Похищение Елены

Уйти, убежать, забыть сюда дорогу, забыть весь этот кошмар. Я не трус, но тут кто угодно запаникует. Хотел бы я послушать, что сказал бы об этом Сергий.

А сапоги?

Ну какие в таком положении могут быть сапоги?!

Из кожи заменителя?

Но это бездушно!

Им уже ничем не поможешь. А сапоги пригодятся.

— Если вы вернете мне мои сапоги, которые купили у воров вчера, я подумаю о вашей просьбе, — услышал Иван чей-то возмутительно невозмутимый знакомый голос.

Несколько секунд у него ушло на то, чтобы понять, что это был его голос.

— Да! Да! Да!

Монстр в одежде трактирщика вскочил и куда-то умчался. Через минуту он вернулся с Ивановыми сапогами в руках, снова упал на колени и протянул их царевичу.

— Пожалуйста, возьми!

В двух других руках у него были зажаты мешки с монетами. Их он тоже протянул Ивану.

— Бери! Только преврати меня обратно! Умоляю! Прости меня! Я никогда больше не буду покупать краденое. Клянусь жизнью жены!

«Она тебе так надоела?» — не удержался от внутренней усмешки Иванушка, натягивая сапоги.

— Извините, пожалуйста. Я ничем не могу вам помочь. Я думаю, вам лучше не выходить на улицу, — с сожалением пожал он плечами и взялся за ручку двери.

И… не смог уйти.

По его вине, хоть и невольной, эти пятеро превратились в чудовищ, противных на вид даже самим себе. Пусть это были далеко не самые добрые, отзывчивые и честные люди, или слоники, или зайчики, или кем они там себя называют в этом мире. Может, они тут натворили немало мелких и крупных пакостей ближним своим и заслуживали наказания. Но не такого же!.. Конечно, в памяти еще был свеж случай с другим трактирщиком — паном Козьмой Скоробогатым, но тогда ему и его приспешникам только воздалось по справедливости за их преступления, и Ивана отнюдь не мучила ни совесть, ни болезненные воспоминания. Но украденные сапоги или помятая физиономия, безусловно, такого не стоили!.. Как эти бедолаги себя при этом чувствовали — представить ему, новоиспеченному зеленому слонозайцу, не составляло ни малейшего труда. Жизни с остальными слониками им теперь не будет — это к бабке не ходи. В лучшем случае их изгонят из города. Про зоопарки, лаборатории обалдевших от нежданного счастья знахарей, казематы извращенных правителей и разнообразные народные волнения с факельными шествиями, дубинами и топорами думать даже не хотелось.

И к тому же ему самому понадобится помощь в поисках пути отсюда обратно в мир джиннов.

Перекрикивая жалобные вопли безутешных монстров, царевич снова повернулся к ним.

— Видите ли, я так хорошо заколдовал вас со зла, что теперь сам никак не смогу расколдовать. Есть ли в вашем городе какой-нибудь сильный колдун или ведьма, чтобы я мог с ними посоветоваться?

— Ведьма, — не задумываясь, в один голос быстро ответили все пятеро. — У нас есть…

— Была, — проскрипела сзади Кайса.

— О нет! Только не это! — в ужасе схватился за голову один из громил.

— Что? Что с ней случилось? — встревожился царевич.

— Ты слышал сегодня утром колокол на площади?

— Д-да. Это был он?

— Это был колокол, оповещающий о казни государственных преступников.

— Ваша ведьма — государственный преступник? — слегка озадаченно переспросил Иванушка.

— Да. Ее обвиняют в колдовстве.

— Но это все равно, что обвинить рыбу в том, что она умеет плавать.

— Колдовство без разрешения от Премьер-Магистра — государственное преступление. Он прекратил действие полученного ею разрешения, а она не перестала колдовать и оказалась вне закона. И сегодня ее должны казнить.

— А разве ее еще…

— Нет. Колокол сообщает о начале приготовлений к пыткам и казни на площади — самое интересное начнется в полдень.

— Мы пропали…

— Но еще только утро!

— Ну и что? Ты думаешь, тебя пустят поболтать с ней, пока не началась казнь?

— Нет. Но я могу попытаться освободить ее.

— Освободить? Да ты точно чокнутый.

— Ее же держат в цепях, защищенных от действия любых заклинаний в дворцовой темнице.

— Там же стражи — как листьев в лесу.

— И не какие-нибудь олухи-взяточники с базара, а королевская гвардия.

— И сам Премьер-Магистр неподалеку, уж будь уверен. Он от своего праздника секундочки не пропустит, не волнуйся.

— Да туда и пылинка не пролетит незамеченной. А ты говоришь…

— Гут, — вспомнил любимое словечко Волка Иванушка. — Значит, до моего прихода она никуда не денется.

Мгновенно в трактире воцарилось благоговейное молчание.

— Кайса сможет пойти со мной — показать, где держат вашу ведьму?

— Да, господин колдун. — Старуха, боязливо не сводя с него глаз, почтительно поклонилась.

— Не называйте меня так. У меня нет разрешения от вашего Магистр-Министра, — кривовато усмехнулся лукоморец. — Зовите меня просто Иваном.

— Ты не здешний? — осторожно поинтересовался один из монстров.

— Нет. Я из… из… Да какая разница, откуда я, — так и не решившись сказать правду, отмахнулся царевич. — Сколько сейчас времени?

— Два с половиной часа до полудня, — угодливо подсказал Пант.

— Тогда мы с Кайсой пойдем. Закройте все двери и окна, никого не впускайте и никуда не выходите.

— Почему?

— Потому что если вас кто-то еще увидит, то в лучшем случае вы рискуете головой.

— А в худшем?

— И головой тоже. Если Кайса не вернется или мой план не удастся — дождитесь ночи и бегите из города куда глаза глядят… Ой, я не это имел в виду, — покраснел и торопливо поправился Иванушка, бросив смущенный взгляд на выпученные, без зрачков, жутковатые глаза чешуйчатых чудовищ, способные обозревать окрестности на все триста шестьдесят градусов. — Я имел в виду — подальше…

Подняв торопливо с пола с десяток еще не раздавленных ягод — показать ведьме, если дело до этого дойдет, — Иван махнул Кайсе, и они вышли на улицу.

Иванушка знал, что план — большая вещь.

Полки дворцовой библиотеки в Лукоморье были буквально завалены многокилограммовыми трактатами прославленных стратегов и тактиков прошлого и настоящего. Поэтому порой Ивану приходилось изрядно потрудиться, прежде чем он мог выкопать какой-нибудь свой любимый том «Приключений» и «Путешествий» из-под этой груды, закупленной оптом по сходной цене для заполнения новых шкафов еще его дедом (а пройдоха-коробейник расхвалил их ему как подписное издание захватывающих былин о войне) и теперь интересной лишь мышам и Митрохе-истопнику.