Похищенная грешником

— Я не могу долго продержаться. Если оценивать по шкале от одного до десяти, какова боль?

— Это терпимо. Тебе не нужно беспокоиться.

Он качает головой.

— Господи, Лара, просто скажи мне число.

— Четыре?

— Я могу с этим жить, — ворчит он, затем мои ногти впиваются в его плечи, когда он движется в гораздо более быстром темпе.

Его тело прижимается к моему, и вскоре я не обращаю внимания на боль, когда чувствую, как его твердая длина движется внутри меня.

Теперь частичка меня всегда будет принадлежать Габриэлю.

Эмоции бурлят в моей груди, когда черты его лица напрягаются, а толчки становятся неровными.

— Блять, детка, — стонет он. Мое тело сильно дергается от его толчков, когда он опустошает себя внутри меня. — Моя. — Толчок. — Вся. — Толчок. — Блять. — Толчок. — Моя.

Он наваливается на меня сверху, его учащенное дыхание слетает с губ. Мне нравится чувствовать, как весь его вес вдавливает меня в кровать.

Как только ему удается отдышаться, он поднимает голову и смотрит на меня.

— Ты такая чертовски тугая. Господи, тебе будет больно следующие пару дней.

Габриэль медленно выходит из меня, и я стискиваю зубы, чтобы не морщиться от жжения.

Тепло разливается под моей задницей, и мои глаза расширяются. Я принимаю сидячее положение и смотрю вниз на смесь крови и оргазма Габриэля.

— Кровь – это нормально, — уверяет он меня. — После теплой ванны ты почувствуешь себя лучше.

Эмоции пронзают мою грудь, и я пытаюсь проглотить их.

Габриэль сажает меня к себе на колени и крепко обнимает.

— Это нормально – испытывать эмоции, Odulum .

Я прижимаюсь к его груди, тепло его тела просачивается в мое, в то время как он дает мне столько времени, сколько мне нужно, чтобы пережить интимный момент, который мы только что разделили.

Габриэлю принадлежит самое ценное, что я могла дать мужчине. Я так благодарна, что это именно он – мужчина, которого я люблю.

Глава 38

ГАБРИЭЛЬ

После того, как я заставил Лару расслабиться в теплой ванне, я смотрю, как она пьет чай, который заварил.

Теперь, когда у меня есть время взглянуть на ее обнаженное тело, я замечаю больше шрамов. Некоторые из них слабые, тогда как другие отчетливо видны.

— Откуда у тебя шрам на правой руке?

Она опускает взгляд на отметину у себя под локтем.

— Я сломала руку.

— Как? — Я требую.

— Тимон наступал на нее, пока она не сломалась.

Сильная ярость вспыхивает в моей груди. Я закрываю глаза и считаю до десяти, чтобы не потерять самообладание.

Этот гребаный ублюдок.

Как только я обретаю контроль над безжалостными эмоциями, я снова смотрю на нее.

— А шрам у тебя на бедре?

На этот раз она пожимает плечами.

— Я не помню, когда его получила.

Я смотрю на отметины, оставленные пулями, и, встав, подхожу ближе и опускаюсь перед ней на колени. Лара ставит стакан на стол, наблюдая, как я наклоняюсь вперед. Я прижимаюсь поцелуем к обоим шрамам.

— Это единственные, которые мне нравятся, — бормочет она. Подняв руку, она проводит пальцами по моим волосам. Она наклоняет голову, в ее глазах сияет любовь. — Они привели меня к тебе.

Мое сердце.

Поднимаясь на ноги, я наклоняюсь к ней и прижимаюсь поцелуем к ее губам.

— Готова узнать что-то новое?

Ее губы мгновенно изгибаются.

— Что?

Обхватывая пальцами свой твердеющий член, я поглаживаю себя.

— Я хочу почувствовать жар твоего рта.

Взгляд Лары опускается на мое мужское достоинство, затем она, блять, облизывает губы, когда встает со стула на колени. Откидывая голову назад, ее рот открывается, и ее глаза находят мои.

Твою мать. Совершенство.

Я глажу себя еще раз, прежде чем подойти ближе. Положив руку ей за голову, я подталкиваю ее, чтобы она взяла меня в рот. Я смотрю, как ее губы обхватывают мой член, неподдельное удовлетворение разливается по моим венам.

— Вот и все, детка, возьми меня так глубоко, как только сможешь.

Претендуя на ее девственность, я должен был быть осторожен, но теперь я могу трахать ее рот так, как я хотел трахать ее киску. Мои пальцы сжимаются в ее волосах, чтобы удержать ее голову на месте, когда я начинаю входить в нее.

Иисус.

Я перемещаю другую руку к ее подбородку, мой большой палец касается ее нижней губы, когда я вытаскиваю член.

Блять, это самая эротичная вещь, которую я когда-либо видел.

— Поднеси свои руки к моей заднице и держись крепче, — приказываю я.

Пальцы Лары впиваются в мои ягодицы, и, не сводя с нее глаз, я вхожу полностью, головка моего члена упирается в заднюю стенку ее горла.

— Блять, — стону я от сильного удовольствия.

Теряя контроль, я вхожу в нее, звуки ее рвотных позывов – музыка для моих, блять, ушей. Я смотрю, как слезы струятся из ее глаз, а ее слюна покрывает мой член.

Мои губы разжимаются, когда я рычу, совершенство у моих ног доводит меня до крайности. Я кончаю так чертовски сильно, что мои ноги немеют. Опускаясь на колени, я обхватываю свой член кулаком и исторгаю остатки удовольствия из своего тела.

Я хватаю ртом воздух, когда поднимаю голову, только чтобы увидеть свою сперму на губах Лары. Ее язык высовывается, и она слизывает ее, как будто я только что угостил ее мороженым.

— Такая чертовски горячая. — Схватив ее, я прижимаюсь своим ртом к ее, и когда я могу попробовать себя на ее языке, я, блять, пожираю ее, пока мы оба не начинаем хватать ртом воздух.

Помогая Ларе подняться на ноги, я бормочу:

— Тебе лучше лечь в постель и поспать, пока я не нашел другую дырочку для траха.

Словно пытаясь соблазнить меня, она заползает на матрас, поднимая задницу вверх. Я хватаю ее за бедра и кусаю ее за правую щеку, чем вызываю ее крик. После этого я шлепаю ее, от чего она смеется