Похождения хулигана из класса Юзефовича

Из прошлых воспоминаний

День рождения, 5-й с момента появления на свет, пришёлся на воскресенье. Ещё накануне, погода стояла по уральским меркам терпимая: мороз под 30, день чудесный. Поэтому, встав следующим утром, вручив сыну подарки и позавтракав испечённым тортом "Наполеон", Лёшины родители начали строить планы на культурную программу с выходом в город.

Надо сказать, выбор был невелик.

Город Пермь, в конце 60-х, был похож на большую деревню, с сотнями деревянных домов вдоль главных улиц: Ленина, Карла Маркса и Комсомольского проспекта. Между трухлявых построек громыхали доисторические трамваи, в задних дверях которых ездили подростки хулиганского вида, зажав их ногой и поплёвывая сверху на редкие попутные машины, а иногда и покуривая на ходу. Дворцов культуры было пять, кинотеатров -восемь. Цирка не было. Правда, в тёплый сезон года приезжали залётные цирки-шапито, в больших брезентовых шатрах. Но где эти шапито находились всю зиму, одному Богу было известно. Парки отдыха, в феврале месяце, имели самый заснеженный вид и годились только для лыжных прогулок. Чем занимались люди? Люди уныло бродили по улицам, стояли в очередях за колбасой или пили по квартирам водку, благо цены на спиртное были божеские.

Дома, в день рождения, делать было определённо нечего. В однушке Корешиных не было даже телевизора. Чёрно-белый ящик появился в семье, только год спустя, в 1970 году.

Обсудив варианты, Лешин папа изобразил на лице самое жизнерадостное выражение и торжественно объявил о походе на Диораму. Незнакомое слово ничуть не воодушевило Лёшу и он переспросил:

– На какую-какую раму?

– Диорама - это такой супер-музей, где в натуральную величину изображена улица у Мотовилихинских заводов, во время революционных событий 1905 года. В общем: полицейские бьются с восставшими рабочими.

Уличные бои в натуральную величину, посмотреть было любопытно. "Интересно, а винтовки у них там настоящие, как в кино?" - подумал Лёша.

Мама, тем временем, пыталась определить температуру окружающей среды, но её постигла неудача ввиду сантиметрового слоя льда на стекле между оконными стёклами. Вздохнув, она одела на ребёнка все тёплые вещи, которые смогла найти, но этого ей показалось мало. Путь на Диораму был неблизкий. Словосочетание "микрорайон Вторая Вышка" вызвало в маминой душе бурный протест и она робко намекнула на возможность отмены культмероприятия, но упрямство второго родителя взяло верх. В последний момент, Лёша был насильно завёрнут в мамину пуховую шаль и стал похож на не в меру упитанного домового-барабашку. Для обзора внешнего пространства, ребёнку в шали была предусмотрительно оставлена щель-бойница. Удовлетворённая качеством упаковки, мама выдворила мужчин за пределы жилья.

Утром 9 февраля, на улице висел морозный туман. На папе было драповое пальто с шерстяным шарфом и кроличья шапка с опущеными ушами. Первые три минуты, папа хорохорился и изображал из себя моржа, в результате чего каждый волосок на его лице покрылся инеем. Быстро сообразив, что жизнь дороже, он, ловким движением правой руки, вытащил шарф наружу и уткнул в него свой покрасневший нос.

Путь лежал мимо ряда пятиэтажек "хрущёвской" конструкции, туда где, возле танка Т-34 на постаменте, из времён Второй мировой, была трамвайная остановка. Подняв взгляд, Лёша привычно увидел ряды сеток с продуктами, свисавших из кухонных форточек. В их кухне, за окном, тоже висела сетка: такой вот вариант хранения продуктов был придуман народом, когда не было холодильников. Лёша вспомнил, как у друга, в доме напротив, в момент отсутствия хозяев, вороны склевали через сетку кусок сала в бумажном кульке. "Сало - это вкусно, лучше бы меня угостили, недотёпы", - Лёша подумал, как это приятно: бутерброд с салом. Однако, его мысль не получила развития, так как лёшин папа узрел вдалеке трамвай и равнул сына за руку.

В салоне трамвая было совсем немного народу. Грустно глядя на ряды заиндевевших сидений, люди скучковались на площадках, переминаясь с ноги на ногу. "Что же это такое творится? В салоне дубак, разве только ветра нет". Лёша недовольно шмыгнул носом.

Сквозь грохот трамвая, пытаясь перекричать металлический лязг, соседние тётки пенсионного возраста обсуждали температуру окружающей среды.

– Вот не повезло, надо за картошкой ехать, а на улице -40° градусов, - пожаловалась упитанная дама в валенках.
– Так я всё поморожу.

– Заверни в газеты, в 8 слоёв, может и доедешь, - вторила ей собеседница.

