Поход

– Бабманя, так вы что, выходит, Сандре мамой приходитесь?

– Сандре – нет, а Анечке – да. Тут уж думайте, как хотите. Теперь вы знаете, что такое «родная душа».

– Бабманя…Io… я хочу сказать… Я люблю машины. Я работаю продавать большие машины, ездить могу. Я понимаю. И я понимаю, почему я всегда думала, что я – очень взрослая, и я не люблю молодых мужчин, – Сандра посмотрела на Андро и засмеялась: «Ты видишь? Мне сейчас 60 лет!».

За чаем с пирожками Бабманя поведала ещё, как ушла на пенсию и уехала в деревню, где родилась и жила в детстве. Тётка у неё была знахаркой, народ её побаивался, а Маня любила, и с удовольствием жила у тётки в лесной избушке. Тётка померла, и Маня поняла, что теперь знахаркой придётся быть ей… Так и жила в лесу, и когда её перебросило – не только со всем двором, но и с участком леса, – не сразу и заметила, что что-то изменилось. А недавно увидела во сне Анечку, и та ей сказала, что она теперь тоже тут, и они обязательно встретятся.

– А спать я вас положу на печке. Так-то летом не топлю, но пирожки пекла, тёплая печка ещё.

Утром, после завтрака, прощаясь, Сандра обняла Бабманю, чмокнула в морщинистую щёку и с грустью заметила:

– Далеко мы живём. Но я постараюсь ещё приехать, – и посмотрела с вопросом на Адро.

– Посмотрим. Жизнь тут, сама видишь, непредсказуемая, – взял самовар и понёс его во двор.

– Спасибо, сынок. – Андро вернулся попрощаться. – А вы сейчас… знаете что, ребятки... раз уж странствуете без особой цели… езжайте-ка в сторону гор. Странникам-то – там самое место…

Вперёд и вверх, а там...

Холодок утренний бодрит так… Сандра греет мне только спину, остальное холодное. И роса – только зацепи какую ветку – и мокрый. Вот вроде вода и вода – а на росе промокаешь куда сильнее, чем под дождём. Разуться, что ли? Если не босиком пробежаться, то всю эту влагу собрать. Ведь все кожные болячки, все прелости и такое прочее, что в солдатской постоянно обутой жизни неминуемо, от росы проходят моментально. А и разуюсь. А то выбелятся мои юфтевые берцы, пропитывай их потом.

Так и рулим – я в куртке и шортах, скво – в одной куртке. Ей тоже понравилось по росе-то. Солнышко поднимается, теплеет. Жизнь налаживается. От встречи с Бабманей впечатления у меня двойственные, да и ладно. Мы сейчас сами себе хозяева. Ну подсказала, так скажем, она нам дальнейшую дорогу, так ведь хотим – едем, не хотим – назад повернём. Не предопределено.

Но пока повернуть назад… затруднительно. Вот она – колея. Именно колея, а не дорога, с которой мы свернули. Хотя по этой колее никто лет несколько не ездил, как говорится – «зуб даю». Мне – легко, их, зубов, у меня ни одного – протезы. И с этой колеи даже на квадре не особо-то и съедешь – заросли со всех сторон. Так что – только вперёд. И – ползём потихоньку, чтобы ветками по голым ногам не хлестало.

Вот вроде бы впереди и посветлело. Да и пора уже – мы же практически всё время на подъём лезем. Густые тёмные леса – они в низинах, в основном. Чем выше – тем светлее должно становиться. Вот и опушка. Дальше – простор. Ну как простор, – после того леса, по которому проехали – практически, стадион. Совершенно открытые участки метров по триста-четыреста, максимум с кустиками.

Дорога всё так же хорошо просматривается в высокой траве, выросшей по обочинам, в колее – травка низенькая, пролезшая через щебень. Если смотреть сбоку, то проезд можно увидеть только в упор, с пары метров. При взгляде вдоль колеи, её можно отследить метров на сто, до следующего изгиба. А впереди, по курсу – горы. Невысокие, но это уже горы. Со скальными выходами. Недалеко, километра три. И дорога ведёт именно туда.

