Похищение
Шрифт:
– Ты кто?
– спросил я.
– Вот не думал...
Она засмеялась, присела рядом на сетку кровати, наклонилась и приникла ко мне долгим-долгим поцелуем, одновременно руками нетерпеливо растегивая на мне одежду.
Вот уже не предполагал, что беспамятство мое прервется так экзотически безумно; я был захвачен нетерпеливым ожиданием. Она сама вздрагивала и подергивалась на мне, потом оторвалась от моих губ и стала целовать шею, мочки ушей. Вдруг диким рывком соскочила с кровати, и я услышал шорох сбрасываемой ею одежды, потом, уже голая, она легла на меня по всей длине, и скоро сама, окончательно
Через некоторое время все повторилось, и я снова, снова вскипал настоем наслаждения. Помню запах каких-то пряных духов, смешавшихся с ароматом любви - сладковатый, душый, опьяняющий; все смешивалось с всплывающим у меня изнутри запашком наркотика, которым меня пригвоздили к этой кровати, и долго ещё потом, многие годы, да годы, - каждый раз опьяняясь любовью, или уловив этот оттенок сладкий пряностей, я буду немедленно вспоминать эту, настоенную на яде ночь.
Через несколько секунд разразилась райская буря, и после мгновенной неподвижности она с медлительным содроганием опустилась на меня, вытянувшись по всей длине.
Повиснув на краю сладострастной бездны, я ещё не успел прийти в себя, как мы были вновь подхвачены вихрем, наконец-то избавившим нас из плена любовных мук; мы скоро вновь достигли конца, теперь уже окончательного.
ГЛАВА 47
ЖЕНИХ И НЕВЕСТА
Некоторое время мы лежали в истоме и беспамятстве, сквозь фантастическую явь которых довольно медленно, но все же стала всплывать мысль, что нормального в сложившейся ситуации - как ни был в этом убежден вначале - совсем мало. Как ни крути, для меня не совсем характерно опьяняться собственной беспомощностью; в общем, женщина, жарко остывающая на моем обнаженном теле, была, скорее всего, порождением освобождающегося от наркотического плена подсознания.
Не тут-то было. Тело на мне не желало тихо таять в воздухе, а было совершенно реальным и живым. Пошевелившись, девушка устроилась поудобнее, и одно её бедро соскользнуло на сетку кровати. Порывисто вздохнула.
– Ты кто?
– спросил я.
– Вот не думал...
Она хихикнула.
– Неужели не узнал. Вот не думала, что ты будешь так хорош в постели.
Она издала ещё один продолжительный смешок, в тоне которого мне показалось что-то знакомое, мне пооказалось, я знаю кто она. Мысль так поразила меня, что некоторое время я лежал молча. В комнате было все также темно. Пахло нагретой пылью и женщиной.
– У тебя сигареты есть?
– спросил я.
– Да, мне тоже хочется, - сказала она и, пошевелившись, стала окончательно сползать с меня.
Пошуршав в темноте одеждой, она вновь подошла к кровати, ощупью нашла мое лицо и сунула в рот сигарету. Кажется, фильтром.
– Ты фильтром сунула?
– спросил я.
Она засмеялась и, щелкнув зажигалкой, поднесла огонек к моему лицу. Прикуривая, я прищурился, чтобы увидеть её лицо и понял, что мои наихудшие подозрения подтвердились: дрожащий свет выхватил маленькие груди почти у моих глаз, а выше - улыбающееся личико Марины.
– Что ты здесь делаешь?
– спросил я, глубоко затянувшись сигаретным дымом.
– Да ничего
особенного. У Клина гощу, - объяснила она и присела рядом со мной на сетку кровати.– Ну их всех, надоели. Я думала, будет интересно, а они тут развели бодягу.
– Кто они?
– Да Клином с пацанами.
Она вновь хихикнула.
– Ну ты хорош. Я на тебя глаз положила ещё с того раза. Ну, ты знаешь. Да все как-то было недосуг. А тут тебя Серега с ребятами прихватили, ну я и подумала... Правда мы подходим друг к другу?
– Мы бы ещё больше подошли, если бы ты меня освободила.
– А как?
– удивилась она.
– У меня нет ключей от наручников.
Я промолчал, потому что ситуация чем дальше, тем казалась мне все более бестолковой и унизительной. Дурман, ранее владевший мной, рассеялся окончательно. Этому, вероятно, помогли и физические упражнения, которым недавно мы с Марией так страстно предавались.
– Что ты молчишь, милый?
– спросила она и, наклонившись, поцеловала меня в щеку.
– Главное, мы теперь словно муж и жена, ведь правда?
– Да, - подтвердил я.
– А где все остальные? Где эта банда байкеров?
– А ну их! Уехали купаться. Скоро должны приехать.
Я невольно дернулся.
– Так чего же мы тянем? Свет здесь есть?
– Так хорошо без света, - мечтательно сказала она.
Мне показалось, я ослышался,но потом вспомнил, что мне говорили о ней и стал медленно растолковывать.
– В темноте хорошо, но когда находишься в безопасности. Меня приковали к кровати не для того, чтобы отпустить, как ты думаешь?
– Нет, Сергей говорил, что они тебя скорее всего утопят
– Утопят?
– Ну да, ночью, когда никто не будет видеть.
– А сколько сейчас времени?
– Времени? Наверное, часов одиннадцать вечера.
– Значит, они собираются вернуться за мной, чтобы утопить?!
Марина наверное уже успела уколоться. Во всяком случае, говорила о моем возможном убийстве совершенно спокойно.
Я посмотрел туда, где в темноте тлел огонек её сигареты.
– Марина! Ты ведь не хочешь, чтобы твоего мужа утопили?
Она помолчала.
– Нет, не хочу.
– Тогда включай свет, и мы вместе посмотрим, как нам отсюда вместе выбраться. Вставай.
Она нехотя встала с кровати и шаркающими шажками пошла к стене. Пошуршала там. Вдруг вспыхнул свет. Она стояла совершенно голая. При свете люстры её гладкая кожа отливала жемчугом. Лишь темнел треугольник в паху. Марина явно наслаждалась тем, что я её вижу в таком виде. Впрочем, не первый раз, подумал я.
Марина хихикнула.
– Может, ещё разок, пока они не приехали?
Я помолчал, потом выплюнул окурок сигареты на пол.
– Ты чего?
– спросила она.
– Тебе разве не хочется?
– У нас ещё впереди годы супружеской жизни, - сказал я.
– Зачем же торопиться? А если Терещенко с друзьями приедут раньше, чем мы отсюда выберемся, то этих лет у нас уже не будет.
– Почему?
– удивилась она.
– Меня утопят, - терпеливо объяснил я.
– Ты сама сказала. Одевайся и иди поищи что-нибудь. Какой-нибудь инструмент.
– Инструмент?
– недовольно переспросила она.