Что нужно было завернуть в 8 слоёв газеты, Лёша не понял. Может быть какой-нибудь отмерзающий при "минус сорок" орган тела? Нос или интимное место нижней части туловища - осталось без ответа. В памяти осталась лишь зафиксированная температура воздуха: - 40°.

Медленно, но верно, трамвай приближался к конечной остановке. "Надо же, -40 градусов, это тебе не пуп царапать. Вот, как не повезло родиться зимой", - не имея возможности разговаривать с отцом, продолжал размышлять Лёша. Судя по папиной унылой физиономии, он тоже услышал про градусы и был занят мыслями о путях отступления. Так ничего и не придумав, папа проковырял дырочку в замёрзшем окне и уставился ну улицу. На улице, была кладбищенская тишина и пустота.

Наконец, трамвай остановился, двери распахнулись и остатки пассажиров вывалились вон.

Ввиду вновь открывшихся обстоятельств, касающихся температурно-погодных обстоятельств, дальнейшая экскурсия - более походила на бег трусцой.

– Пока бежим - мы живы, - папа испуганно озирался по сторонам, по-видимому, боясь упасть и не встать.

"Да вроде ничего, тепло, в трёх штанах, шубе и пуховой шали", - думал Лёша, не разделяя папиной суетливости.

Путь на Диораму был весьма непрост. Музей находился на верхушке здоровенной горы. На гору вела длиннющая лестница, состоящая из четырёхсот ступенек. В середине подъёма, пришлось остановиться передохнуть. Лёшу начали покидать силы. "Интересно, замерзал ли кто-нибудь на этом восхождении? Пьяный человек, может и сдохнуть, то есть, коньки отбросить, и найдут его не скоро", - подбодренный грустными мыслями, он продолжил путь. "Вот будет хохма, если в музей не пустят", - Лёша быстрей зашевелил ногами, пытаясь проверить свои подозрения.

Однако, в этот раз, Судьба была благосклонна двум экстремалам. Экспедиция закончилась благополучно: Вечный огонь у Диорамы горел, а музей работал. Послонявшись в полном одиночестве по помещению выставки, послушав революционные песни и отогрев конечности, отец с сыном отправились в обратный путь. Торжественная программа выходного дня была успешно завершена. Мама дождалась своих блудных попугаев и поставила галочку: "Ребёнок выгулян, День рождения справлен". В лёшиной памяти, остался лишь дикий мороз пермского февраля.

Действительно: на Урале, зимы раньше были суровыми. Здесь мама была права.

***

Школьная жизнь шла своим чередом.

Лёше стукнуло 14 лет. После наступления 14-ти летия, красный пионерский галстук был немедленно выброшен в мусорное ведро. "Западло взрослому человеку в красном галстуке ходить. Пусть хоть на кол сажают, не надену!" - он представил, как его усаживают на кол и как он мужественно терпит. "Я буду сопротивляться, как генерал Карбышев, пусть только попробуют на меня эту тряпку вновь одеть! Пусть салажня в галстуках ходит" - гордо подумал он.

Вскоре, Лёша подал заявление на вступление в Комсомол. "Коммунистическая организация молодёжи - это так круто!" - думал Лёша. К комсомольцам обращаются на "Вы", а это - уже признак взрослого человека. Стать взрослым, как можно скорее - была его заветная мечта.

Увы: торжественное вступление в ряды комсомольцев не запомнилось ничем. Вроде бы это случилось... "Не помню даты, блин!" - память не запечатлела столь яркого события. Вроде бы он в чём-то клялся... Значок нацепил... Так делали все школьники по достижении 14 лет. Вместе с Лёшей, в комсомольцы приняли даже "неудовлетворительного" Рычу и двоечника Кыпу... "Ну и дела, - думал Лёша.
– И эти двое, тоже "коммунистическая молодёжь"? Да они же развалят Комсомол изнутри", - вера в светлое будущее заметно покачнулась. "Еще в КПСС их возьмите. Сразу к Брежневу в заместители. Тогда коммунизм в два раза быстрее придёт - ехидно заметил он про себя.
– Кыпа ещё проявит себя, как сознательный член общества".

И действительно, не прошло и недели, как почувствовав себя взрослым, Кыпа решил добавить себе внешней "крутизны".

– Хочу быть похожим на "крутых" из "Слепухи", - заявил он.
– Пусть меня все боятся.

Дело шло к тёплому времени года и Кыпа, уговорив Лёву Шлыкова побыть тоже "крутым", отправился, в паре с ним, в парикмахерскую, подстригаться "под ноль". Действительно, с бритоголовыми, в школе не связывались. Растопырив пальцы, а иногда и руки (типа: горы мышц рукам мешают опуститься), данные личности позволяли себе поведение за гранью допустимого. Бритоголовым уступали место в столовой и угощали сигаретой по первому требованию. Большинство "лысых" - были беспризорниками из "слепого двора". Учителя тоже, не особо домогаясь, ставили им тройки практически автоматически. Не учитывая моральных издержек, маленькие плюсики в "лысом прикиде" были.