Похититель детей

Ему вспомнилась табличка про потерянных детей.

Lost children should be...

— Возвратить им близнецов было бы жестоко, непростительно. Да и отыщутся ли когда-нибудь эти горемычные родители? Зачем еще, кроме как утопиться в Темзе, они так спешили прочь?

Бигуа снова обошел скамейку. Туман теперь еще плотнее. Один из малышей уснул. Полковник уже не колебался. Взяв детей за руки, он повел их к выходу из зоопарка, минуя часовую башню. Перекатываясь то вправо, то влево, туман зыбко расступался перед полковником, осанистым и важным, в пальто с высоким воротником, отороченным мехом. В гостинице он обнаружил в карманах у детей схожие записки:

Be good to us. We are twin brothers and orphans, four years old, born in Staffordshire [3] .

My name is Fred, — говорилось в одной записке.

Му name is Jack [4] , — в другой.

Тем же вечером Бигуа с женой возвратились в Париж, взяв с собой близнецов.

Потом мысли полковника перетекли к Жозефу, старшему из всех, пятнадцатилетнему мальчику — мы с вами повстречали его в прихожей, он держал в руках футбольный мяч. Бигуа украл Жозефа в Париже... Не станем, однако, забегать вперед, об этом мальчике — позже.

3

Будьте великодушны. Мы близнецы, нам по четыре года, родились в Стаффордшире (англ.).

4

Меня зовут Фред. Меня зовут Джек (англ.).

— Да их целые четыре! — сказал полковник своим чутким ноздрям. — Глядя на эту руку, не запрятанную в рукав рубашки (он как раз готовился ко сну и раздевался), я вынужден признать, что это рука похитителя детей!

На письменном столе лежала лупа.

— Ну-ка разглядим руку повнимательнее — разве это не кожа похитителя детей? И волоски на руке — тоже его, и нос, а ведь нос стал в дюжину раз больше, — продолжал он, подходя к зеркалу на камине. — Что ж, доброй ночи, пора спать! Хотя сперва нужно проверить, все ли в порядке у новенького, и убедиться, что он дышит ровно!

Полковник заглянул в соседнюю комнату. Антуан только успел прийти и притворился, что спит. Одеяло тихо поднималось от его невесомого дыхания. Видя, как мерно колышется детское одеяло, Бигуа — человек, которого на семь тысяч морских миль отнесло от дома и который теперь стоял босиком на толстом ковре, — успокоился.

Прежде чем вернуться к себе в комнату, полковник, не задумываясь, расправил и аккуратно сложил одежду Антуана, которую тот после своего ночного путешествия разбросал где попало. Но такой беспорядок не насторожил Филемона Бигуа; его мысли были далеко. Он не заметил, что на ботинках мальчика совсем свежая грязь, а курточка вся забрызгана.

На следующий день Бигуа видит на полу в гостиной нечто странное. Погодите, неужели это черепаха? Домочадцы понятия не имеют, как она здесь очутилась. Признайтесь же, черепахи, как вы умудряетесь проникать в людское жилье?

Антуан просит отдать черепаху ему.

Еще долгое время полковник недоумевает, откуда она взялась. Он чует, что вместе с Антуаном в дом пришло что-то необычное и эту загадку разгадывать не стоит, пусть тайна остается таинственной. По нескольку раз на дню Бигуа украдкой от всех подходит к черепахе, берет ее, вертит в руках, внимательно изучает лапы, маленькую головку, бугристый панцирь. Он хочет поселить ее на балконе, но Антуан так горячо и настойчиво отговаривает его, что полковник оставляет черепаху в детской.

Ложась спать, Антуан кладет черепаху рядом с собой в кровать. Сон не идет. За стенкой он слышит шаги строгого, статного незнакомца, который накануне следовал за ним по улице, а потом подошел и похитил. Бигуа кашлянул, но не от простуды, а лишь для того, чтобы намекнуть мальчику: он всегда здесь, рядом, и горло с кашлем у него не вымышленные, а самые что ни есть настоящие.

Наконец Антуану удается заснуть. Однако скоро он просыпается от тревожного сна: мама тянет к нему свои нежные руки, но кисти, и пальцы, и перстень — Филемона Бигуа.

Антуан стряхивает с себя эту жуть. В ночной сорочке бежит он приютиться в комнате полковника, ему нужно чувствовать взаправдашние, живые человеческие руки. Полковник обнимает его, успокаивает, заботливо укладывает в кровать, дает стакан воды. Антуан разглядывает руки своего похитителя — незнакомые, странные руки из чужой семьи и страны, с дальнего конца света, окрепшие от молока диких коров.

— Хочешь, отвезу тебя домой прямо сейчас?

— Нет.

— А завтра утром?

— Никогда не отвозите.

Бигуа крепче прижимает Антуана к себе, до того сердечно и с такой благодарностью, что мальчику хочется вырваться.

IV

В комнате молодая женщина. Она только что вошла. Стрелки изящных, с темно-синей эмалью часов у нее на запястье показывают восемь. Женщина снимает шляпу. Вот бы узнать, кто она такая. Она словно с киноэкрана — так бывает, когда мы входим в темноту зрительного зала уже на середине фильма. Впрочем, вот же эта дама — прямо перед нами, в изъявительном наклонении настоящего времени.

Но что все-таки происходит? Пока ясно лишь одно: женщина красива и чем-то обеспокоена, а свет в комнате довольно резкий. Она тонкого сложения, волосы скорее светлые, глаза, распахнутые и ясные, глядят растерянно, скользя от одного предмета к другому и пытаясь охватить их все одновременно. Женщина подходит к секретеру и торопливо записывает что-то на визитных карточках.

Потом, задумавшись, замирает. Ее сынишка. Мысль о нем не родилась внутри нее, но вошла откуда-то снаружи. (К мальчику не привела цепочка предыдущих мыслей.) Пока женщина промокает бумагой написанное только что, мы можем подсмотреть в уголке визитной карточки: «Элен...» — выведено серебристыми заглавными буквами.

Женщина долго размышляет, чуткая к каждому дуновению мысли. Но все же успевает быстро написать на конвертах имена трех приглашенных — двух дам и месье.

Два письма отправятся в Шестнадцатый округ, одно уйдет в Четвертый, это дело улажено, говорит она себе отчетливо и твердо. Сзади на каминной полке стоит фотография ее мужа. Покойного. Улыбка человека хваткого и сметливого, подозрительность в глазах, крутой окаменелый лоб. Куда бы ни шагнула вдова в этой комнате, повсюду за ней следует холодный бумажный взгляд супруга. Его волевой подбородок наверняка до последнего сопротивлялся смерти и с упорством цеплялся за жизнь. Он отец ее ребенка, неуместный и ненужный наблюдатель, заключенный в рамку. Он вынырнул из потустороннего мира, как труба перископа выныривает из воды, чтобы бесцеремонно разглядывать все, что происходит над поверхностью.

И под ударами судьбы и когда она милосердна, его скулы, приклеенные к жесткому картону, напряжены, а температура тела всегда комнатная. Этот человек погиб в полном расцвете сил во время несчастного случая на железной дороге и, кажется, беспрестанно, день и ночь твердит, что это несправедливо, что он еще не успел пожить вволю и — да, он готов признать — раньше был своенравен и ревнив. Рядом с фотографией — утонченная вазочка с искусственными фиалками, которые словно бы намекают на то, что домочадцы доверили им заботу о покойном хозяине, поручили опекать его и выполнять любые его прихоти. Фиалки обладают поистине неограниченными полномочиями — круглые сутки эти цветы незримо заботятся об отце мальчика, утешают его, излечивают от скорби.