Похищение

Он нажал кнопку перемотки, на экране все забегало, потом остановилось, и в пустой каминный зал вошли крошечные человечки, в которых я узнал Александра и себя. Человечки покрутились и вышли. Александр остановил просмотр записи.

– Забавно, - сказал я.

Мы вернулись в зал, и я сел в кресло.

– Я, собственно, к тебе заехал. Мне с тобой поговорить надо.

Я заурил. Александр не выдержал паузы и спросил:

– О чем вы хотели со мной поговорить?

Я ухмыльнулся.

– О твоем двоюродном брате.

Он нахмурился.

– У меня нет двоюродного брата.

– Разве? А Терещенко Сергей?

Он моргнул, поставил стакан на столик и достал пачку сигарет. Вытащил сигарету. Я поднес огонек горящей зажигалки, и он прикурил. Все молча.

– Я не знаю никакого Терещенко Сергея, - сказал он.
– Вы ошиблись. Мы ведь с ваших слов узнали, что кто-то назвался двоюродным братом Елены. Но у неё нет двоюродных братьев. Насколько нам известно, она была единственным ребенком у родителей. Родители погибли. Ее приютили дальние родственники, скорее просто соседи. Потом эти люди отдали её в детский дом.

– Это почему?
– заинтересовался я.
– Лена не говорила?

– Елена Олеговна говорила, - спокойно подтвердил он.
– Она говорила, что её приемные родители терпеть не могли детей, девочка в семье вызывала у них раздражение. И злила. Елена Олеговна говорила, что у них была аллергия на детские лица и на детский смех.

– Ужасные люди, - согласился я.
– Как только таких земля носит! Их самих надо было сдать в какое-нибудь учреждение. А вообще-то, что мы все об Елене Олеговне, все о ней, да о ней? Я собственно, пришел к тебе.

– Да, да, - сказал он и вновь взял в руку свой стакан. Отпил глоток. Вы говорили о путанице с двоюродными братьями.

– О путанице говорил ты. Я говорил о Терещенко. Я только что - всего час назад - заглянул в гостиницу, где он проживал и поговорил с администратором. Буквально на всякий случай. Милейшая женщина этот администратор. Зовут Ираида Николаевна. Бальзаковский возраст и все такое. Да что я, собственно, объясняю. Ты ведь там был вчера, насколько я знаю.

– Вы ошибаетесь, - сказал он и вновь поставил свой стакан на столик.

– Нисколько. Я сам видил запись твоих паспортных данных. Они ведь там без документов не пропускают никого, записывают все данные. Чрезвычайные меры в связи с перманентым обострением религиозной нетерпимости.

– Что вам надо?
– вдруг сменил он тон. Понял, что дальше отпираться бесполезно.

– Я хочу узнать, кто такой Терещенко и какие у тебя с ним дела?

– Я не знаю, кто он, - холодно сказал Александр, и я подумал, что он решил начать все заново. Но нет.
– Я знаю лишь то, что его хорошо знает Елена Олеговна. Он несколько раз звонил в отстутствии дяди... Виктора Константиновича. А один раз я случайно услышал... не успел положить трубку и услышал, где он остановился. А фамилию я его и так знал, он всегда представлялся по фамилии, не скрывал. А по имени его называла Елена Олеговна.

– И когда произошло это двойное похищение, ты сам решил начать расследование?
– спросил я.
– Мне ничего не сказал, милиции тоже, а сам решил стать сыщиком.

– Меня не было дома, когда их похители.

– И где же ты был?

– сразу спросиля я.

– Я навещал мать. Она живет в Рязани. Меня в тот вечер видели знакомые. А на следующий день я приехал в Москву и обо всем узнал. Вы продолжаете меня подозревать? Может вы думаете, что я организовал похищение жены и дочери своего дяди. Тогда объясните, зачем мне все это надо?

– Например, ради денег, - предположил я.
– Не думаю, что Виктор Константинович платит тебе много денег. Я так полагаю, у тебя несложные обязанности по дому. Как у мажордома, - невинно уточнил я.

Парень вспыхнул, покрылся пятнами.

– Вот видишь, я прав. А жена дяди тебе мешала. Появилась недавно, и отношение к тебе сразу изменилось в худшую сторону. Или я не прав?

Он ничего не ответил, лишь смотрел куда-то сквозь стену, продолжая молча курить.

– Так о чем вы говорили с Терещенко?
– спросил я.

– Ни о чем. Мы не успели ни о чем поговорить. К нему в гости приехала банда свихнувшихся металлистов, и уже ни о чем говорить было нельзя. Я только поднялся к нему, как они приехали. Я сообщил ему, что все расскажу дяди о них с Еленой Олеговной, и он дал мне свой телефон. Сказал, что на днях съедет из гостиницы. Я смогу найти его по этому телефону.

– Вы встречались?

– Нет еще. Я решил, что из этого ничего не выйдет путного.

– Почему?

– Вряд ли он замешан в похищении.

– Это почему же? Откуда такое впечатление?

– Ну вы же его видели. Перед тем, как он так невежливо ударил вас по голове. Сами посудите, разве может такой человек совершить что-либо серьезное? Более серьезное, чем стукнуть кого-нибудь по зубам.

– Кто его знает?
– сказал я, внутренне с ним соглашаясь.
– Конечно, организовать не сможет. Но выполнить - почему бы и нет?

– Кто ему доверит серьезное дело? Вот мотаться с такими же дебилами по просторам на дебильных железяках - это для него. Но и только.

– Вожможно, - согласился я. Внезапно я потерял интерес к этому разговору.
– Ну как там твой дядя? Он знает, что я сейчас приехал?

Александр покачал головой.

– Нет еще.

– Сходи, скажи, что я здесь. Раз уж приехал, надо поговорить. Впрочем, если сам захочет.

Видя его колебания, я добавил:

– А по поводу твоих личных расследований я ему пока ничего говорить не буду. И дай-ка мне телефон, который ты получил от Терещенко.

Он записал мне телефон, но все ещё медлил.

– А что на счет Елены Олеговны и Марины?

– Потом, потом, - махнул я рукой.
– Позови лучше дядю.

ГЛАВА 42

ТАРАСОВ НЕРВНИЧАЕТ

Александр спустился через пару минут и сообщил, что Тарасов ожидает меня в кабинете. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и по коридору мимо картин на стенах прошли к кабинету, где я в день похищения уже был.

Как и многие.

Массивная дверь, украшенная резным орнаментом закрылась за мной, и по ковру, в густом ворсе которого вполне могли бы вить гнезда мыши, я прошел к письменному столу, за которым в парчевом халате восседал хозяин.