Похищенная грешником

Она машет рукой.

— Эти двое живут ради драмы. Поверь мне, ты тут ни при чем.

Теперь, когда у нас есть минутка передохнуть, я спрашиваю:

— Как ты думаешь, я могу позвонить Габриэлю, чтобы поблагодарить его за платье, или мне следует подождать, пока он вернется домой?

Она не колеблется.

— Подожди, пока он будет дома. Он занят работой.

Наливая нам чай, я сажусь за стол.

Низа бросает на меня пытливый взгляд.

— Он сказал, что ты должна называть его только по имени?

Я киваю, затем делаю глоток своего чая.

Она наклоняется вперед, выражение ее лица говорит мне, что она хочет знать все.

Я колеблюсь, не уверенная, чем мне позволено поделиться. Я узнала, что Габриэль очень скрытный, и я не хочу его расстраивать.

— Аллах Аллах, расскажи мне все! — нетерпеливо восклицает она.

Я бросаю на нее извиняющийся взгляд.

— Я не уверена, что мне позволено делиться.

Ее глаза расширяются от возбуждения.

— Он поцеловал тебя?

Застенчивая улыбка расплывается по моему лицу, заставляя Низу чуть не выпрыгнуть из кресла от счастья.

— Так вот чем занимается прислуга в течение дня, — внезапно говорит Эслем, заходя на кухню. — Я должна принести поднос обратно, потому что ты слишком занята болтовней.

Я подскакиваю и быстро забираю у нее поднос.

— Простите.

— Не извиняйся, — огрызается Низа. — У Эслема две руки.

Мои глаза расширяются, когда Эслем смеряет Низу свирепым взглядом.

— Как ты смеешь? Алия Ханым явно позволяет тебе делать все, что ты захочешь, но ты не будешь так разговаривать со мной. Знай свое место, слуга.

Похоже, что у Низы вот-вот лопнет вена, когда она поднимается на ноги. Я быстро ставлю поднос и встаю перед Низой. Сохраняя свой уважительный тон, как будто имею дело с Тимоном, я говорю:

— Мы приносим извинения, Эслем Ханым . Вам еще что-нибудь нужно?

Она смотрит на меня как на мусор, затем поднимает подбородок и покидает кухню.

Я быстро оборачиваюсь. Лицо Низы красное, руки трясутся. Я беру ее за руки.

— Все в порядке. Шшш. — Не зная, что еще сделать, я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе. — Прости.

Одно дело, когда люди говорят со мной так, как будто я ничто, но то, что Низе пришлось испытать это, разбивает мне сердце.

Она глубоко вдыхает, и когда я отстраняюсь, она качает головой.

— Габриэль Бей узнает об этом, — говорит она дрожащим голосом.

О, Боже.

— Они здесь всего на пару дней, — пытаюсь я разрядить ситуацию.

Низа снова качает головой, затем бормочет:

— Давай приготовим обед для неблагодарных змей, пока одна из них снова не проскользнула на мою кухню.

— Я буду обслуживать их, — говорю я, не желая, чтобы они снова расстраивали Низу. Я привыкла иметь дело с жестокими людьми. Когда Низа хочет поспорить, я качаю головой. — Нет, Низа Ханым . Я буду обслуживать их. — В моем голосе звучит окончательность, которой я никогда раньше не слышала.

— Спасибо. — Она еще раз обнимает меня, прежде чем мы начинаем готовить еду.

Час спустя, когда я несу посуду в столовую, я готовлюсь ко всему, что может произойти. Войдя в комнату, за столом сидят только Айсенур Ханым и Эслем.

Я ставлю поднос и осторожно выгружаю посуду.

Эслем смотрит на еду, затем берет миску с шакшукой . Это рецепт приготовления баклажанов, цуккини, чеснока, помидоров и чили.

— Это лучшее, что ты можешь сделать? — спрашивает она, ее тон наполнен ненавистью.

Я поняла, что людям не нужна причина для ненависти, они просто ненавидят.

Прежде чем я успеваю спросить, следует ли мне отнести это обратно на кухню, Эслем медленно наклоняет миску, выливая блюдо на мои ботинки.

Инстинктивно я опускаю голову, когда она встает.

Она сжимает ткань моей блузки между пальцами.

— Это не то, что носят горничные. Ты проявляешь неуважение к моей матери.

— Простите, — почтительно бормочу я. Так рада, что Низы здесь нет.

Эслем берет миску с кисиром , турецким салатом, и выливает содержимое на мою блузку.

Это оставит пятно.

— Что, блять, ты себе позволяешь? — Голос Габриэля рассекает воздух, как удар хлыста.

Я мгновенно падаю на ковер и начинаю собирать еду в миску. По моему телу пробегают мурашки, мое сердце бьется со скоростью мили в минуту.

Внезапно меня крепко хватают за запястье и поднимают на ноги. Габриэль дергает меня к себе за спину, вторгаясь в личное пространство своей кузины.

— Я задал тебе гребаный вопрос.

Мужчина, которого я никогда раньше не видела, тоже подходит ближе.

— Эслем? Что все это значит?

Айсенур Ханым , которая до сих пор молчала, встает.

— Sakin olun 20 , Габриэль Бей .

Его глаза переключаются на тетю, черты лица искажены яростью. Я прячусь за его спиной, не желая, чтобы его гнев был направлен на меня. Его голос звучит смертельно, когда он рычит:

— Не говори мне успокоиться.

Внезапно меня тянет к нему.

— Лара – не служанка, над которой можно издеваться и которой можно командовать по своему усмотрению.

— Тогда кто она? — Спрашивает Эслем, приподняв бровь.

Похоже, что Габриэль в секунде от того, чтобы задушить ее.

Эслем либо очень храбра, либо глупа.

— Что происходит? — Спрашивает Алия Ханым , входя в столовую.

Айсенур Ханым произносит ряд турецких слов, и в течение пары минут я понятия не имею, о чем они говорят, но это выглядит напряженно.

Все расстроены, затем Габриэль кричит:

— Тишина!

Мгновенно в комнате становится тихо.