Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами

Было непросто, но она не останавливалась, пока не добралась до самого верха этого железного колосса. И результат восхождения явно превзошел ее ожидания! Лазо стояла в темноте, обдуваемая порывами ветра, а под ней простирался великолепный сверкающий мир. Наверняка она издала первобытный клич. Как минимум она сделала несколько селфи и наконец приготовилась слезать вниз. В этот момент Мариса Лазо – на высоте ста двадцати метров – поскользнулась. И упала.

Первые лучи солнца, которое в тот день вставало в Торонто в 6:17, осветили крошечный женский силуэт на маленькой болтающейся в небе платформе – так высоко, будто это ласточка на фоне облаков.

К утреннему часу пик весь город пялился наверх: пешеходы сворачивали шеи на оцепленных тротуарах, водители останавливались на перекрытых дорогах, радиоведущие озадаченно комментировали происходящее, а спасатели карабкались ввысь.

Но, несмотря на переполох в центре города и свару троллей, история слишком публичного похмелья Девицы-крановщицы развивалась совсем не так, как история Пагана-Пивомета. Снятое на телеобъектив фото Лазо, загадочно висящей в воздухе, предстало в соцсетях на суд людей. И оно, бесспорно, было весьма романтичным: развевающиеся в потоках воздуха длинные волосы девушки, просто воплощение городской тоски и опасного одиночества.

Фото Пагана на трибуне, снятое сразу после бесславного пивного броска, было опубликовано следующим вечером. На нем видно знакомое каждому выражение лица: будто провинившийся ребенок пытается стать невидимым. Общественная реакция на эти два снимка различалась как небо и земля. Если лицо подозреваемого Пивомета оказалось под огнем жестокого презрения (как если бы никто из нас даже вообразить не мог подобный проступок), то далекий образ Девицы-крановщицы мгновенно стал полным сочувствия и самоиронии мемом, символом того состояния, которое все мы время от времени испытываем.

В отличие от охоты на Пагана, которую подогревало обещание награды, передряга Лазо обернулась спасательной операцией в режиме реального времени. История с краном была полна драматизма: как если бы ребенок угодил в колодец, только еще более напряженная, рискованная и публичная. Двухчасовое спасение захватывало дух. Более того, пожарный, который доставил девушку с небес на землю в своих объятиях, дал великолепный комментарий. Он съязвил, что теперь, когда она находилась в безопасности, его главной заботой было вовремя попасть на хоккейную площадку: любительская команда, в которой он играл, вышла в плей-офф, и он был основным вратарем. Страна ликовала – хоть и немного досадовала, что Девицу-крановщицу заковали в наручники и предъявили ей несколько обвинений в причиненном ущербе.

Спустя девять месяцев, когда дело дошло до суда, Лазо признала себя виновной, принесла искренние извинения и постаралась объяснить, что произошло. Ее слова напомнили мне об аттракционе «Стратосфера» и об эффекте внезапной перезагрузки. С тем отличием, что Лазо во время падения ни к чему не была прицеплена. Тем не менее она умудрилась прямо в воздухе схватиться за кабель, проехать по нему тридцать метров или даже больше на головокружительной скорости и как-то приземлиться на маленькую раскачивающуюся платформу.

Адреналин в ее теле зашкаливал, и он почти наверняка вызвал феномен быстрого отрезвления. Она болталась в воздухе, и адреналин продолжал выделяться, пока полностью не иссяк, и она уже ничего не могла поделать, а ночь тем временем сменялась днем. Сорвавшись с такой высоты, она будто бы обнаружила доселе неизвестное происхождение – или абсолютно новое значение – фразы «уйти в отрыв» [178] .

Отчаяние и уныние Лазо все нарастали, она даже подумывала спрыгнуть вниз, но решила, что «не может так поступить с собой или со своей семьей». В суде выяснилось, что Лазо в детстве подвергалась насилию и у нее были младшие брат с сестрой, оба инвалиды, забота о которых в конечном счете ляжет на ее плечи.

178

В английском языке слово «в похмелье» (hungover) можно дословно перевести как «в подвешенном состоянии».

В своем вердикте судья Ричард Блуин констатировал в поведении пьяной Лазо опасное пренебрежение общественной безопасностью, но отметил, что иногда невероятные повороты судьбы допускают помилование. «Когда это случилось, мисс Лазо, очевидно, пребывала во тьме, – заявил он. – Она проделала впечатляющую работу, чтобы из тьмы выбраться. Возможно, это происшествие, по очень странному стечению обстоятельств, пролило свет на те стороны ее жизни, которые раньше она предпочитала не замечать».

Так что, несмотря на полное признание вины (Лазо говорила, что «забраться на кран было ужасной идеей» и что эти воспоминания будут преследовать ее всю жизнь), официальный земной суд даровал ей искупление грехов и полное оправдание по всем статьям. С крыш доносились возгласы: «Девица-крановщица свободна! Мы все – Девица-крановщица!»

Последняя история – про Бездомного Христа и его таинственное исчезновение. Она вторит, по крайней мере по духу, историям Пивомета и Крановщицы. Хотя описываемое событие произошло уже какое-то время назад, оно по своей сути бессрочно. Именно этот случай мне ближе всего, метафизически и географически.

В двух кварталах от моего дома, в центре Торонто находится красивая старая церковь, окруженная раскидистыми дубами. Церковь Святого Стивена-в-полях равно удалена от ночного клуба, которым я управлял, и бара, которым я владел. Через дорогу располагается пожарная станция, а через два дома – детский сад, где частично прошли ранние годы моего сына Зева.

Тогда же на участке земли между углом церкви и прилегающей дорожкой установили тяжелую бронзовую статую. Она изображала сидящего на земле мужчину в плаще. Его рука была протянута вперед, как если бы он просил милостыню. И если присмотреться, в его ладони зиял широкий разрез. Хотя скульптор Тимоти Шмальц назвал статую «Что бы вы ни делали», бронзовый попрошайка стал известен в народе как Бездомный Христос.

Каждый раз, когда мы проходили мимо (то есть почти каждый день, Зев при этом сидел у меня на плечах или шел рядом за руку), мы останавливались, чтобы он мог опустить несколько монет в твердую, но очень похожую на живую плоть рану. Каждый раз, когда мы шли обратно, монет уже не было. Зеву нравилось фантазировать, куда они исчезали и каких классных штучек загадочный некто купил на них.

Но однажды исчезли не только монеты, но и сам Христос. Растворился бесследно. Сложно сказать, что было более странным: то, что кому-либо пришло в голову украсть статую, или то, как кому-либо удалось сдвинуть с места такую внушительную – во всех смыслах – фигуру.

Люди качали головами и диву давались. У Зева была сотня догадок. Я хорошо знал местных проходимцев, так что у меня тоже появились свои предположения.

Спустя четыре дня Бездомный Христос чудесным образом вернулся на место вместе с запиской. И хотя из-за дождя надпись размыло, слова в записке поднялись из самых глубин чьей-то похмельной души:

«Простите. В тот момент идея казалась хорошей».

Что до меня самого, после поездки в Новый Орлеан прошло уже прилично времени, а я все еще не дописал книгу. Как когда-то сказал один мой придурочный друг: «Конечно, ты все еще пишешь! Как только ты закончишь, у тебя не останется оправданий. Или их будет сложнее втюхать». И он имел в виду не только выпивку.

Недавно я получил результаты анализов, которые отправлял в британско-американский проект по исследованию кишечника. Они были представлены в виде сравнительных графиков и диаграмм без каких-либо пояснений или рекомендаций. Я не понимал, что именно передо мной, но в любом случае картина выглядела так себе.