Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8)
Шрифт:
"Да, Мюллер был прав, что нужно..." - Мысль куда-то унеслась и на смену ей пришло еще одно кажущееся облегчение, но только кажущееся... Прошла минута и Штирлиц вновь почувствовал что-то ужасное. Ему показалось, что его душит кобра. И тогда... он собрал все свои последние силы и закричал:
– Мюллер! Дружище! Ты был прав! Надо чаще принимать слабительное! Запор - вещь серьезная!
– внезапно все кончилось и Максим Максимович почувствовал величайшее облегчение.
Штирлиц закурил пятнадцатую сигарету и c чувством выполненного долга развернул свежий номер "Morning Star".
ГЛАВА 13.
Бронированный автомобиль Первого секретаря ЦК КПСC c огромной скоростью несся из международного аэропорта "Кеннеди" к Нью-Йорку.
Никита Сергеевич был очень хмур, настроение, в политическом и идеологическом смысле, было ужасным - мало того, что не было никаких вестей от Штирлица, а тут еще эта шутка c колбасой, которую советское правительство решило в качестве экстренной помощи отправить голодающему народу Кубы; вместо того, чтобы принять ее и поблагодарить кого следует, кубинский лидер, а именно - Фидель Кастро, прислал лично Хрущеву следующую нагло-оскорбительную телеграмму:
Все в порядке. В вашем кале глистов и
иной заразы не обнаружено.
"Скоты, - думал Никита Сергеевич.
– Он хочет сказать, что мы им не колбасу выслали, а гавно. Следовательно и все, что мы делаем для их сраной Кубы - тоже понос. Ну, я им покажу Кузькину мать! Я им дам котях! Я вам такой Карибский кризис устрою, что до конца жизни Бермудский треугольник помнить будете!"
Суслов, сидевший рядом c Первым, противно чмокал губами и внимательно перечитывал засаленные листки бумаги.
"Не замышляет ли этот гений сапога и гороха против меня какую-нибудь пакость!
– c ужасом подумал Хрущев и легко, ради проверки, врезал своему ближайшему соратнику по челюсти.
– Суслов, твою мать! Ты енто о чем думаешь?
– О вашем докладе в ООН, Никиточка Серге-е-е-ич!
– О моем докладе?
– Угу!
– Ну, и что же ты там, смерд, надумал?
– А ничего... Так... кое-какие замечания... вообще-то все нормально, есть слог, стиль, другие подобные штучки...
– Шож тебе еще, псина, надо?
– Никиш, а ты не обзывайся! Че обзываешься-то? Вот ты пишешь "вжопу вас всех без хрена c палочкой..." или "А на срать я хотел на весь ваш империализм..."
– Ну...
– Баранку гну! Тупак безграмотный! "В жопу" пишется раздельно, а "насрать" - вместе!
– А пошел ты!
– зевнул Хрущев и лениво отвел взгляд к окну.
По великолепному и гладкому шоссе летели шикарные кадиллаки, мерседесы, москвичи и даже запорожцы, одетые в плавки и валенки якутского производства. Вместе c ними довольно быстро двигался и бронированный "запорожец" советского правительства, управляемый лиловым негром в белых перчатках.
Никита Сергеевич немного позавидовал этой веселой стране, увидев такое обилие шикарных машин, и впал в уныние, но вспомнив, что сегодня он им задаст "жару", пришел в свое обычное состояние. Шофер - лиловый негр в белых перчатках непринужденно вел бронированный "Запорожец" к Белому дому, туда, где Хрущева должны встретить так, как этого заслуживает особа такого ранга,
как глава правительства Великого Совдепа. Этот факт Хрущева на минуту развеселил, но посмотрев на угрюмого Суслова и на грузного лилового негра, товарищ Первый снова впал в уныние и скуку."Эх, Федя, Федя! Ну разве ж можно так шутить!
– подумал Хрущев.
– Ну, неужели для этого мы тебя засылали на Кубу?"
– А что, Штирлиц встречался c Федькой-то?
– спросил Никита Сергеевич у Суслова.
– А как же, благодаря Федору Макаровичу и была отправлена вся верхушка Третьего Рейха в места, не столь отдаленные; Штирлиц руководил этим делом, Федька помогал.
– А теперь позорит нас на весь мир.
– Это вы про колбасу?
– А про что же еще то? Про ее родимую!
– Не знаю, как можно спутать колбасу c калом?
– А какая колбаса то была?
– Никита Сергеевич вытер свою потную лысину замасленной рубашкой Суслова.
– "Останкинская". Зажрались! А помните, когда мы послали... дай бог памяти, четыре года назад, Шампанское в Англию? Что они нам сказали?
– Ну, чего? Не помню я!
– Як же ты не помнишь, Никита?
– А-а!
– рассмеялся Хрущев.
– Они нам прислали заключение медицинской экспертизы Центральной Лондонской клиники, как щаз помню:
Уважаемый господин Хрущев!
Вашу мочу мы подвергли тщательному анализу. Все в норме. Сахара нет, белков нет!
– А ты говоришь - колбаса! Над нами весь мир ржет! Придурок ты!
– Суслов не на шутку рассвирепел.
– Это кто - придурок?! Ты кому такие вещи говоришь?
– Тебе, тварь!
– Ну ты, фраер, заткнись, щас как дам больно!
– Господа, - на чистом русском языке проговорил шофер.
– На вас же люди смотрят!
И действительно, по обеим сторонам автомобильной магистрали толпились любопытные американцы c цветами, Пепси-колой, сосисками, сардельками, тушенками, очаровательными проститутками и кубинскими сигарами.
У Хрущева засверкали глаза, когда он увидел транспаранты алого цвета c надписью:
Товарищи, через двадцать лет наше поколение
будет жить при коммунизме!
Догоним и перегоним Америку!
– Сусликов, твою мать! Я не пойму, мы где: в Нью-Йорке, в Москве или еще где?!
– В Штатах мы, в них родимых. Просто эти проклятые капиталисты нашего языка не знают, вот и вывесили КПСC знает что.
– Издеваются, - пробурчал Хрущев.
– Что по этому поводу скажет Кальтенбруннер! неожиданно для себя и для Хрущева сказал Суслов.
– Чего?!
– хором прокричали Хрущев и лиловый негр.
– Ой, простите, товарищ Первый секретарь. Это у меня так... просто вылетело, сам не знаю, почему. Наверное, все из-за Штирлица!
– и Суслов мирно потупил глазки.
– Смотри у меня, харя! Давно сортир не драил?
– Никита Сергеевич зверским взглядом окутал Суслова и влепил ему, просто так, наверное, для порядка, небольшую пощечину.
Суслов расплакался. Хрущеву снова стало скучно и противно, казалось, что этому путешествию не будет конца.