На просторе надо быть уже настороже – в тёмных лесах зверь не живёт, нечем ему там кормиться. А вот в таких местах живности раздолье. И хищникам, соответственно, тоже. Так что, хоть и лето, лучше быть настороже.

– Сандра, винтовку положи так, чтобы достать быстро. И пистолет в первой готовности, я за рулём, а ты головой крутишь во все стороны. Пока видим вот таких оленей – вот, гляди, красавцы какие – всё спокойно. Но если их нет – значит кто-то спугнул, и тогда готовимся стрелять. Хищник здесь тоже дурной, непуганный.

Ещё раз, уже в бинокль, осматриваю открывающийся простор. Вроде ничего настораживающего. Впереди скалы, но раз дорога есть, значит, она куда-то ведёт. А куда – выясним. Для этого и поехали. Квадрик без особого напряга тянет нас вверх, виды по сторонам становятся всё более «фотографическими». То есть всё больше желания сфотографировать окружающую красоту.

– Сандра, контроль! Нет животных. Где-то близко большой хищник!

И сразу же за спиной – бах– бах… Все восемь подряд.

– Едем. Он больше не придет.

– Кто это был?

– Не знаю. Большая кошка. Красивая. Сзади хотела напасть. Я попала.

Вот так спокойно... Работа.

Осталось только добавить газу и вылезти на перевал. А дальше… Всё было выполнено именно в стиле Смотрящих. Дорога была – дорога кончилась. Всё! Мы стоим в месте неописуемой красоты, на юго-восток от нас начинаются вершины, где-то дальше, за ними – эфиопы. А вокруг...

– Туда! Сандра показывает куда-то правее, там достаточно пологий (ну как достаточно – не кувыркнёшься) спуск.

– Почему туда?

– Посмотри! Видишь – вода падает! Как на той картинке в доме.

Туда – значит туда. Надо же выбрать направление. Потихоньку спускаемся, это сложнее, чем вверх. В конце концов, выбираюсь. И думаю – а может, ну его?… Как с такой жить, если всё предвидеть может?

В амфитеатре, закрытом скалами с трёх сторон, открытом на юг, стоит дом. Типичная локалка, только маленькая. А с северной стороны со скалы обрывается водопад. И в воздухе, в лучах полуденного Солнца, стоит радуга. Яркая такая, но компактная. Обрамляющая поток падающей сверху воды, разбивающейся в брызги на нижней плите. Воздух звенит. Кажется, приехали.

Глава 29. Санаторий

Там, за радугой...

Локалка оказалась... странная. И дело не в том, что дом был для неё маленьким. Она была – пустая. Не вынесенная, а просто – пустая. В доме было всё, необходимое для жизни, но не было никаких запасов. Обычный уже и привычный, камин, как везде, и плита. Стол, такой же, как и все виденные нами до этого, четыре массивных, крепких и красиво сделанных стула. Большой медный чайник и набор кухонной посуды – тарелки, миски, ложки, ножи. Кровать: вчетвером спать можно. В общем, нормальный жилой дом, восемь на восемь примерно. Со своими припасами приехал – и живи. Только кому приезжать в такую глушь?

– Пошли смотреть аркобалено! – тянет Сандра.

– Чего?

– Где вода падает, там красиво, разный цвет!

– А, радуга… Пошли. Через неё пройдём. А то обычно как к ней не приближайся, а она всё там же, далеко. А здесь ей деться некуда.

Поток воды – небольшая горная речушка – срывался со скалы высотой метров двадцать и летел вниз, разбиваясь в мелкие брызги об наклонную каменную плиту. И в стоящей водяной взвеси возникала мощная, яркая радуга. За водопадом был небольшой грот, – если пройти завесу падающей воды, там можно было стоять. А чуть ниже получилось маленькое озерцо, из которого вытекала, продолжая свой путь, речушка. А ведь похоже, что вода непростая здесь: окружающие русло камни покрыты разноцветным налётом – когда смотришь издали, цвета радуги забивают менее яркий цвет отложений, а когда подходишь ближе – заметно. Минеральная водичка течёт, может, это курорт какой-нибудь Смотрящие сюда перенесли? Добрался – и живи, принимай ванны да водичку попивай.