Пока светит Пламя

Кати услышала негромкое басовитое гудение и разглядела нечто, похожее на розоватую паутину, накрывающую Храм. Наверное, это было какое-то охранное заклинание, и Кати удивленно заморгала — в Тумаллане ей ни разу не доводилось видеть такого проявления магии. Кружево паутины мягко мерцало, дрожало, а местами ярко вспыхивало, когда сквозь листву вековых дубов на него падали лучи заходящего солнца.

Правда, долго глазеть на чудо не вышло - жесткая рука в латной перчатке легла на плечо. Кати испуганно обернулась и съежилась под холодным взглядом из шлемных глазниц.

– Храм закрыт.

– Но как же…

– Никого не пускают, завтра приходи.

Кати прикусила губу и, собравшись с духом, выпалила:

– А я не могу завтра. Меня сегодня наставник вызвал. Срочно.

– Кто?
– невозмутимо поинтересовался рыцарь. Странно, но он даже не стал выспрашивать, зачем. Наверное, Воины не имели права вмешиваться во внутренние дела служителей.

– Брат Марк, знаете такого? — Кати старательно захлопала ресницами, мысленно переводя дух. Придуманные наспех поводы, по которым она могла бы понадобиться наставнику, были один другого нелепее. А потом снова накатил страх — а вдруг Марку тоже сегодня досталось?

– Жди здесь, - алые перья согласно качнулись, и Кати осталась стоять посреди площади, взволнованно комкая вспотевшими руками юбку. Рыцарь отправился куда-то в обход аллеи, а его соратники больше не обращали на девушку внимания. Впрочем, Кати легче от этого не стало - нет сомнения, что соверши она что подозрительное, Воины тотчас окажутся рядом.

"Только бы брат Марк не вздумал обличать меня во лжи у них на глазах" — мысленно взмолилась Кати и постаралась успокоиться, снова разглядывая магическое кружево.

Спустя четверть часа рыцарь вернулся. Брат Марк с обеспокоенным видом шагал следом, представляя собой резкий контраст удоспешенному охраннику. Легкий, стройный и пронзительно красивый, несмотря на траурное темное одеяние в пол.

– Катрина?
– удивился он, приблизившись, а потом коротко улыбнулся одними губами: — Я слушаю.

Обличать он ее, кажется, ни в чем не собирался, и у Кати отлегло от сердца. Стражник отошел, а она вдруг поняла, что не может выдавить из себя ни слова. Что, если наставник ее заругает? Или, того хуже, прогонит? У них сейчас в Храме наверняка дел полно, раненые какие-нибудь, мертвый архагет, а она вот явилась, как снег на голову, и даже снопа не сохранила.

– Да что случилось?
– тихо спросил Марк, а потом участливо положил ей руку на плечо: — У вас там всё хорошо?

И от этого простого жеста у Кати снова защипало глаза, а в горле стало горячо и сухо.

– Пойдем, — наставник понимающе кивнул и, взяв ее за руку, повел в переулок. Кати послушалась и, глотая слезы, почувствовала себя глупой телушкой на привязи.

Шли они недолго. Буквально за углом Марк поднялся на высокое каменное крыльцо под квадратной вывеской - Кати сквозь слезы не смогла прочесть название - и толкнул массивную дверь. Колокольчик над головой гостеприимно звякнул, а вокруг заструился мягкий аромат ванили и корицы.

Наставник усадил Кати за столик у окошка, устроился напротив и негромко проговорил что-то подбежавшей подавальщице. Та унеслась выполнять заказ, а Марк, достав из рукава накрахмаленный платок, протянул подопечной.

– Спасибо, - всхлипнула та и поспешно утерла нос.

– Сейчас мы перекусим, и ты мне расскажешь о своем горе.

– Я не голодна, - покачала головой Кати. Нерешительно уставилась на платок. Неужто возвращать испачканным?

– Оставь себе, - проницательно успокоил ее Марк.
– А я вот голодный. Здесь, между прочим, готовят изумительные блинчики с кленовым сиропом. Давай, ты для начала просто попробуешь, а съешь потом столько, сколько захочешь?

— Угу, — Кати подумала, какой он видит ее сейчас: зареванной, с красными глазами и распухшим носом, и расстроенно потупилась. Тут еще вернулась симпатичная подавальщица и, расставляя тарелки, наградила брата Марка белозубой улыбкой. Глухой укол ревности окончательно испортил Кати настроение, и даже тающий на языке сироп не смог ее утешить.

– Так что за горе?
– наставник отхлебнул мятный чай из пузатой чашки и нахмурился: - Надеюсь, твоя родня не пострадала?

– Не знаю. Нет. Наверное….

Кати судорожно вздохнула и, вертя в пальцах ложечку, вывалила на него всю историю; так, как рассказала ее Квадриге.

Марк слушал, не перебивая. Пару раз качал головой, а когда речь зашла о коротышке-дознавателе, помрачнел всерьез.

– А он сказал, в чем именно обвиняет мистера Харта?

– Нелепости всякие!
– Кати возмущенно поправила растрепавшиеся волосы.
– Говорил, что Бен кого-то там убил, но я точно знаю, что он не способен на такое! Его оклеветали!

– Зачем?
– удивился Марк. — И кто?

– Мне не сказали. И вообще, может, этот Квадрига чего хочет? Ну, знаете, как бывает, чтобы заставить работать на себя, начинают шантажировать.

– Не думаю. Мистер Харт — фигура не столь значительная.

Марк сплел пальцы под подбородком и невидящим взглядом уставился в окошко. Кати не решилась отрывать его от дум и только терпеливо наблюдала, как бьется о стекло заплутавшая оса.

– Ну а чего же ты хочешь от меня?
– спустя минуту брат Марк перевел на Кати рассеянный взгляд: — Чтобы я вступился за подопечного? Понимаешь… — он задумчиво провел длинным пальцем вдоль рисунка на скатерти, — мистер Харт ведь даже не успел явиться к единению, вряд ли меня посчитают надежным свидетелем.

– Я… - Кати почувствовала, как начинают гореть уши, - ну, я подумала, что, может быть, вы помогли бы устроить нам свидание? Ведь говорят, что у вас связи, и всё такое… - и прикусила язык от собственной наглости.

– Говорят?
– Марк усмехнулся.
– Не стоит верить сплетням. Впрочем… - он отбил по скатерти затейливый ритм, - я попробую. Ради своей подопечной, ну и еще по одной, очень веской причине. Помнишь наш последний разговор о магии?

— Конечно, помню! — Кати с надеждой уставилась ему в глаза.

– Думаю, если моя догадка окажется верной, - задумчиво продолжал наставник, - ты и сама сможешь получить покровительство Храма. И дознаватель будет вынужден с этим считаться.

— А… Бен?

— Он твой брат, Катрина, у вас одна кровь. А отношение к причастным Свету Пламени в Хоррхоле куда более мягкое, чем к обычным людям. Так… ты ведь знаешь, что сегодня ночью мы будем провожать архагета?

Кати удивленно покачала головой. У нее на родине похороны проводились не раньше, чем минут две ночи после кончины. Наставник, кажется, понял ее недоумение. Грустно улыбнулся и вздохнул: