Пока живешь, душа, - люби!..

вся страна. Возникали и рушились

политические партии, по почтовым

ящикам раскидывали листовки,

происходили перезахоронения жертв

политических репрессий. Люди

митинговали в скверах и на

площадях. На Кремлевской площади

предложили выступить вологодским

писателям. Миша тогда еще не был

членом Союза писателей, но хорошо

читал, и его охотно при-глашали для

публичных выступлений.

До сих пор эти выступления обычно были для него малоинтересными: «обязаловка» в

школе, случайная публика в библиотеке... (Как юмористически оценивали такую деятель-

ность сами члены Союза - «отптичковались»). А Михаил жаждал общения с массами, хо-

тел видеть полный зал военных, молодежи. Наибольшее удовлетворение принесло высту-

пление в вологодской мужской тюрьме (по приглашению политотдела). Сразу установил-

ся контакт с аудиторией, довольным осталось и начальство. Михаил знал, что говорить.

И вот ему впервые предстоит читать перед сотнями слушателей на площади. Мы ре-

шили выбрать коротенькое - выступающих много, Михаила явно выпустят в конце, когда

публика уже устанет. Нашли три-четыре «забойных» стихотворения. Наконец, муж оста-

новился на единственном, в десять строк.

Площадь есть площадь. Кто-то, придвинувшись, слушает, в задних рядах движение,

переговариваются, жуют. Среди публики, как положено, заместитель первого секретаря

обкома КПСС по идеологии.

Все настроены благожелательно, выступающие оправдывают ожидания, им хлопа-

ют. Звучат стихи о любви к Родине, к природе в традициях Николая Рубцова. И вот наста-

ет очередь Михаила. Он берет в руки микрофон и читает медленно, чеканно:

МОЛИТВА

Спасибо, Господи, ты спас

Меня от раболепья масс,

От гостеррора - зверств людских,

От государственной тоски,

Пророчащих нетопырей,

Отцеубийц,

От лагерей,

От бомб, от пуль,

От века спазм -

От голосующих за казнь,

От вьюг, что в сердце мне мели -

Гослжи,

Госпьянки,

Госпетли.

96

По многолетнему партийному опыту, по неуловимому «дуновению» среди слушате-

лей идеолог с первых строк чувствует, что происходит что-то не то. Она протискивается

вперед и пытается вырвать у Михаила микрофон:

– А вот этого не надо!

Но рядом оказывается мужественная радиожурналистка Татьяна Файнберг. Она по-

дает Сопину свой микрофон, что позволяет поэту дочитать до конца, а Файнберг записы-

вает выступление на пленку и стихи звучат по радио.

Время демократического подъема, искренних надежд. Но у Михаила уже нет той эй-

фории, с какой он вышел из тюрьмы искать свободу. На выборах мы голосуем за правое

крыло, а стихи - уже без иллюзий:

Суждено ли нам выйти из круга

Нищих благ, планетарных потерь?

Суждено ли понять нам друг друга

Не когда-то потом,

А теперь?!

Суждена ль нам

Гармония в целом,

Если тело и дух не равны?

Если ваша душа не мертвела

На гигантских

Этапах страны?

Если ваша свобода - в субботу?

Через пеплы,

Кровищу и грязь,

Я ходил умирать за свободу,

Обретенной

Неволей гордясь.

В те месяцы на демократической волне родилась новая газета «Русский Север». А в

1997 году туда приходит отличный журналист и фотомастер Алексей Колосов, бывший

собственный корреспондент «Комсомольской правды», друг десантников и погранични-

ков. Раз в неделю Алексей выпускает приложение к «Русскому Северу» под названием

«Среда» и для повышения читабельности приглашает Мишу. Обычно это выглядело так:

полоса читательских писем, выражающая спектр общественных мнений. В центре фото-

графия (коллаж) и стихотворение.

Регулярные публикации в этой газете продолжались в течение двух лет и играли

огромную роль в пропаганде творчества Михаила. Иногда ко мне подходили малозна-

комые люди и говорили о признательности к поэту. На вопрос: «Откуда Вы его знаете?» -

ссылались на «Русский Север».

Из подписей к фотографиям и коллажам, опубликованным в «Русском Севере»

в 1998 –1999 годах.

Портрет ветерана войны с орденом в нищенской одежде.

Умудриться бы в этой стране

Как-нибудь

Без ночных визитеров

Свой крест дотянуть.

Для кого и зачем

Я все это пишу?

97

Свое сердце

От яростной боли гашу:

Целовали меня

Сапогами взасос.

И войну,

И тюремный режим перенес.

Значит, здесь я не лишний.

Знать, для судного дня

В летописцы Всевышний

Готовил меня.

Коллаж: старуха-калека идет мимо храма.

Не поймешь – какого рода

Наша жизнь без злых вестей?

Пусто власти без народа.

Шиш народу от властей.

Дума дремлет на экране.

За окном – метель жнивьем.

С каждым годом –

В брань из брани.

Ничего, переживем...

Съезд партийный. Гость Китая.

С троеперстием, с пестом

Кособочит Русь святая

Меж Коммуной и Христом.

Фотография: монах в молитве.

К исходу день.

Хлеб черный есть на ужин.

Я никому -

И мне никто не нужен:

Ни друг, ни враг,

Ни раб, ни господин.

Я в этот мир,

Прекрасный и позорный,

Распяленный свободой поднадзорной,

Один пришел