим и занимается. Бац! — и он похож на меня, как брат-близнец!.. Бац! — и еще на кого-нибудь. Вот. А еще он может… может… заставить вещи летать! Да! Только рукой махнет — и р-раз — и кувшин полетел. Р-раз — и сам воду в чашку наливает. Раз плюнуть! Да он и сам может летать! Да. Очень легко даже! Вот так вот — как мне пойти пешком, так ему — взять и полететь. Р-раз — и все. И улетел. А потом — р-раз! — и прилетел. А одного его слова слушаются и верблюды, и ящерицы, и собаки. А его взгляда не выдерживают даже змеи. Он как посмотрит на змею — а она рраз! — и в обморок. А он их потом ест. Живыми. С хвоста. И нахваливает. А еще, когда захочет, он может читать мысли вслух на расстоянии у любого человека или внушать кому угодно что угодно. Посмотрит в глаза — и ка-а-ак внушит! Ка-а-ак внушит! У него глаза — как два буравчика! Насквозь тебя видят. Вот, например, однажды одному торговцу, который подсунул ему свиную колбасу, он посмотрел в глаза две секунды и внушил, что он — птица, и у того сразу же выросли перья на руках, и он взлетел на крышу своей лавки и…

Виктора, не страдавшего никогда в своей жизни красноречием, понесло.

Как неуклюжий серфер, который первый раз в жизни поймал волну и теперь, одурев от счастья и ужаса, несется над пальмами и гостиницами, потому что эта волна оказалась цунами, так и он, начав сочинять что-нибудь такое-этакое для иллюстрации всемогущества мага Сергия, теперь понял, что не может остановиться и что под застывшими взглядами гадкой парочки несет такое… такое… ЭТАКОЕ…

— Врет, — хищно оскалившись, не выдержал первым тот, который помладше, после очередного пассажа о сверхъестественных свойствах каждой волосинки из головы великого иностранного волшебника.

Но в голосе его, где-то далеко-далеко, глубоко-глубоко прозвучала тоненькая крохотная нотка испуга, и у Виктора от непрошеной надежды замерло сердце и пропал голос.

— А если нет? Нет шипения без змеи! — встревоженно заметил старший.

— Да нет… Врет, наверное…

— А если нет?

— Тогда надо осторожно. Чтобы этот Путешественник раньше времени чего не заподозрил… Если он хоть на десятую часть такой сильный колдун, как расписывает это ничтожество, просто украсть кувшин недостаточно.

— Я уже об этом думал. Двухходовка Садреддина.

— Что?

— Двухходовка Садреддина. Второй класс. Третья четверть.

— А-а-а-а!..

— Ага.

— Но он не станет с нами ничего пить.

— С нами — нет. С ним — да. — И Гагат кивнул на замершего в своем грязном углу Огранщика.

— Ты думаешь, он будет нам помогать? — туповато уставился Иудав на их пленника.

— Конечно нет. Он нам вообще не будет нужен. Лично…