Похищенная грешником

— Под простыни. Сейчас же.

Она забирается под них и ложится, глядя на меня снизу вверх со счастьем.

Заползая рядом с ней, я похлопываю себя по груди.

— Это будет твоей подушкой.

Лара придвигается ближе и кладет голову мне на сердце.

— Хорошая девочка, — хвалю я ее. — Ты превзошла мои ожидания сегодня вечером.

— Я стремлюсь угодить, — впервые дразнит она меня, заставляя мое лицо расплыться в улыбке. Она становится самостоятельной личностью, и наблюдать за этим внушает благоговейный трепет.

— Это заставляет меня хотеть доминировать над тобой, — признаю я.

Она переворачивается на живот и кладет подбородок на ладонь.

— Я хочу, чтобы ты доминировал надо мной.

— Тогда из нас получится хорошая пара.

— Но... — Ее зубы прикусывают нижнюю губу, — ты сказал мне постоять за себя. Что, если ты сделаешь что-то, что мне не понравится?

— Тогда скажи мне, чтобы я не делал этого снова. То, что я хочу доминировать над тобой, не означает, что ты не имеешь права голоса в наших отношениях.

Она кивает, затем говорит:

— Как ты знаешь, это мои первые отношения. — Она кивает в сторону сброшенных покрывал с ее кровью на них. — Есть ли правила?

— Да. — Я взбиваю подушки позади себя и откидываюсь на них. Поднимая руку, я провожу пальцами по ее шелковистым волосам. — Я очень ревнив и я собственник. Тебе не позволено оставаться наедине с другим мужчиной, если я не дал своего разрешения. Это не потому, что я не доверяю тебе, это потому, что я не доверяю им.

— Хорошо. Кого ты одобряешь?

— Эмре. Мурата, Дэниеля и Мирака. Только эти четверо.

— Что еще? — Ее все внимание приковано ко мне, и я наслаждаюсь каждой секундой этого.

— Никакой открытой одежды. Я не хочу, чтобы другие мужчины пускали слюни на то, что принадлежит мне.

— Ты не шутил, когда сказал, что ревнуешь, — смеется она.

— Ты узнаешь, что я мудак, — не стыжусь признаться я.

— Могу ли я также устанавливать правила?

— Ты не хочешь, чтобы я был наедине с мужчиной? — Я дразню ее.

Широко улыбаясь, она качает головой.

— Тебе не разрешается снимать рубашку в присутствии других женщин.

Не собираясь этого делать, потому что в любом случае чувствовал бы себя некомфортно, я все равно киваю, чтобы доставить ей удовольствие.

Она поднимается и, снова положив щеку мне на грудь, прижимается ко мне.

— На что было похоже твое детство?

— На самом деле я был весьма благословлен. Моя бабушка вырастила Эмре и меня после того, как мои родители были убиты. Она так усердно работала, чтобы обеспечить нас, и я смог отплатить ей за это только в двадцать три года.

Снова взглянув на меня, она спрашивает:

— Как были убиты твои родители?

Кладя руку ей на спину, я провожу пальцами по рубцам.

— Мы переехали в Сиэтл, когда я был ребенком, и там открыли пекарню. Мои самые ранние воспоминания о них всегда были связаны с тем, что я видел, как они работают. — Прочистив горло, я делаю глубокий вдох. — Я начал помогать им в возрасте шести лет, в основном заставляя полки. — На моих губах появляется ностальгическая улыбка. — Мне нравилось смотреть, как моя мама готовит. То, как двигались ее руки, гипнотизировало меня на несколько часов.

Глаза Лары прикованы к моему лицу.

— Это был жаркий день. Я помню, как моя рубашка прилипла к телу от пота. Мазур неделями угрожал моим родителям, и в тот день он послал людей застрелить их. Сначала отца, потом мать. Я видел, как они упали, и их кровь закапала на пол. Я видел, как жизнь покидала глаза моего отца, и я пообещал заставить Мазура заплатить.

Когда я снова смотрю на Лару, по ее щеке скатывается слеза. Я ловлю каплю и, поднося ее к губам, ощущаю солоноватый привкус ее сострадания ко мне.

— Прости, — шепчет она, опускаясь на колени и обнимая меня за шею. — Ты страдал намного дольше меня из-за Мазура.

Обнимая ее, я глубоко вдыхаю ее аромат.

— Несмотря на то, что я сделал все возможное, чтобы развратить тебя, ты все еще пахнешь невинностью.

— Тогда тебе просто придется развратить меня еще немного, — дразнит она, отстраняясь.

— Мне придется найти творческие способы, учитывая, что тебе будет больно по крайней еще пару дней.

Мы проводим всю ночь, разговаривая и поддразнивая, узнавая друг друга на более глубоком уровне. Только когда начинает всходить солнце, мы, наконец, погружаемся в сон, и с Ларой в моих объятиях я чувствую, что нашел вторую половину себя.

Глава 39

ЛАРА

После душа я стою в своей ванной, глядя на свое отражение в зеркале.

Я изо всех сил пытаюсь увидеть горничную, которой была раньше. Мои волосы стали здоровее, а с прибавленным весом мои формы округлились, что делает меня похожей на женщину, а не на голодающего ребенка.

Прошлой ночью у меня впервые был секс. Хотя это был мой выбор – отдаться Габриэлю, меня поражает, что он выбрал меня.

Он мог заполучить кого угодно, но все равно, он был похоронен глубоко внутри меня.

Он кончил в меня.

Моя кожа горит, когда я вспоминаю интимные моменты, которые мы разделили. Каким горячим он выглядел, когда испытывал оргазм. Каким жестоко привлекательным и сильным он выглядел, когда кончал мне в рот.

В моем животе порхают бабочки от воспоминаний.

Я все еще чувствительна между ног, и это заставляет мои губы изгибаться, потому что я все еще чувствую его внутри себя.

Габриэль любит меня.

Мой взгляд скользит по лицу, и мне интересно, что он видит, когда смотрит на меня.

Я знаю, что не красавица, но Габриэль несколько раз называл меня так.

Я рассматриваю свой нос, скулы и изгиб губ.

— Что ты делаешь? — Внезапно спрашивает Габриэль.

Мои глаза устремляются к нему, мои щеки вспыхивают, потому что меня поймали, когда я пялилась на себя.

— А... ничего.

Одетый в черные брюки-карго и рубашку с длинным рукавом, он выглядит потрясающе красивым. Придвигаясь ближе ко мне, его глаза медленно скользят по моему обнаженному телу.