Пои?манная в ловушку

— Твоя мать была ткачихой, не так ли?

Кетан с усилием опустил свои напряженные жвалы.

— Была.

— Я бы хотел познакомиться с ней. Я знаю, что остальные члены твоего выводка мертвы, вместе с первыми двумя выводками твоей матери, но наследие, которое она оставила после себя… — Зурваши повернула голову, чтобы снова перевести взгляд на Кетана, а мгновение спустя повернулась к нему лицом полностью. — Ты и твоя сестра — самое очаровательное потомство, которое оставила Ишуун. Двое величайших воинов Такарала — вылуплены ткачихой.

Затем его поразил запах Зурваши, чрезмерно сладкий и сильный, доминирующий в каждом вдохе. Невольно, его тело шевельнулось.

Кетан замер, мышцы напряглись, когда он боролся с этим ответом.

— Я тоже должен был стать ткачом.

— И какой тратой это было бы, — она вытянула переднюю ногу, опустив ее кончик рядом с Кетаном, и отвела ее в сторону, оттесняя его от выхода.

Он повернулся спиной к углу, и Зурваши повернулась вместе с ним. Ее жвалы дрогнули. Кетан поднял руки и передние лапы, инстинкт пересилил его ярость.

— Малышка Кетан, — промурлыкала она. — Ты бросаешь мне вызов?

Ее запах только усилился, угрожая затуманить его разум, пробудить еще более глубокие инстинкты, которым он не смог бы сопротивляться.

Он прорычал:

— Пока один из нас не будет убит.

Глаза Зурваши вспыхнули за мгновение до того, как она бросилась на Кетана. Он хотел сражаться, несмотря на свои многочисленные недостатки, хотел, наконец, покончить с этим, так или иначе, хотел навсегда оставить это позади — означало ли «навсегда» остаток его жизни или вечность в царстве духов. Только одна вещь остановила его от действий, и это также оказалось единственной вещью, способной противостоять силе запаха Зурваши.

Айви.

Одна из больших рук королевы сомкнулась на горле Кетана, и она сокрушительно сжала три его запястья. Она подняла его с пола и ударила спиной о стену, выбив дыхание из его легких.

— В твоем неповиновении больше нет необходимости, — прорычала Зурваши, приблизив свое лицо к его и широко раздвинув жвала. — Ты — единственная подходящая пара для меня в Такарале. Единственный, кто достоин произвести на свет мой выводок. Твое неуважение и непослушание долгое время привлекали мое внимание, но теперь пришло время тебе подчиниться моей воле, Кетан.

Кетан схватил ее за предплечье своей единственной свободной рукой, но он знал, даже не пытаясь, что не сможет разорвать ее хватку.

— Мое неповиновение… умрет только со мной.

Королева крепче сжала его шею, придвигаясь еще ближе, заполняя его поле зрения так же всеобъемлюще, как ее запах наполнил его нос.

— Вместе мы сможем создать наследие, превосходящее наследие самих богов, — она отпустила одну из его нижних рук и накрыла ладонью его щель.

Жвалы Кетана широко раскрылись, и он крепко прижал защелки к своему тазу, отказываясь поддаваться соблазнительному давлению на свое нутро.

Зурваши только надавила сильнее, прежде чем провести подушечкой пальца вверх по его щели.

— Наше потомство стало бы вершиной нашего рода, величайшими вриксами, когда-либо жившим в этом мире. И мое имя станет первым в новой династии, насчитывающей тысячу поколений. Такари и ее никчемные потомки потеряются в моей тени.

Во имя Восьмерых, запах, который она испускала, был настолько близок к запаху спаривания, ближе, чем он когда-либо ощущал от нее, от любой женщины. Он не мог игнорировать это так же, как не мог игнорировать ее сильные прикосновения или сокрушительную хватку — или то, как нежеланное удовольствие, которое она ему доставляла, угрожало раздвинуть его щель.

Но он хотел Айви. Ее аромат был самым сладким, и только ее прикосновения вызывали в нем настоящее возбуждение. Аромат Айви был нежным соблазном, притягивающим его ближе, он медленно погружал Кетана в себя все глубже и глубже, ласкал его инстинкты и пробуждал настоящее желание. Зурваши был каменным молотком, который заставлял его подчиняться, разрушая до тех пор, пока он не мог сделать ничего, кроме как смягчиться.

И он не простил Зурваши за все, что она сделала. Он не мог.

Прерывисто дыша, Кетан защебетал. Это было все, что он мог сделать, чтобы сохранить свой слабый самоконтроль, не дать реакциям своего тела стать достаточно сильными, чтобы она их заметила. Он защебетал королеве в лицо, и ее глаза потемнели.

С ревом Зурваши отшвырнул Кетана в сторону. Его ноги протащились по полу, прежде чем он приземлился на левое плечо, кувыркнулся и врезался в дальнюю стену. Боль пронзила его туловище и запульсировала в руках и шее.

— Эти игры закончены, Кетан. Приближается сезон наводнений, а вместе с ним и Высокие Требования, — она прошествовала через комнату и подняла ногу, ткнув толстым концом ему в грудь и прижав его к стене. Ее когти вонзились в его шкуру. — Ты вернешься в Такарал и выполнишь свой долг. Ты покажешь вриксам этого города, что желаешь меня, и ты превзойдешь любого другого потенциального партнера, который попытается найти меня. Ты принесешь мне лучшие подарки, ты сплетешь лучшую паутину, ты станцуешь лучший танец.

Королева сильнее навалилась на Кетана, выбивая воздух из его груди. Он вцепился всеми четырьмя руками в ее ногу, но она была слишком тяжелой, чтобы сдвинуть ее с места. Он оскалил жвала, глядя в ее горящие глаза, его тело дрожало от невысказанного гнева, от ощетинившегося неповиновения.

— Ты будешь повиноваться своей королеве, маленький Кетан, или заплатишь высокую цену.

— Я… не… боюсь… смерти, — прохрипел он.

— Не своей собственной, — ответила она.

Эти слова повисли в воздухе, они были тяжелее, чем сама королева, более прочные и внушительные, чем весь камень в Такарале. Ансет, Рекош, Уркот, Телок — она знала о них всех, знала о его связях с ними.

Но была одна ниточка, о которой не знали ни королева, ни кто-либо другой из вриксов. Была одна ниточка, которую она не могла сознательно разорвать — но ее требования все равно перерезали бы ее.

Айви. Она нуждалась в нем больше всего, и она не выжила бы в этом мире без него. Он не мог бросить ее. Он не бросил бы ее.

Но он также не мог рисковать жизнями своих друзей и сводной сестры.

Зурваши оттолкнулась, на мгновение еще сильнее прижав Кетан к стене. Она повернулась и зашагала к выходу.

— Пришло время отбросить свои глупые взгляды, Кетан, и стать тем, кем ты должен быть.

Она сорвала свисающую ткань и вышла из логова.

Голова Кетана откинулась на холодную каменную стену, когда он сделал еще один вдох. Воздух все еще был пропитан всепоглощающим ароматом Зурваши, но он больше не мог отвлекать его внимание. Боль пульсировала в его теле, и новые приступы, вероятно, будут преследовать его до поздней ночи.

Она была права: он был дураком. Он был дураком долгое время. Зурваши была не той проблемой, которую он мог игнорировать. Он не мог играть в эту игру, делить свою жизнь между Клубком и Такаралом, не мог притворяться, что все было хорошо в тот момент, когда он выходит из-под камней.