Поиграй со мной

Правда, несколько удивил меня тот факт, что Светочка рванула провожать Романа Сергеевича к машине – неужто какие-то рабочие вопросы решила обсудить? Я осторожно выглянул из-за розовой шторочки – они ругались возле машины Стоцкого. Причем, ругался скорее только он один, а Светочка, вроде бы, плакала. Та-ак, дело тут нечисто! Спит он с нею что ли? Классика жанра – директор и секретарша! Даже неинтересно как-то…

Правда, в квартиру Светочка вернулась с радостной улыбкой на устах.

– Игорь, вы размещайтесь, сейчас я вам все покажу, – короткий взгляд из-под наращенных ресниц дал мне понять, что Стоцкий – не единственная и не окончательная любовь красавицы-Светочки, а, скорее, один из вариантов. Занятно…

Готовила Светочка отвратительно. Но, собственно, она и не обязана была меня кормить. С трудом проглотив нечто отдаленно похожее на котлету и картофельное пюре с комками, я искупался и отправился в отведенную мне комнату, отказавшись смотреть телевизор с девушкой.

Во-первых, я очень устал. А во-вторых, должен был сделать одно важное дело, которое в ходе расследований выполнял всегда и неукоснительно – я хотел заполнить дневник. Часто подобные дневники потом, после поездки давали толчок к написанию не одной, а нескольких статей, зарисовок, репортажей. А иногда, перечитывая их в процессе распутывания дела, я и находил отгадку.

Первая запись была короткой:

"День первый. Приезд.

Директор – гуляка, мечтающий с моей помощью избавиться от надоевшей любовницы.

Светочка – секретарша, любовница, не оставляющая надежду захомутать своего шефа.

На данный момент не вижу никого, кому было бы выгодно, чтобы о доме культуры шла плохая слава".

Дальше этих строк, как я ни изгалялся, дело не пошло, хотя и было в мыслях порассуждать о "красотах" уездного городка. Отложив блокнот (любил по-старинке писать ручкой, а не печатать в ноуте, хотя последний и возил с собой тоже), я улегся на расстеленный диванчик, и уснул мертвым сном.

4 глава. Олеся.

Давненько Роман Сергеевич не присутствовал на репетициях! И что вдруг приперся? Несмотря на статус директора, Стоцкий хорошо разбирался во всем, что происходило на сцене – по специальности он был, как раз таки режиссером, правда, давно уже забросил профессию. Все мои промашки он видел сразу. И теперь, после того, как дети были отпущены по домам, а коллеги разбрелись по кабинетам дорабатывать последние часы перед окончанием рабочего дня, Стоцкий распекал меня, не дождавшись утренней планерки. С одной стороны, я была этому рада – лучше уж наедине, чем на глазах у остальных, хоть не так унизительно. Но с другой… разве есть моя вина, что в ДК нет режиссера?

– Не правильно подобрала актера на роль коня – мальчик слишком мал и ростом, и разумом. Тут чувство юмора нужно, а он стесняется, зажался весь. В той сцене, когда домовой решает все-таки вернуться, сжалиться над хозяевами, изображение печки, русской хаты на экран вывести надо – показать, где обитает существо это. Потом танцевальный номер вообще ни к селу, ни к городу. И почти в половине сцен второстепенные актеры совершенно не понимают, что должны делать! Короче, Свиридова, тебе еще работать и работать! Ах да! Вадика замени тоже – ну какой он домовой в таких очках-то? Да и чудит он снова – то блох из-под парика показательно вычесывает, то штаны чуть ли не до подмышек натягивает – ругай не ругай, сама знаешь, что-нибудь во время представления выкинет. Кого-нибудь другого возьми.

Я несмело возразила:

– Получается, двое мужчин нужны – конь и домовой. Где мне их взять? Юрка наотрез конем быть отказался. Может вы?

Сказала и поняла, что не стоило – Стоцкий поднялся из-за стола и, картинно измерив шагами кабинет, застыл за моей спиной. Я ждала, что именно он скажет и даже предположить не могла, что на мои плечи вдруг лягут его холеные наманикюренные руки. Я попыталась подняться, но Стоцкий с силой надавил, удерживая меня на месте, а потом наклонился к моему уху и, слегка касаясь волос своим лицом, прошептал:

– Олесенька, девочка моя, я мог бы решить все твои проблемы… Была бы ты хоть немного посговорчивее, помягче…

– Роман Сергеевич… – начала я, пытаясь выбраться из захвата. – Уберите руки! Я сама решу свои проблемы.

– Вот и я о том же. Иди Свиридова, – руки, наконец, разжались, и я рванулась к двери. – И учти, к концу недели я хочу увидеть нормальную сказку, а не это позорище.

Мне было противно и обидно. И безумно хотелось броситься в свой кабинет и поплакать там в одиночестве. Но, собрав всю свою волю в кулак, я обернулась уже на выходе и сказала:

– Может вы забыли, Роман Сергеевич, что я за двоих работаю здесь, за режиссера и худрука одновременно, а зарплату получаю всего одну?

Гадко улыбаясь, Стоцкий ответил:

– А могла бы три зарплаты получать, если бы поумнее была. Но учти, тебя здесь никто не держит, где выход ты знаешь.

Очень хотелось хлопнуть посильнее дверью, но, заметив в коридоре стайку девчонок, идущих домой с репетиции в танцевальном коллективе "Бусинки", я только молча зашагала прочь от директорского кабинета.

Я любила свою работу. Мне она приносила удовольствие. Я любила заниматься с детьми, любила музыку, любила сам дух этого старинного здания с огромной сценой. Я и сама хорошо пела, и в большинстве концертов были и мои сольные номера. А еще я была одинока. Нет, конечно, у меня были родители и младшая сестренка. Но жили они в маленькой деревушке неподалеку от Семикаракорска и вернуться к ним, означало вообще не найти работу по специальности. В родной деревне я могла устроиться в лучшем случае почтальоном или дояркой. Да и в самом городе другого ДК не было, поэтому и специалист такой, как я, был тоже никому больше не нужен. Стоцкий это хорошо понимал. И я тоже.

Сдерживая отвращение, я заставила себя подумать, что было бы, если бы согласилась и стала любовницей нашего директора. А что, Светке-то он нравится? Но потом вспомнила о той страшной истории с девушкой Анной, у которой был когда-то роман с нашим Романом. Я в то время не работала еще, и даже в городе не жила. Мне девчонки по секрету рассказывали, что якобы во времена молодости Стоцкого, в ДК пришла молодая танцовщица. Организовала кружок, набрала деток, стала работать. Тогда еще режиссер, Роман Сергеевич, положил на нее глаз, хотя уже был давно женат. Обещал золотые горы, развестись и жениться, она поверила. Да только у него любовь закончилась быстро – и пары месяцев не прошло. А вот она… Она уволилась, уехала из города, и больше о ней никто не слышал. Да только слух ходил, кто-то кому-то рассказывал, что вроде бы, Анна то ли утопилась, то ли повесилась, так и не сумев забыть нашего ловеласа.